Добрый вечер всем присутствующим!) Сразу хочу отметить, что моя тема ни столько серьезная, нежели другие, мягко говоря)) Поэтому прошу отнестись с пониманием и легкостью)
В данной теме хотел бы увидеть ваше мнение, кто теоретически одержит вверх в дуэли среди двух бойцов высокого уровня подготовки. Оба профессионала, которые взяли меч в руки еще в 6 лет. Боец, вооруженный двумя мечами, скажем каролингского типа или человек, вооруженным полуторным (двуручным) мечом? Доспехи легкие. Меч+щит не отвечаем Заранее спасибо всем, кто поделится своим мнением!
Боец, вооруженный двумя мечами, скажем каролингского типа
А зачем бойцу два меча? Мечом не фехтовали (не рапира чай), мечом рубили. Двумя это делать неудобно. Даже ежели владелец одинаково хорошо владел обеими руками - устанешь быстрее. Как-никак по 1,5 кг. (а то и больше) в каждой руке. Помахай минут десять и руки отвалятся.
Лицо со шрамом в Германии 19 — первой половине 20 вв., — это обычно лицо человека образованного, бывшего «бурша», то есть члена «Burschenschaft» — студенческого братства. Буршем был в своё время и Фердинанд Порше, и химик и нобелевский лауреат Карл Бош, и немецкий премьер-министр и министр иностранных дел 1920-х гг. Густав Штреземан… Всех их когда-то объединяло одно: страсть к мензурам. Мензура (от лат. mensur, что значит «размер») — это чрезвычайно популярный у студентов жанр противоборства, что-то среднее между спортом и дуэлью, поединок фехтовальшиков по строго определённым правилам.
В начале дуэльной эпохи Европы Нового времени навык фехтования ещё был жизненно необходим: умение защитить себя шпагой могло спасти жизнь и честь. В 16-м в. фехтование начали преподавать в университетах — сперва в Йене (1558) и Ростоке (1560), а затем и в других. Практиковались, конечно, студенты друг на друге. Несмотря на периодические попытки властей ограничивать смертельно опасные поединки, традиция жила и расцвела в 19-м веке, веке романтизма. Студенты образовывали братства, учились владеть клинком, а затем договаривались о состязании с другими братствами.
От обычных дуэлей с использованием холодного оружие мензуры отличало несколько вещей. Во-первых, студенты сражались не ради сатисфакции — сведение личных счётов строжайше запрещались. Обычно оппоненты даже не знали друг друга лично и не имели права разговаривать до и во время поединка. Во-вторых, они не стремились выявить победителя или проигравшего. Никто не судил фехтовальщиков, не считал очки и не выносил решений о победе. И в-третьих, специфическая особенность мензур заключалась в том, что целились исключительно в лицо соперника. Отсюда — шрамированные лица.
Зачем вообще всё это было нужно? С одной стороны, фехтование по-прежнему воспринималось как часть аристократической культуры, как престижное занятие. С другой, в академической среде господствовал взгляд на мензуру как часть воспитания мужчины. Достижение мастерства требовало дисциплинированности и самообладания, а сам поединок — мужества, хладнокровия и стойкости. Именно отступление во время боя, а не ранение, считалось признаком поражения. Показать себя храбрым и чувствовать себя таким — это во все времена дорогого стоит. С этим связана ещё одна особенность мензуры: соперники, как правило, стояли на месте, на небольшом расстоянии друг от друга, и не наступали, и не отступали ни на шаг.
Несмотря на то, что нагрудник, гарда и перчатки защищали всё, кроме лица, а бой прекращался после нескольких порезов (а часто и после первого), мензура действительно требовала изрядной смелости. Не все бурши решались на неё, некоторые лишь помогали более смелым товарищам. Смертельных случаев, особенно до середины 19 в., было немало: и непосредственно от ран, и от инфекций при ранениях. Потом правила стали смягчаться и появились новые доспехи: например, в 1857 г. изобрели защитные очки (прежде и в глаза попадали…), а затем и носовые пластины. Ещё реже погибали студенты с тех пор, как появились антисептики и клинки (т.н. «шлегеры») стали дезинфицировать. Тем не менее приятного по-прежнему было мало, опасность оставалась нешуточной; последний летальный случай произошёл в 1933 г. в Гёттингене, когда шпага на поединке братства Хольцминд и братства Алеманния угодила фехтовальщику прямо в ноздрю и поразила мозг.
Студент Тюбингена и будущий писатель Вильгельм Гауф, автор сказки «Карлик Нос», так описывал мензуру: «Мы придерживались старинной фехтовальной манеры. (…) Секунданты кричали «вперёд», а наши рапиры кружились в воздухе и с грохотом обрушивались (…). Я в основном парировал по-настоящему красивые и очень искусные атаки противника — ведь если я бы только защищался поначалу, а в четвёртом или пятом раунде ранил его, то заслужил бы больше славы. Всеобщее восхищение сопровождало каждый раунд; никогда ещё не приходилось нападать так смело и быстро, никогда не приходилось защищаться с таким спокойствием и хладнокровием. (…) Минуло четыре раунда, но не пролилось ни капли крови. [Наконец], я начал с великолепного финта, за которым последовал всеобщий возглас «Ах!», затем нанёс несколько ударов и — да! — моя рапира достигла его щеки».
Мензура могла длиться от нескольких минут до получаса. Партия могла достигать 30 коротких раундов (которые измерялись по времени либо по количеству ударов), с перерывами от нескольких секунд до 10 минут, если требовалась помощь врача. Раунд мог завершиться и за 10 секунд, если полагалось нанести или парировать лишь 10−20 ударов за раунд. Правила фехтования отличались в разных братствах и городах. В Киле, к примеру, не разрешалось наносить более двух одинаковых ударов подряд (иначе говоря — нельзя было «спамить» одним ударом), в других местах не разрешалось повторять по 2−3 раза подряд лишь определённые приёмы, воспрещались некоторые обманные трюки. В Клаустале любая царапина длиной более дюйма считалась ранением, а в Пассау — только если после обработки врачом во время перерыва («промокания») просочится более трёх капель крови.
В общем, мода на мензуры вполне объяснима: мало того, что это лучший способ заслужить признание других студентов, так ещё и хороший вклад в свой социальный статус в будущем. Высокое общество воспринимало лицо со шрамом как узнаваемый признак человека уважаемого — образованного, храброго и наделённого множеством прочих добродетелей. Даже если обладатель шрамов происходил из третьего сословия, его охотно принимали как равного люди с фамилиями с приставкой «фон». Ну и, наконец, бурши со шрамом нравились женщинам. Британский писатель Джером К. Джером в 1900 г. иронизировал по этому поводу: «То, что немецкая дева увлекается лицом разрезанными и исполосованным так, что кажется, будто оно сшито из разных материалов, никогда не подходивших друг другу, — факт несомненный».
Мензуры сохраняли популярность и после падения Германской империи, во время Веймарской республики. В нацистский период традицию подвергли государственному запрету, и хотя её кое-где возродили в 1950-е гг., сейчас в Европе можно отыскать всего несколько братств, а мензуры стали редким зрелищем.
Ранним утром 30 мая 1666 года близь Кукуевой слободки встретились четверо иностранцев на русской службе. Один из них – полковник Патрик Гордон накануне устроил у себя дома пир в честь царских именин. Некий гость, англичанин майор Монтгомери перебрав вина высказался весьма оскорбительно о хозяине дома и о его царском величестве – Алексее Михайловиче. Будущий прославленный полководец шотландского происхождения Гордон сдержался, и не стал портить вечер, но условился с пьяным Монтгомери разобраться на следующий день. На утро он отправился к наглому майору с секундантом и вызвал его на поединок. Монтгомери протрезвев, от слов своих отказываться не стал и вызов принял. Соперниками было решено выехать подальше от Немецкой слободы, которую москвичи еще называли Кукуево, и стреляться верхом на конях.
Недавно вспаханное поле мешало, копыта коней проваливались во взрыхленную землю, и тогда противники переменили место их предстоящего боя. Когда же была найдена подходящая территория, соперники разъехались друг от друга на расстояние ружейного выстрела. После сигнала Монтгомери и Гордон поскакали навстречу друг другу, грянули два выстрела(стрелялись на пистолетах), оба безрезультатных. Тогда решили продолжить выяснение отношения на боевых шпагах(они несколько длиннее и тяжелее церемониальных). К этому времени про поединок стало известно в слободе и со стороны города прискакал полковник Аннанд со своей свитой, который остановил сатисфакцию и не позволил Гордону и Монтгомери нанести вред друг-другу. А на следующий день их примирили английские купцы. Так первая в России задокументированная дуэль закончилась бескровно. Примечательно, что оба её участника были иностранцами, и до этого поединка в России дуэли почти не случались.
О НЕЧИНЕНИИ ИНОЗЕМЦАМ НИКАКИХ МЕЖДУ СОБОЮ
ССОР И ПОЕДИНКОВ ПОД СМЕРТНОЮ КАЗНИЮ
Именной указ, объявленный боярином Головиным
Посольскому приказу
14 января 1702 г.
Приезжим разных государств служилым иноземцам, как вышних,
так и нижних чинов, и которые ныне в приезде на Москве и живут в
Новонемецкой и в иных слободах, на постоялых и на наемных дворах,
и которые такие ж иноземцы впредь в приезде на Москве будут,
учинить заказ под смертным страхом, чтоб они между собою задоров
никаких и ссор не чинили, и против обыкновения всех окрестных
государств ни за какия ссоры и недружбы на поединки с саблями и
шпагами и с иным никаким воинским оружием друг друга не вызывали
и не ходили для того, что чинятся в том напрасныя смертныя многия
убивства. И не токмо ходить на поединки друг против друга, но и
шпаг не вынимали б и устрастия и похвальбы между собою тем не чинили.
А если кто впредь чрез сей Его Великаго Государя Именной указ
учнет какия поединки заводить, или на те поединки кого вызывать, и
ходить собою для какого-нибудь задора, и в таком поведении кому
хотя малыя раны учинятся, и тем людям, кто такие поединки учнет заводить,
тому учинена будет смертная казнь без всякой милости.
И во уведомление о том о всем с сего
государя Именнаго указа по всем градским воротам прибить за дьячьими руками списки.
Фёдор Иванович Толстой родился в 1782 году, с детства отличался живым характеров, склонностью к авантюрам и завидным физическим здоровьем. Окончив морской кадетский корпус, по протекции попал в престижный Преображенский полк. Долго продержаться в нем молодому Толстому не удалось. Он опоздал на внеочередной смотр полка по причине того, что летал на воздушном шаре. Само по себе событие уже неординарное, но не будь Фёдор Толстой самим собой, если бы оно имело стандартное разрешение. Будучи отчитанным полковником Дризеном за опоздание, молодой граф не снес оскорбления и… плюнул командиру в лицо. Ситуация разрешилась дуэлью, в которой полковник был тяжело ранен.
Едва прекратились боевые действия (с Швецией), как Толстой принялся за старое, ещё в Финляндии. У него почти сразу же были одна за другой две дуэли, противоречивые сведения о которых до нас дошли в изложении Вигеля, Липранди и Булгарина.
Сначала Толстой стрелялся с капитаном генерального штаба Бруновым, насчёт одной из сестёр которого он неудачно пошутил. Эта дуэль закончилась смертью Брунова.
Вскоре состоялась дуэль Толстого с Александром Ивановичем Нарышкиным (1788-1809), сыном обер-церемониймейстера Ивана Александровича Нарышкина (1761-1841).
Вигель утверждает, что Нарышкин поссорился с Толстым из-за благосклонности какой-то местной дамы – дело было в Або.
Но Липранди и Булганин дают иную версию ссоры. Булгарин описывает, как офицеры играли в карты у Толстого, но почему-то [вероятно по ошибке] говорит, что дело было в Парголове:
"В избе было жарко, и многие гости по примеру хозяина сняли свои мундиры. Покупая карту, Н[арышкин] сказал гр[афу] Т[олсто]му:
"Дай туза".
Гр[аф] Т[олстой] положил карты, засучил рукава рубахи и, выставя кулаки, возразил с улыбкой:
"Изволь".
Это была шутка, но неразборчивая, и Н[арышкин] обиделся грубым каламбуром, бросил карты и, сказав:
"Постой же, я дам тебе туза!" -
вышел из комнаты".
[Шутка Толстого заключалась в другом толковании слов "дать туза", т.е. ударить; отсюда происходит слово "тузить".]
Приятели попытались примирить офицеров, и им даже удалось уговорить Толстого письменно извиниться перед Нарышкиным, но тот был непреклонен, заявив,
"что если бы другой сказал ему это, то он первый бы посмеялся, но от известного дуэлиста, который привык властвовать над другими страхом, он не стерпит никакого неприличного слова".
К тому же Нарышкин был близким приятелем недавно убитого Толстым Брунова.
Дуэль стала неизбежной, и когда противники стали на свои места, Нарышкин сказал Толстому:
"Знай, что если ты не попадешь, то я убью тебя, приставив пистолет ко лбу! Пора тебе кончить!"
На это Толстой просто вынужден был ответить:
"Когда так, так вот тебе".
После чего он выстрелил и нанёс Нарышкину смертельную рану в пах. Нарышкин умер на третий день.
Когда Преображенский полк тронулся в обратный путь, из Петербурга пришло распоряжение разжаловать Толстого и вести его арестованным. У городской заставы его остановили и отправили прямо в Выборгскую крепость.
)
