.
    Наконец, в ряде случаев наказания могли приобретать совсем непривычные формы, что можно увидеть на примере трагикомичного случая, разбирательству которого посвящено несколько документов в архиве исторической службы французской армии.
    В небольшом северо-итальянском городке Ив-рея, что неподалеку от Турина, каждый год в марте устраивается веселый карнавал, длящийся несколько дней. Традиция этих праздников уходит в далекое прошлое, а продолжается она и поныне. В марте 1810 г., как обычно, праздновался карнавал. Его отмечали не только местные жители, но и французские солдаты, располагавшиеся в городке (напомним, что в этот период времени Пьемонт и, естественно, Иврея были неотъемлемой частью Французской империи). Конные егеря 24-го полка сняли за свой счет целую таверну, где устроили банкет и танцы. Однако один из солдат так злоупотребил вином, что в разгар веселья вышел посреди зала, где танцевали и... испражнился прямо на пол!.. Возмущенные конные егеря наградили пьяного хорошими тумаками, а потом вышвырнули пинками вон. На этом бы, наверное, и должна была кончиться эта маленькая история, но то ли постарались злые языки, то ли просто в маленьком городишке любое ничтожное происшествие становится предметом несоразмерных его значению пересудов, ясно только одно, что это «событие» приобрело почти что политическую окраску. По городу поползли слухи, что, мол, французские солдаты попытались сорвать народный праздник. Тогда командир депо 24-го конно-егерского полка Дю-фаи решил устроить примерное наказание дебоширу. Провинившегося поставили перед казармой, сняли мундир и, завязав руки за спиной, снова набросили ему на плечи мундир, но уже вывернутый наизнанку. Ему надели также задом наперед фуражную шапку, привязали сзади швабру, а спереди совок и в таком виде под конвоем четверых солдат и бригадира провели по улицам города на место «преступления». Там провинившийся должен был просить прощения у хозяина таверны, и, как доносил рапорт одного из «доброжелателей», солдата заставили даже поцеловать пол в зале, где он совершил проступок, после чего еще целый час он стоял привязанный у дверей таверны, осыпаемый насмешками и издевками толпы зевак.
    Теперь «дело» приобрело столь большую огласку, что неизвестный «доброжелатель» составил рапорт военному министру, где говорилось следующее: «Эти насмешки раздавались со стороны подонков городского населения... которые наслаждались видом солдата Императора, выставляемого на поругание толпы своим командиром. Честные люди с негодованием смотрели на это действо и не знали, чему больше удивляться: варварству изобретателя сего наказания или его политической недальновидности, ведь все это происходило в крае, который весьма непросто ассимилировался среди земель Империи».
    Когда читаешь этот поклеп, сразу вспоминаются слова генерала Тьебо, который говорил: «...благодаря этой магической фразе "солдаты Императора", разного рода прохвосты приобретали в глазах слабых и нерешительных командиров нечто похожее на индуль­генцию, прикрываясь которой, они порой совершали серьезные проступки» .
    К счастью для майора Дюфаи, в ответ на запрос военного министра, начальники дали ему положительную характеристику, хотя один из них и не преминул вставить в нее на всякий случай фразу: «Я не очень хорошо знаю этого офицера...» Тем не менее, дело на майора было закрыто.
    В этом курьезном эпизоде раскрываются характерные черты французской дисциплины. Как мы видим, случай, который в ряде других армий мог остаться просто без внимания, тем более что солдаты сами поколотили незадачливого выпивоху, здесь, несмотря на отсутствие физического наказания, обернулся для провинившегося жестокой карой. С другой стороны, облик этой экзекуции вызвал неоднозначную реакцию, и она стала предметом внимательного разбирательства вышестоящих инстанций, последнее, как кажется, показывает, что в отсутствие боевых действий даже малозначительные проступки бывали нечастыми.
    Подводя итог, можно сказать, что охарактеризовать степень дисциплинированности наполеоновской армии однозначно довольно трудно. Здесь можно было найти все: от строгого соблюдения порядка и уставов до расхлябанности и мародерства.
    Несмотря на противоречивость источников, очевидно, пожалуй, одно - эта дисциплина, как минимум, не уступала той, что существовала в иностранных армиях, хотя она и базировалась там на других принципах. Генерал Фуа в своем очерке, посвященном английским войскам, очень метко охарактеризовал эту разницу: «Едва они (англичане) выходят за пределы того, что может быть предусмотрено дисциплинарным кодексом, -а можно ли вообще воевать, не попадая в подобные ситуации, - они совершают такие чудовищные проступки, которые удивили бы казаков... Они напиваются, как только могут, и их опьянение, апатичное и холодное, приводит к отупению.
    Ежеминутная строжайшая субординация - это условие "sine qua поп" в английской армии, которая не может существовать, соблюдая сдержанность в изобилии, а с другой стороны, не разбегаясь в случае голода».
    Чтобы завершить моральный портрет наполеоновской армии, мы рассмотрим еще одну проблему, а именно взаимоотношения между солдатами, офицерами и различными частями, ее составляющими.
    Как нетрудно предположить, в армии, где существовал культ чести, где жажда славы и отличий неминуемо вызывала соперничество, и где смерть рассматривалась, как «обыденное явление жизни», малейшее посягательство на чье-то достоинство неминуемо должно было приводить к кровавой резне. Так, в общем, и было.
    
[<<--Пред.] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [След.-->>]
Другие статьи на эту тему:
Тактика артиллерии
Подобно пехоте и кавалерии, артиллерия не получила каких-либо принципиально новых уставов в эпоху Революции и Империи. Более того, этот род войск вообще не имел никакого тактического устава в современном...
читать главу

Кавалерия
В эпоху Революционных войн кавалерия переживала если не упадок, то, по крайней мере, явно играла в армии второстепенную роль. В отличие от пехоты, ряды которой пополнялись за счет создания волонтерских батальонов, а позже вследствие принудительных наборов,. ...
читать главу
Битва при Каннах: позор римлян
Ганнибал с его непримиримой ненавистью к римлянам был постоянным раздражителем и угрозой для Римской Республики. Именно поэтому в 216 г. до н. э. на битву с ним отправились оба новых консула (Теренций Варрон и Эмилий Павел). Силы римлян превосходили Карфаген: по сведениям историков, в римской армии было около 80000 пехотинцев и 7000 конников, в то время как у Ганнибала – 40000 пехоты и 10000 кавалерии.
Сражение должно было состояться вблизи городка Канны, где римляне оборудовали большое хранилище провианта. Предусмотрительный Ганнибал, умело используя данные разведчиков, сумел захватить всю провизию, оставив римлян на голодном пайке.
читать статью

Конец 2-й Пунической войны: Карфаген должен быть разрушен!
На первый взгляд, Ганнибалу только и оставалось, что триумфально войти в Рим. Но он не спешил. Уставшие и поредевшие после 3-летней войны войска, тщетные ожидания восстания итальянских народов против Рима, борьба за власть в самом Карфагене… Все эти факторы усугубило сражение при Ноле, состоявшееся в 215 г. до н. э., где римские войска впервые оттеснили карфагенян. Это не самое яркое с точки зрения военного искусства сражение подняло боевой дух римлян, заставив поверить их в то, что они могут противостоять Ганнибалу, «великому и ужасному».
читать статью