Наши проекты
Обсуждения
От идеи единства к "холодной войне"
Как это ни странно, но все свидетельствует о том, что ни у одной из держав, оккупировавших Германию и сыгравших решающую роль в определении ее судеб, не было сколько-нибудь цельной, продуманной линии поведения в германском вопросе .
Это относится и к политике Советского Союза. В ней без особого труда можно было выделить две взаимоисключающие установки. Первая определялась долгосрочными геополитическими интересами: Советскому Союзу важно было иметь в Европе дружественно настроенную, нейтральную Германию, которая уравновешивала бы игру противоположных сил на континенте и обеспечивала СССР своего рода прикрытие на случай, если бы партнеры в войне превратились в соперников, тем более - противников.
Эта линия предполагала ориентацию на окончательное искоренение последствий нацистского господства, последовательную демократизацию Германии и воссоздание германского единства. Вторая установка была обусловлена идеологическими стереотипами, укоренившимся представлением о необходимости использовать любую возможность для расширения сферы влияния социализма, причем под социализмом подразумевался советский образ политического и хозяйственного устройства.
Все сколько-нибудь принципиальные решения по германским вопросам принимались в Москве одним человеком - Сталиным. И колебания в этих вопросах, которые нельзя не заметить, были отражением колебаний в позиции самого вождя. Судя по всему, сразу после окончания войны основная ставка была сделана на первую установку. Из Москвы в адрес советской военной администрации в Германии, а также руководящих органов КПГ ( а потом и СЕПГ) поступали указания не форсировать преобразования, выходящие за пределы наказания военных преступников и демократизации общественных отношений.
В советской зоне значительно раньше, чем в других, были восстановлены политические партии, в том числе те, которые четко выражали свой несоциалистический, буржуазный характер. Были возрождены германские профсоюзы. Стали выходить газеты и журналы, заработало радио. Показательно, что все общественные организации, разрешенные советской военной администрацией, избирая местом размещения своих центральных органов Берлин, подчеркивали тем самым свой общегерманский статус и в ряде случаев, по крайней мере на первых порах, действительно обладали таким имиджем.
На заседаниях Контрольного совета представители СССР неоднократно ставили вопрос о необходимости реализации Потсдамских соглашений в той их части, которая предусматривала создание центральных германских ведомств в хозяйственной сфере. Создание таких ведомств в советской зоне оккупации провозглашалось подготовительным шагом на пути их превращения в общегерманские.
По указанию Москвы советская военная администрация приняла решительные меры по искоренению и предотвращению преступных действий военнослужащих по отношению к гражданскому населению - тяжелого наследия последнего, крайне жестокого, этапа войны. Был значительно сменен личный состав размещенных в Германии вооруженных сил. Войска были переведены на строгое казарменное содержание.
Формирование немецких органов управления осуществлялось на основе не партийных, а прежде всего деловых критериев. Сотрудникам администрации было официально запрещено высокомерно-пренебрежительное отношение к немцам, что заметно контрастировало с тем, что утвердилось в западных зонах после приказа американской и английской администраций о запрете военнослужащим и чиновникам союзных держав допускать так называемую"фратернизацию" ( неформальные отношения с немцами - вне зависимости от их социального статуса). Советские административные органы были ориентированы на активное содействие налаживанию нормальной жизни в подведомственных им регионах, восстановлению сельскохозяйственного и промышленного производства, ускоренной интеграции многочисленных переселенцев с территорий, отошедших Польше. Были предприняты меры по возрождению системы народного образования и культурных учреждений, по улучшению условий жизни интеллигенции.
Сейчас это звучит неправдоподобно, но многочисленные источники подтверждают, что в 1946 - 1947 годах, несмотря на тяготы последствий войны, население советской зоны жило в целом существенно лучше, чем в западной части Германии. Вот как описывал тогдашнюю ситуацию очевидец событий, известный английский исследователь Дж. Неттл:"Сравнение между Западной и Восточной Германией свидетельствует об относительном успехе русских. Значительные массы потребительских товаров, которые в Западной Германии появились лишь после денежной реформы 1948 года, гораздо раньше были выброшены на рынок в советской зоне. Общим состоянием в Восточной Германии в первой половине 1946 года были экономическая активность и надежда". Аналогичные оценки есть и в анализе других английских и американских исследователей.
Одним из последствий улучшающейся экономической обстановки в восточной части Германии явился поток добровольных переселенцев из западных в советскую зону. Прежде всего это были представители интеллектуальных профессий - врачи, деятели науки и культуры. Кроме того, многие жители западных зон приезжали на Восток для закупок, направляли родным детей на поправку и отдых. Конечно, Процветание советской зоны, даже по послевоенным меркам, было весьма относительным. Товаров и продовольствия едва хватало для собственного потребления в восточной зоне. Между тем свободное хождение денег и товаров неизбежно стало работать по принципу пылесоса - из западных зон поступали несчетные бумажные купюры, а на Запад уходили далеко не лишние на Востоке продовольствие и промышленные товары.
Чтобы помешать этому, 30 июня 1946 года по распоряжению советской военной администрации на границе между западными и советской зонами был введен режим строгого контроля за движением людей и товаров.
Контроль этот в действительности не был полным. Зональная граница не отличалась тогда особым обустройством. Кроме того, в ней существовала огромная брешь - свободный проход между секторами в Берлине, еще не разделенном на западную и восточную части. Предпринятые меры рассматривались всеми как временные .
В июле 1946 года, при рассмотрении на заседании Контрольного совета вопроса о создании общего"пула" хозяйств всех зон, советский представитель выразил готовность отменить введенные ограничения, но при условии, что каждый главнокомандующий примет меры, способные обеспечить включение в работу всех промышленных мощностей в своих зонах. Оставленное без положительного ответа, предложение повисло в воздухе.
Между тем введение административного контроля на зональной границе свидетельствовало о том, что продолжение несогласованной политики держав в различных зонах Германии может привести к их превращению в самодостаточные системы и в конечном итоге - к распаду государства.
В советской зоне все очевиднее стали проявляться практические последствия второй установки - курса на советизацию. К 1948 году он еще не стал определяющим, но уже начал оказывать заметное влияние на ситуацию в зоне. И это сразу же негативно сказалось и на экономическом положении, и на настроениях населения.
С другой стороны, в западных зонах оккупации, прежде всего американской и английской, политический курс продолжал колебаться между прежним подходом к поверженной Германии как конкуренту, которого следует максимально ослабить, и намерением использовать немецкий потенциал для противостояния Советскому Союзу в уже набиравшей темп"холодной войне".
В первые годы оккупации верх брал первый подход. Особенно явственно это проявлялось в американской зоне оккупации, прежде всего в Баварии. На протяжении первых лет оккупации военная администрация США решительно противилась возникновению партий, которые могли бы претендовать на общегерманское влияние. Им не разрешалось объединяться даже в пределах всей американской зоны, а лишь на уровне земель.
Явно дискриминационной в отношении немцев была социальная и экономическая политика. Нормализация жизненных условий была неоправданно замедлена. Система продовольственного снабжения действовала из рук вон плохо. Промышленный потенциал оставался в значительной степени парализованным. Одним из результатов фактической деиндустриализации стала массовая безработица и продолжавшееся обнищание населения.
Влияли на обстановку в западных зонах и различия в политическом курсе между американскими, английскими и французскими властями. Эти различия были значительно меньшими, чем между западными державами и Советским Союзом, но ощущались достаточно явно. По-разному проводилась политика денацификации. Заметно отличались друг от друга подходы к экономической политике. В качестве политической опоры были избраны различные силы. Английская администрация, руководствуясь указаниями лейбористского правительства, отдавала откровенное предпочтение социал-демократам. Американская администрация явно протежировала христианским демократам.
Отношение к немецкому населению варьировалось от отстраненно-равнодушного до высокомерно-враждебного. Особенно жесткими в своей оккупационной политике были французские власти.
Ситуация стала явно меняться к концу 1947 года. Противоречия между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции стали превращаться во все более жесткое противостояние. Германская политика США, а затем и Великобритании во все большей степени определялась намерением использовать в этом противостоянии контролируемые ими немецкие территории и немецкое население.
В соответствии с новым подходом линия раздела Германии должна была пройти там, где оканчивалась сфера влияния западных держав, то есть отделить Западную Германию от советской зоны оккупации. Это, естественно, предполагало существенную модификацию политики оккупирующих держав в западных зонах Германии: отказ от высокомерного патернализма по отношению к немецким политическим деятелям и населению в целом, отмену распоряжений, препятствовавших оздоровлению германской экономики, и содействие ее развитию, ликвидацию наиболее существенных различий между западными зонами и их постепенное сближение - вплоть до слияния.
Первым сигналом, который свидетельствовал о начале поворота, можно считать выступление государственного секретаря США Бирнса в последний день работы Парижской сессии Совета министров иностранных дел Великобритании,
Франции, Соединенных Штатов и Советского Союза 12 июля 1946 года. Впервые здесь на официальном уровне был изложен план объединения американской и английской оккупационных зон.
В более развернутой форме эту позицию отстаивал Бирнс в своем выступлении в сентябре 1946 года в Штутгарте. Он подтвердил намерение американского правительства в целях восстановления в западных зонах"самообеспечивающейся экономики" проводить политику слияния английской и американской зон, с тем чтобы управление ими строилось на федералистской основе. Одобрив присоединение к Франции Саарской области, он вместе с тем категорически высказался против предусмотренного Потсдамскими соглашениями четырехстороннего контроля над Рурской областью.
Одновременно Бирнс объявил о намерении внести изменения в репарационную политику, сформулированную в Потсдаме, об обязательствах, предполагающих поставку в СССР репараций из текущей продукции западных зон. Хотя в речи Бирнса содержалось немало заверений в готовности США выполнять взятые на себя обязательства по Потсдамскому соглашению, основной смысл его речи сомнений не вызывал: США начали коренной поворот в своей послевоенной германской политике.
Однако повороты такого рода - вещь непростая."Нельзя было ожидать, -писал современник событий американский историк Д. Спеньер, - что американская общественность сможет сразу же перейти от дружественных чувств к Советскому Союзу, вызванных доблестью русских во время войны, а также надеждами на мирное сосуществование в послевоенный период, к враждебному отношению к ним". Поэтому правящим кругам США приходилось действовать крайне осторожно, постепенно приучая и свою широкую публику, и общественность Западной Европы к новой своей политике.
Не было единства в отношении этой политики в самой правящей элите. Непросто шло согласование ее с Великобританией. В лейбористском кабинете были влиятельные противники курса, предложенного Бирнсом. Склонявшийся к его поддержке министр иностранных дел Великобритании Э. Бевин подвергался в собственной партии серьезной критике.
В конечном итоге под американским давлением английское правительство дало согласие на план Бирнса. Конкретным проявлением этого согласия стала договоренность о создании объединенной англо-американской оккупационной зоны - так называемой Бизоний, которая впоследствии, после присоединения к соглашению Франции, превратилась в Тризонию. Путь к завершению распада Германии на западную и восточную части был окончательно расчищен.
Важнейшим этапом на этом пути стала общая для западных зон денежная реформа. Сама по себе необходимость реформировать германскую денежную систему не вызывала сомнений. Поскольку существовало соглашение о подходе к немецкой экономике как единому целому, предполагалось, что в Германии, несмотря на существования зон, будет сохранена единая валюта. Эта тема неоднократно обсуждалась на заседаниях Контрольного совета и в подчиненных ему административных структурах.
Однако после того, как США, Великобритания и Франция взяли на вооружение новую политику в германском вопросе, введение в Германии единой валюты перестало быть для них актуальным. В глубокой тайне - в том числе от руководства советской военной администрации - стала вестись подготовка к денежной реформе применительно к одним западным зонам.
20 июня 1948 года реформа была проведена. Несмотря на социальную жесткость, ее последствия для экономики были в целом позитивными. Разработанная при участии таких крупных экономистов, как будущий министр экономики, а затем канцлер ФРГ Л. Эрхард, она дала мощный импульс народному хозяйству. Позитивную роль в этих условиях сыграла та часть кредитов по плану Маршалла, которая пришлась на долю западных зон оккупации, хотя их значение, распространенному ныне мнению вопреки, я бы не стал преувеличивать.
А вот для Восточной Германии эта денежная реформа обернулась катастрофой. В кратчайшие сроки оказались разрушенными все те скромные достижения, которых удалось добиться ранее. Огромный поток обесцененных на Западе денежных купюр обрушился на Восточную Германию, сметая все на своем пути. На них скупалось все, что только можно было купить.
Чрезвычайные меры, предпринятые властями Восточной Германии, - вроде наклеивания на свои деньги срочно напечатанных купонов, похожих на почтовые марки, - серьезных результатов не дали. Подделать такие купоны особого труда не составляло. Пришлось в спешном порядке, в форс-мажорных условиях готовить и проводить свою денежную реформу. При сложившихся обстоятельствах она не могла быть детально продуманной и проработанной. Западная марка стала котироваться в соотношении 1:4 по отношению к восточной. И хотя это соотношение не отражало реального паритета покупательных способностей, оно оказало большое психологическое и политическое воздействие на обстановку в стране.
Денежная реформа, проведенная в Западной Германии, резко ускорила процесс становления особого государственного образования. Вопрос состоял лишь в том, когда этот процесс найдет окончательное юридическое оформление. На Лондонской ( июнь 1948 г.) и Вашингтонской ( апрель 1949 г.) конференциях западных держав премьер-министры западногерманских земель были уполномочены созвать конституционную ассамблею и выработать Основной закон для будущего западногерманского государства.
Со своей стороны, западные державы определили и утвердили принципы взаимоотношений между этим государством и тремя оккупационными державами -США, Великобританией и Францией. 8 июня 1948 года на совещании премьер-министров западногерманских земель в Кобленце было принято решение образовать Парламентский совет, которому поручили разработать и принять конституцию Западной Германии. 29 мая 1949 года ее текст был ратифицирован ландтагами земель американской, английской и французской зон. Единственным парламентом, отклонившим его, был баварский. Однако, поскольку остальные земли вынесли положительное решение, конституция вступила в силу. 14 августа 1949 года состоялись парламентские выборы, а 7 сентября собрался первый бундестаг, избравший президента и канцлера.
Так появилось на свет новое государство - федеративная Республика Германии. 29 ноября в Петерсберге состоялось совещание вновь избранного западногерманского канцлера с тремя Верховными комиссарами, как стали теперь называться бывшие военные губернаторы западных зон оккупации. Это совещание завершилось подписанием соглашения, определившего формы и методы дальнейшего вовлечения Федеративной Республики в атлантическое сообщество. Соглашение предусматривало присоединение ФРГ ко всем международным организациям западного мира.
Какова была реакция Советского Союза на все происходившее? Советское руководство переоценивало возможности своего воздействия на ход событий в Европе. Оно оказалось неподготовленным к смене недавними союзниками курса в германском вопросе. Советские инициативы имели по преимуществу декларативный характер, а практические решения представляли собой лишь запоздалую реакцию на действия западных держав.
Определяющей реакцией СССР на действия США, Великобритании и Франции было не столько наращивание усилий, направленных на сближение обеих частей Германии, сколько стремление "капсулизировать" свою сферу влияния. Начиная с 1948 года заметно усилились действия по советизации восточной зоны оккупации. Установка Москвы на ограниченные, чисто демократические реформы претерпевала изменения. Все чаще речь заходила о преобразованиях социалистического типа.
Авторитет СЕПГ, созданной в результате принудительного слияния коммунистов и социал-демократов, был слаб. Это компенсировалось наращиванием административного контроля, приобретавшим характер унификации. Все заметнее ужесточался контроль на разграничительной линии между советской и западными зонами. Отдельные шаги, предпринятые в это время советскими властями, были, мягко говоря, непродуманными и могли быть объяснены исключительно раздражением. К числу таких шагов можно отнести отзыв маршала Соколовского из Контрольного совета, осуществлявшего четырехстороннее управление оккупированной Германией. Больше этот Совет не собирался. Этим своим актом советская сторона как бы развязывала руки бывшим партнерам и формально брала на себя ответственность за ликвидацию единственной еще существовавшей общегерманской управленческой структуры.
Еще менее продуманным шагом, таившим огромные опасности, была акция, вошедшая в европейскую историю как"берлинский кризис" 1948 года,"берлинская блокада" - перекрытие движения по автостраде и двум железнодорожным линиям, соединявшим Берлин с Западной Германией. Западные державы объявили об организации воздушного моста для обеспечения населения западной части Берлина продовольствием, топливом и сырьем. Для этого была выделена огромная по тем временам армада - 380 самолетов и 57 тысяч человек летного и обслуживающего персонала. В глазах немецкого населения западные державы, в первую очередь США, предстали в виде благородных избавителей населения Западного Берлина от навязанной ему блокады. Напротив, Советский Союз приобрел в представлении многих - как в Германии, так и за ее пределами - черты агрессивно настроенной силы. Западные державы получили дополнительные аргументы для оправдания курса на изоляцию Западной Германии от Восточной и форсированное создание отдельного государства в своих оккупационных зонах.
В конечном итоге советскому руководству пришлось уступить. Но"берлинская блокада" имела следствием усиление международной напряженности и в конце концов полномасштабное развертывание"холодной войны". А германский вопрос становился главным полем этой войны.
Непосредственным ответом на провозглашение Федеративной Республики было"добро" Советского Союза на конституирование в подведомственной ему восточной зоне нового государства - Германской Демократической Республики. Это состоялось 7 октября 1949 года.
Однако установка на единство Германии, которая изначально присутствовала в советской политике по германскому вопросу, хотя и уступила первенство идеологическим и конъюнктурным соображениям, все еще сохранилась. В СССР на самом высоком уровне не исчезала надежда на реанимацию идеи германского единства. Проявлением этой надежды была, в частности, инициатива советского правительства весной 1952 года. 10 марта им была опубликована нота, содержавшая проект Основ мирного договора с Германией, стержень которого составляла идея восстановления единства. Проектом предусматривалось выведение с немецких территорий - не позднее, чем через год после вступления в силу мирного договора - всех вооруженных сил оккупационных держав.
На территории Германии предлагалось ликвидировать все иностранные военные базы, а саму ее полностью освободить от уплаты державам-победительницам государственных послевоенных долгов, за исключением задолженностей по торговым обязательствам. Немецкому народу должны были быть обеспечены все демократические права и свободы. Предполагалось проведение на всей территории свободных выборов. Германия могла бы иметь вооруженные силы, необходимые для обороны страны, освобождалась от обязательств политического или военного характера, вытекающих из договоров или соглашений, заключенных правительствами ФРГ и ГДР до подписания мирного договора и воссоединения Германии в единое государство. Идеи, сформулированные в документе от 10 марта, были уточнены и развиты в следующей советской ноте - от 9 апреля 1952 года.
Все эти предложения были отвергнуты. До сих пор идут споры относительно того, что означала тогдашняя советская инициатива: являлась ли она чисто пропагандистским маневром или же отражала действительные намерения. Сейчас ясно лишь одно - проверить искренность намерений СССР в отношении идей, изложенных в нотах от 10 марта и 9 апреля 1952 года, можно было, лишь согласившись с ними и попытавшись осуществить их на деле. Этого сделано не было.
Еще одна попытка СССР реанимировать проект германского единства на основе свободных выборов в ФРГ и ГДР, связав его проблемой безопасности в Европе, была предпринята в 1955 году уже после смерти Сталина. Незадолго до ратификации западногерманским бундестагом Парижских соглашений, предусматривавших вступление ФРГ в НАТО, 15 января 1955 года было опубликовано заявление Советского правительства, в котором вновь подтверждалась готовность СССР пойти на проведение свободных выборов на всех германских территориях. Предложение не нашло отклика ни у западных держав, ни у властей Федеративной Республики.
Аналогичную позицию отстаивала советская делегация на Женевской встрече на высшем уровне (17 - 23 июля 1955 года). Встреча эта не была провальной. Она проходила в деловой атмосфере и знаменовала некоторое ослабление напряженности в отношениях между СССР, с одной стороны, и США, Великобританией и Францией - с другой. В печати даже появился термин"дух Женевы", на который одно время возлагали немалые надежды.
Однако в германском вопросе в Женеве не было никаких позитивных подвижек. Западные державы, прибегая к отговоркам, категорически отвергли предложение о нейтрализации Германии. Это сделало беспредметным советское предложение о проведении свободных выборов, ибо оно было увязано с отказом Запада от идеи включения объединенной Германии в НАТО.
В сложившихся условиях Н. С. Хрущев, возглавивший тогда советское руководство, снял с повестки дня проблему германского единства как имеющую первостепенное значение для европейской безопасности, а следовательно - и для Советского Союза. Возвращаясь из Женевы в Москву, советская делегация сделала по пути остановку в Берлине. Там Хрущев, выступая на митинге, огласил новую доктрину: воссоединение - дело самих немцев и только немцев; оно не может быть механическим; при таком воссоединении должны быть сохранены социальные завоевания трудящихся ГДР. Официально эта позиция была подтверждена на Конференции министров иностранных дел Великобритании, США, СССР и Франции, состоявшейся в Женеве 27 октября - 16 ноября 1955 года. ( Правда о политике западных держав в германском вопросе. Историческая справка. М., 1959, с.39.)
Осуществление германского единства, таким образом, откладывалось в долгий ящик. Это не только наносило ущерб немецкому народу, но и противоречило долгосрочным интересам Советского Союза. Возникшие на германской территории государства вовлекались в жестокую конкуренцию. Германия окончательно становилась субъектом и полем ожесточенных битв"холодной войны".