←  Высокое Средневековье

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Нормандское завоевание Англии

Фотография Стефан Стефан 09.06 2018

НОРМА́НДСКОЕ ЗАВОЕВА́НИЕ А́НГЛИИ 1066, военное вторжение в Англию армии герцога Нормандии Вильгельма Завоевателя, приведшее к утверждению на англ. престоле Нормандской династии и переменам в политич. и социально-экономич. устройстве Англ. королевства.

 

В ночь на 5.1.1066 скончался англ. король Эдуард Исповедник, не оставивший прямых наследников. Последний представитель англосаксонской королевской династии – внучатый племянник Эдуарда Эдгар Этелинг был молод (ок. 15 лет) и не пользовался поддержкой знати. Королём был провозглашён эрл Уэссекса Гарольд, являвшийся фактич. правителем Англии в последние годы правления Эдуарда Исповедника (согласно англ. источникам, Эдуард перед смертью объявил его своим наследником). Однако права на англ. престол предъявил и герцог Нормандии Вильгельм, состоявший в отдалённом родстве с Эммой, матерью Эдуарда. Согласно нормандским источникам, Гарольд ок. 1064 побывал в Нормандии, где поклялся поддержать притязания Вильгельма на англ. престол. Вильгельм смог заручиться поддержкой папы Римского Александра II (1061–73), пославшего герцогу «знамя св. Петра». Это позволило Вильгельму привлечь в своё войско не только нормандских вассалов, но и рыцарей из др. регионов континентальной Европы (Бретани, Фландрии, Лотарингии, Пикардии, Мена, Аквитании и др.). К лету 1066 Вильгельм собрал армию (по разл. оценкам, 4–7 тыс. чел.) и стал готовиться к переправе через Ла-Манш. Одновременно с этим поход на Англию вынашивал и норв. король Харальд Суровый, в союз с которым вступил младший брат Гарольда Тости, объявленный в 1065 вне закона и занимавшийся пиратством у юж. и вост. берегов Англии.

 

В сент. 1066 норв. войско высадилось в сев. Англии, разбило в битве при Фулфорде (20 сент.) объединённые силы англосаксонских эрлов Эдвина и Моркара и заняло Йорк. Узнав об этом, Гарольд, находившийся на юге Англии, ожидая вторжения Вильгельма, выступил с войском на север и в кровопролитной битве при Стамфорд-Бридже (25 сент.) разбил норвежцев (Харальд Суровый и Тости погибли в битве). Дождавшись благоприятной погоды, Вильгельм 28–29 сент. высадился в Англии. Гарольд с войском (вероятно, ок. 7 тыс. чел.) совершил марш-бросок на юг. В сражении близ г. Гастингс 14 окт. нормандское войско одержало победу, Гарольд и его братья погибли. Источники не позволяют однозначно реконструировать ход битвы, но, по-видимому, в успехе нормандцев важную роль сыграло наличие у них кавалерии, которой не было у англосаксов (Вильгельм сумел переправить лошадей на спец. транспортах). Сразу после битвы при Гастингсе часть светских и духовных англосаксонских магнатов в Лондоне провозгласили королём Эдгара Этелинга, однако при приближении армии Вильгельма они капитулировали и принесли ему присягу как законному правителю Англии (конец ноября или начало декабря). 25.12.1066 архиеп. Йорка Эальдред короновал Вильгельма в соборе Вестминстерского аббатства.

 

Отд. восстания против власти Вильгельма Завоевателя продолжались до 1071 (в Зап. Англии с центром в г. Эксетер, в области Фенов с центром в мон. Или и др.). Крупнейшим стало восстание в Сев. Англии (лето 1069). Его поддержал флот, присланный королём Дании Свейном (Свеном) II (1047–1074 или 1076), также претендовавшим на англ. корону, основываясь на своём родстве с Кнудом Великим. Однако Вильгельм с войском зимой 1069/70 совершил поход на север, разбил восставших и опустошил значит. территории в Йоркшире, Нортамберленде и графстве Дарем (т.н. Разорение Севера). Участвовавший в восстании Эдгар Этелинг бежал в Шотландию, а в 1074 сдался Вильгельму, принеся ему оммаж (церемония заключения вассального договора) и признав законным правителем Англии. Символич. закреплением власти Вильгельма над Англией стала земельная перепись, в результате которой была составлена Книга Страшного суда, а также присяга ему всех свободных держателей земли (т.н. Солсберийская присяга 1086).

 

Н.з.А. привело к быстрому и резкому изменению состава светской элиты Англии. За счёт конфискаций земель англосаксов, сражавшихся против него при Гастингсе и в последних восстаниях, Вильгельм сосредоточил в своих руках обширные владения, которые активно раздавал своим приближённым. Однако они, как правило, получали земли в разл. частях страны, поэтому в Англии, в отличие от Франции, не сложились обширные территориальные баронии. К 1080-м гг. у земельных держателей англосаксонского происхождения, по-видимому, находилось менее 10% пахотной земли. Изменился и этнич. состав высшего духовенства: в 1070–1175 на англ. епископские кафедры назначались исключительно выходцы с континента или их потомки. Важным последствием Н.з.А. стала утрата др.-англ. языком офиц. статуса (уже к концу правления Вильгельма Завоевателя). Вместе с тем завоеватели сохранили сложившуюся в англосаксонскую эпоху передовую для раннего Средневековья систему центр. и местного управления и судопроизводства. Не были формально отменены судебники и др. правовые акты англосаксонских королей, сыгравшие важную роль в складывании во 2-й пол. 12 в. системы «общего права» (Common Law). Последствия Н.з.А. с точки зрения оформления сеньориальной зависимости крестьянства остаются дискуссионным вопросом.

 

 

Лит.: Freeman E.A. The history of the Norman conquest of England. Oxf., 1867–1879. Vol. 1–6; Kapelle W.E. The Norman conquest of the north: the region and its transformation, 1000–1135. Chapel Hill, 1979; Барлоу Ф. Вильгельм I и нормандское завоевание Англии. СПб., 2007; Garnett G. Conquered England: kingship, succession, and tenure, 1066–1166. Oxf.; N.Y., 2007; Thomas H.M. The Norman conquest: England after William the Conqueror. Lanham; Plymouth, 2008.

 

Мереминский С.Г. Нормандское завоевание Англии 1066

http://bigenc.ru/mil...ce/text/2671781

Ответить

Фотография Стефан Стефан 09.06 2018

Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке.

СПб.: Алетейя, 2007. – 176 с. (Pax Britannica).

 

Автор затрагивает малоисследованные в отечественной историографии проблемы политической истории Англии на рубеже раннего и классического Средневековья, помещая их в контекст общеисторического развития всего северо-западного региона Европы. Большое внимание уделяется англо-скандинавским отношениям и культурной интеграции донормандской Англии в «мир викингов». История Англии рассматривается через призму двух переломных моментов, повлекших за собой сколь значительные, столь и разные последствия – завоевания Англии датчанами в начале XI в. и нормандцами во второй половине XI в. Автор скрупулёзно реконструирует фактологию этих событий, что особенно ценно на фоне общеизвестной скудости источниковой базы по данной проблематике. Подробно исследуются экономические, политические, социальные и этнокультурные последствия двух завоеваний – в корне различающиеся, что обусловлено особенностями социально-экономического уклада жизни самих завоевателей. Большое внимание уделено историческим персоналиям, подробно рассматривается роль элит и природа этнополитической раздробленности. Важнейшая сторона исследования – тематика отображения событий и их последствий в массовом сознании современников и последующих поколений, в средневековой литературе, в языке и исторической памяти, анализ этнического самосознания раннесредневековых обществ и проблема исторических альтернатив.

 

В монографии применяются современные достижения в жанре политической истории – компаративный анализ, комплексное рассмотрение исследуемой проблематики с привлечением подходов из арсенала социальной и культурной антропологии, истории ментальности, микроистории, интеллектуальной истории.

 

Оглавление:

Введение

Историография

Источники

Глава I. Датское завоевание Англии и его последствия. Империя Кнута

Основные тенденции политической истории Англии в X–XI вв.

Англия накануне датского завоевания. Возобновление экспансии скандинавов

Англо-датский конфликт и завоевание Англии датчанами (1003–1017 гг.)

Образование Империи Кнута: внешнеполитические реалии

Социально-демографические последствия датского завоевания Англии

Внутренняя политика Кнута: «национальное примирение» и создание смешанной элиты

Империя Кнута: экономическое и культурное развитие

Датское завоевание и царствование Кнута в отзывах современников

Глава II. Политическая история нормандского завоевания Англии

Особенности внутренней и внешней политики Англии накануне нормандского завоевания

Проблема престолонаследия и борьба за престол (1064–1066 гг.)

Военные события 1066 г. и нормандское вторжение

Начало англосаксонского сопротивления (1067 г.)

Эскалация вооруженной борьбы (1068 г.)

Северное восстание 1069 г. – кульминация англо-нормандского противостояния

Последние крупные очаги англосаксонского сопротивления. Укрепление нормандского режима

От этнического конфликта к феодальным смутам

Глава III. Социальные и этнокультурные последствия нормандского завоевания Англии

Нормандское завоевание глазами современников

Нормандское завоевание и англосаксонское сопротивление: этносоциальная характеристика конфликта

Демографические и социокультурные последствия нормандского завоевания

Глава IV. Датское и нормандское завоевания Англии: сравнительный анализ

Библиография

 

http://rutracker.org...c.php?t=5572342

Ответить

Фотография Стефан Стефан 09.06 2018

Барлоу Ф. Вильгельм I и нормандское завоевание Англии.

Пер. с англ. под ред. С.В. Иванова. – СПб.: Евразия, 2007. – 320 с.: ил. – (Clio).

 

Вильгельм Завоеватель – человек, которому оказалось по силам то, что не удавалось больше никому – завоевать Англию в 1066 году. Свирепый король, огнем и мечом подчинивший себе английские земли и создавший англо-нормандскую империю по обе стороны Ла-Манша. Самый авторитетный и властолюбивый монарх в истории Англии, навсегда изменивший облик страны и судьбы её обитателей, проведший первую в истории перепись англичан, перебивший мятежную знать, построивший новое государство авторитарного типа. Известный английский историк Фрэнк Барлоу предлагает свою биографию короля Вильгельма I и пытается объяснить, как случилось, что скромный юноша, незаконный сын нормандского герцога стал величайшим из правителей средневековья, чье имя по праву стоит в одном ряду с императорами Карлом Великим и Фридрихом Барбароссой.

 

Оглавление:

О книге

Благодарности

Пролог

Глава I. Молодость Вильгельма (1027–64 гг.)

Глава II. Военное общество и искусство ведения войны

Глава III. Герцогское правление и церковь

Глава IV. Обстановка в Англии

Глава V. Вторжение в Англию

Глава VI. Завоевание Англии

Глава VII. Сторонники Вильгельма в Англии

Глава VIII. Королевское правление

Глава IX. Вильгельм и английская церковь

Глава X. Английское королевство в последние годы правления Вильгельма (1072–87 гг.)

Глава XI. Вильгельм и Нормандия

Эпилог

Избранная библиография

 

http://vk.com/doc-23...bbf649ba5ccf556

http://vk.com/doc-23...81ba711bf20ffcc

http://goliard.ru/wp...ание-Англии.pdf

http://padabum.com/d.php?id=43770

http://b-ok.xyz/book/2441907/8f57da

http://militera.lib....barlow_f01.djvu

http://download1.lib...4D93C95EA687FA4

http://rutracker.org...c.php?t=3596826

Ответить

Фотография Стефан Стефан 10.06 2018

Kapelle W.E. The Norman Conquest of the North: The Region and Its Transformation, 1000–1135.

Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1979. – Pp. X + 329.

 

Contents:

1. The Danes of York and the House of Barnburgh

2. Earl Siward and the Scots

3. The Structure of Northern Society

4. The Rule of Tostig and the Destruction of the Nobles of York

5. Government by Punitive Expedition

6. The Impact of the Normans on the Northern Village

7. Henry I’s New Men in the North

8. Conclusion

Abbreviations and Selected Short References

Notes

Selected Bibliography

Index

 

http://b-ok.xyz/book/2295620/41b640

http://library1.org/...94E0227508F9BA0

http://download1.lib...94E0227508F9BA0

Ответить

Фотография eshev.sergey eshev.sergey 15.06 2018

Даны, из области датского права, за кого были?

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.06 2018

К лету восстание охватило Мерсию и Нортумбрию. Эрлы Эдвин и Моркар покинули Вильгельма и примкнули к валлийцам, однако когда король построил замок в Уорике и доверил его Анри де Бомону, эрлы снова покорились и получили прощение. Более важным событием для Вильгельма оказалось бегство в Шотландию Эдгара Этелинга с матерью и двумя сестрами. Их принял король Малькольм III, впоследствии женившийся на Маргарите – возможно, в 1069 г. После захвата Йорка нортумбрийцами Вильгельм выступил против них в поход. Он укрепил Ноттингем, доверив крепость Гильому Певерелю, а затем вторгся в Йорк, где также построил замок. Этельвин, епископ Даремский, решил сдаться и, став посредником между Вильгельмом и шотландским королем, сумел предотвратить вооруженное вмешательство последнего. В это же время или чуть позже Вильгельм пожаловал графство Дарем фламандскому рыцарю Роберту де Комину и повернул на юг, по пути заложив {155} крепости в Линкольне, Хантингдоне и Кембридже. Между тем сыновья Гарольда, нашедшие приют в Ирландии, напали на Бристоль и Сомерсет. Однако в Англии их посчитали просто пиратами, и местным отрядам удалось их отбить. Из-за событий этого года некоторые нормандцы пали духом. По словам Ордерика Виталия, жены нормандских воинов, которые остались дома, побоявшись отправиться с ними в Англию, требовали возвращения своих мужей. Впрочем, ситуация была такова, что равным образом не устраивала ни английских, ни нормандских женщин. Вильгельм предлагал недовольным солдатам богатые поместья, обещая, что они получат земли еще лучше после покорения всей Англии, а его верные соратники взывали к их чести. Несмотря на это, очень многие дезертировали из армии, в том числе, по некоторым данным, и Гуго де Гранмениль, сражавшийся при Гастингсе, а затем управлявший областью Винчестера. Таким образом, Вильгельму пришлось набрать еще наемных солдат, пообещав им еще более крупное вознаграждение.

 

1069 год начался с того, что в Дареме вместе со своими людьми был убит Роберт де Комин, а в Йорке – кастелян Роберт Фиц-Ричард. Затем из Шотландии явился Эдгар Этелинг – собрав под своим знаменем предводителей нортумбрийцев и встретив теплый прием в Йорке, он напал на королевские замки. Гильом Мале, местный военачальник, оказался в большой опасности, однако еще до Пасхи Вильгельм снова заставил Эдгара уйти, разорил город и оставил его на своего заместителя, преданного Гильома Фиц-Осборна. Летом в Северный Девон вторглись – на этот раз, вероятно, с более крупным флотом – сыновья Гарольда, однако их разбил граф Бриан. Беспокойство нормандцам причинил также ряд локальных мятежей на западе. Жители Дорсета и {156} Сомерсета напали на замок Роберта Мортенского в Монтакуте, однако их усмирил Жоффруа, епископ Кутанский. Честерцы и валлийцы атаковали Шрусбери – поддержку им оказали жители городов графства Шропшир и Эдрик Дикий. Эксетер, оборонять который вновь осталось только его население, подвергся нападению мятежников из Девона и Корнуолла. Для подавления этих восстаний король отправил своих военачальников – Вильгельма Фиц-Осборна с севера и графа Бриана с юго-запада. Они обнаружили, что враг сжег Шрусбери дотла и уже покинул его, но у Эксетера им удалось нанести противнику серьезный удар.

 

Осенью в ситуацию вмешался новый претендент на престол – датский конунг Свейн Эстридсен. Сын сестры Кнута и дальний родственник покойного короля Гарольда и королевы Эдит, вдовы Эдуарда, он заявлял, что Эдуард завещал трон именно ему. Действуя не так быстро, как Вильгельм, он подготовил к этому времени для похода войско, в которое входили отряды из Польши, Фризии, Саксонии и даже Левтиции (возможно, Лаузица), приплывшие, как утверждали, на кораблях числом до трехсот, и которым командовали его брат Осборн – принц, изгнанный из Англии в 1049 г., – и двое его сыновей. Кроме того, армию сопровождали епископы. Эта экспедиция, вероятно, не отличалась таким размахом, как кампания Вильгельма три года назад, но, безусловно, была вполне сравнима с ней по масштабам. Опустошая прибрежные земли, захватчики проплыли вдоль побережья от Дувра до Хамбера, где к ним присоединился Эдгар и другие представители английской знати. Объединенные войска овладели крепостями в Йорке и уничтожили или захватили в плен воинов гарнизона (среди которых был и Гильом Мале), а город вновь был предан огню. Во время боев погиб старый архиепископ Эльдред. {157} Та Англия, которую он знал, была превращена в руины. Когда Вильгельм в очередной раз выступил на север, датчане отошли к берегам Хамбера, а предводители англичан опять отступили. В отличие от захватчиков, явившихся сюда в 1066 г., – Харальда Сурового, Тостига, а потом и Вильгельма, – Осборн и Эдгар боялись решающей битвы. Правитель часто может позволить себе избегать генеральных сражений, претендент же должен делать это крайне редко. Эта нерешительность, а возможно, и трусость союзников делала честь военной репутации Вильгельма и означала, что, если он не совершит ошибку, победа достанется именно ему.

 

Так как датчане прятались среди притоков Хамбера, король не мог до них добраться. Однако в ответ он стал систематически опустошать окрестности, мешая им запастись провизией и лишая мужества английских союзников. Он вошел в Линдсей, а затем направился в Йорк, поручив своему брату Роберту Мортенскому и Роберту, графу д’Э, приблизиться к врагу и наблюдать за ним. На переправе через реку Эйр у городка Понтефракт мятежники задержали короля на три недели, но, в конце концов, ему удалось добраться до Йорка. Он решил остаться и уничтожить северных повстанцев раз и навсегда. Сначала Вильгельм приказал доставить из Винчестера на Рождество королевские регалии, а после праздника начал зимнюю кампанию в крайне тяжелой местности и в наиболее суровых погодных условиях. В январе 1070 г. Вильгельм прошел на север до реки Тис, разоряя окрестные земли, и принудил покориться эрлов Вальтофа и Госпатрика – двух наиболее влиятельных английских предводителей. Затем он сделал марш-бросок еще дальше на север, к городу Хексем на реке Тайн, и снова вернулся в Йорк. Не собираясь останавливаться на достигнутом, он решил напасть на честерцев и валлийцев. {158} В разгар зимы Вильгельм перешел через Пеннинские горы. Часто приходилось идти пешком, и многие наемники из Бретани, Анжу и Мэна взбунтовались, жалуясь, что король требует от них невозможного, и дезертировали. Однако Вильгельм все же достиг Честера, где построил крепость, и опустошил Мерсию. В случае победы он пообещал своим воинам отдых после таких трудов и дал им понять, что вознаграждение можно получить только в результате тяжелой работы. Прибыв перед Пасхой в Солсбери, Вильгельм выплатил своим верным солдатам жалованье и поблагодарил их, а мятежников и дезертиров приказал покарать, заключив их под стражу на сорок дней. Теперь король считал, что благодаря своим усилиям он подорвал сопротивление в Англии. Нортумбрия была разорена и страдала от неизбежного голода и чумы. Прибывшие на кораблях датчане были обескуражены, а английские повстанцы совершенно упали духом. В 1070 г. нормандцам подчинился Эдрик Дикий. Есть письменные свидетельства, что в феврале Вильгельм разграбил все английские монастыри. По всей видимости, собрать налоги и ренты было трудно, а военные расходы короля оказались немалыми.

 

Несомненно, перелом в борьбе уже произошел, но война отнюдь не закончилась. Весной 1070 г. конунг Свейн, присоединившись к своему флоту на Хамбере, решил вторгнуться в Восточную Англию. До сих пор здесь все было спокойно, но на Пасху Вильгельм сместил архиепископа Стиганда и епископа Этельмера, которые, возможно, были самыми крупными землевладельцами в данной области. Датчане вновь встретили радушный прием местного населения, и Свейн отрядил армию под командованием своего брата в Или. В этом городе находились сокровища аббатства Питерборо, которые, не желая, чтобы они достались какому-нибудь {159} нормандскому аббату, вывез оттуда местный тэн Гервард Бдительный. Вероятно, к этому времени Свейн вслед за своим братом убедился в том, что Вильгельм слишком упрочил свое положение, чтобы его можно было вытеснить из страны, поэтому единственной целью конунга стал грабеж. Вильгельм предложил ему беспрепятственно отправиться домой вместе с сокровищами Питерборо, однако после отплытия флот Свейна попал в сильный осенний шторм – корабли были разбросаны, а значительная часть добычи потеряна.

 

Или остался во владении Герварда, а в 1071 г., когда уже исчезла всякая надежда на успех восстания, эрлы Эдвин и Моркар спаслись бегством, покинув двор Вильгельма и став на дорогу, которая в итоге привела их к бесславной гибели. Как бы мы ни рассматривали события между 1066 и 1072 гг., очевидно, что поведение этих эрлов приносило только вред. По своему происхождению и социальному статусу они должны были возглавить английскую знать после уничтожения династии Годвина, но вот в качестве примера для подражания они не годятся – из-за того, что не смогли ни оказать смелого и решительного вооруженного сопротивления, ни признать с честью свою полную капитуляцию, – и поэтому именно на них следует возложить большую часть ответственности за печальную участь их графств и всей страны. В 1071 г. они, вероятно, намеревались бежать в Шотландию, однако Моркар свернул с дороги и направился в Или, а Эдвина убил один из его людей. В Или, из Питерборо, сбежал также епископ Этельвин Даремский, а остров среди болот на востоке страны стал последним убежищем для мятежников и других англичан, объявленных вне закона. Окружив этот район и с суши, и с моря, Вильгельм взял в плен многих людей, в том числе Этельвина и Моркара. Предводителей заключили {160} в тюрьму, менее влиятельных лиц изувечили и отпустили на свободу, однако Герварда и его людей среди них не было – преступник сбежал, оставив по себе только легенды.

 

В конце концов Вильгельму удалось покорить все английское королевство. {161}

 

Барлоу Ф. Вильгельм I и нормандское завоевание Англии / Пер. с англ, под ред. С.В. Иванова. СПб.: Евразия, 2007. С. 155–161.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 18.06 2018

СЕВЕРНОЕ ВОССТАНИЕ 1069 г. – КУЛЬМИНАЦИЯ АНГЛО-НОРМАНДСКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ

 

Наконец, весной 1069 г.5 разразилось второе Северное восстание – крупнейшая акция англосаксонских противников Вильгельма. Замысел восстания, очевидно, вызревал еще с лета 1068 г., из продолжающегося недовольства северян после тогдашней неудачи, в результате которой Нортумбрия, благодаря измене Эдвина и Моркара, утеряла прежний статус почти независимого герцогства. После этого северная знать {116} навсегда отвернулась от Эдвина и Моркара, более не могущих претендовать на роль лидеров оппозиции1. Новое восстание готовилось более тщательно: важным моментом стали просьбы северян о помощи к датскому королю Свейну Эстридсену. Почему именно к Дании, а не к Норвегии, например – видимо, все по той же причине прежней этнокультурной общности населения бывшего Денло, в том числе Йоркшира, с датчанами, хотя, как показали события 1066 г., на Севере были рады приветствовать скандинавов вообще. Знать Йоркшира была тоже датской по происхождению; относительная же сила Свейна в этот период сделала его, по-видимому, более предпочтительным кандидатом, чем Норвегия (еще, вероятно, не успевшая оправиться после разгрома своих лучших сил при Стэмфорд-Бридже), Шотландия или какая-либо из континентальных стран.

 

Воззванию к датчанам предшествовала неудача самих нортумбрийцев в попытке самостоятельно поднять восстание летом 1069 г. Источники почти не освещают этот факт, начиная повествование сразу с прибытия датчан в сентябре 1069 г. По-видимому, хронисты снова умалчивают о неприятных для короля фактах сопротивления местных жителей новой власти, акцентируя внимание на иностранной интервенции как причине данных событий. Между тем, как пишет Фримен и некоторые современные исследователи, северные повстанцы во главе с вернувшимися из шотландской эмиграции Госпатриком и Мерлесвейном перебили нормандский гарнизон в Йорке и заняли город. Вскоре к ним присоединился и Эдгар Этелинг, который прибыл из эмиграции отдельно от них и, высадившись сначала в Линкольншире, едва не попал в плен к нормандскому патрулю2.

 

Узнав обо всем этом, Вильгельм наскоро собрал войско и совершил марш-бросок на север по маршруту 1068 г., выбив повстанцев из Йорка в уличных боях и построив там второй замок. После этого король вернулся на юг, предоставив борьбу с повстанцами коменданту Йорка Гийому Мале. Но, кроме собственно города Йорка, Север оставался по-прежнему во власти повстанцев3. Поход Вильгельма на сей раз был сиюминутным, экстренным мероприятием, а не завоеванием Нортумбрии. Только последующее датское вторжение заставило Вильгельма оценить всю опасность, исходившую с Севера.

 

История самих переговоров повстанцев с датчанами неизвестна, но ясно, что датское вторжение в сентябре 1069 г. не было случайным, как {117} ясно и то, что такого рода альянсы вошли в практику оппозиции. На протяжении последующих лет Англия неоднократно подвергалась нашествиям датчан, прибывавших по соглашению с очередной группировкой повстанцев (1070, 1072, 1075 гг.).

 

Флот, отплывший около 15 августа 1069 г. из Дании, насчитывал от 240 до 300 кораблей. В составе датского войска были обширные контингенты из других земель – поляки, литовцы, поморские славяне, северогерманцы1. В целом, эта экспедиция не уступала по масштабам походу Харальда Сурового в 1066 г. Во главе экспедиции стояли сыновья самого Свейна Харальд и Кнут, а также ярлы Торкель и Асбьерн (брат Свейна). Первоначально датчане пытались высадить десанты в другой бывшей области Денло – Восточной Англии, но в Ипсвиче их отбили местные жители, а в Норидже – нормандский гарнизон во главе с бретонцем эрлом Ральфом де Гадером2. Вероятно, так Вильгельму и стало известно о датском вторжении.

 

Наконец, 8 сентября 1069 датский флот вошел в Хамбер, где датчан встретили повстанцы во главе с Госпатриком, Мерлесвейном, Этелингом и новым эрлом Нортумбрии Вальтьофом Сивардсоном, примкнувшим к восстанию. Объединенный флот датчан и англосаксов (а повстанцы располагали собственными судами) поплыл к Йорку, где сильный нормандский гарнизон укрепился в двух замках. Нормандцы совершили ряд ошибок: во-первых, они подожгли дома вокруг замков, опасаясь, что бревна и прочие материалы могут быть использованы повстанцами для заваливания рвов; в результате загорелся весь город, что не было редкостью в Средневековье. Пожар, по-видимому, только усугубил общую панику, что сыграло на руку восставшим как в моральном, так и в материальном смысле, если учесть точку зрения Стентона и Дугласа о том, что замки первых лет нормандского завоевания были деревянными, временными, лишь потом сменившись постоянными каменными, требовавшими целые годы для строительства. Во-вторых, нормандцы под влиянием общей неразберихи решили биться в открытую на улицах горящего Йорка с превосходившими их силами датчан и повстанцев, бросив укрепления. В результате 20 сентября 1069 г. Йорк был взят союзниками, замки разрушены, а гарнизон истреблен в уличных боях3. Флоренс утверждает, {118} что «более 3 тысяч нормандцев было убито»1, но, впрочем, это, видимо, завышенная цифра; странно, что один гарнизон Йорка составлял 2/3 от численности армии Вильгельма при Гастингсе; возможно, Флоренс имел в виду нормандцев вообще, включая колонистов. Жизнь была сохранена только коменданту с семьей и еще нескольким пленным2.

 

Успех восстания можно объяснить не только датской помощью, но и тем, что здесь в наибольшей мере имелась массовая поддержка восстания, чем где-либо еще за предыдущие годы. Ордерик Виталий отмечает, что после взятия Йорка по всем селам Йоркшира начались праздничные пиры, где местные жители братались с датчанами, встречая их как освободителей3. Объяснить этот факт можно только исходя из упоминавшихся уже неоднократно идей Грина, Фримена, в наши дни – Кэпелла о схожем уровне социокультурного развития бывших областей Денло со скандинавскими странами (не говоря уж о крепости их культурных связей в рамках североевропейского ареала). Свободное крестьянство было более активным политически и, вместе с тем, теснее смыкалось с местной знатью. Стентон отмечал, что большинство англосаксонских феодалов-тэнов немногим отличалось от зажиточных крестьян по своему общему патриархальному укладу жизни4. На севере Англии, как и в скандинавских странах того времени, не было еще той пропасти между знатью и крестьянами, как в феодальной Франции или хотя бы в Уэссексе. Пожалуй, именно поэтому Северное восстание 1069 г. в наибольшей степени носило «национальную» окраску, хотя и возглавлялось аристократией – «национальную» не в общенациональном, а в региональном смысле. Как подчеркивает Фримен, в то время национальные чувства имели именно локальный характер, распространяясь на ближайшую местность и общность людей, а не на страну в целом5. Это наследие родоплеменного менталитета было еще очень сильно на таких вот «окраинах Европы», как и социально-экономические реалии родового строя, и соответствующие политические порядки, о чем уже говорилось в начале главы. Северяне в 1069 г. отстаивали свой патриархальный уклад, свою обособленность от феодализирующегося Юга, свой «германизм».

 

Во всяком случае, своим размахом и характером это восстание заметно отличается, например, от экспедиций сыновей Гарольда. Так что, хотя и следует корректировать либеральные иллюзии историографии {119} XIX в. о «народности», все же это восстание было, скорее всего, «более народным», чем все прочие, базируясь на патриархальном единении местной аристократии с народом и этнокультурном – с датчанами. Радушный прием датчан в Йоркшире явно контрастировал с «приемом» в других местах их высадки (см. выше).

 

Ближе всех по степени «народности» к восстанию 1069 г. стоит разве что движение Эдрика Дикого в Херефорде, меньшее по размаху.

 

Тем временем вести о событиях в Нортумбрии дошли до Вильгельма. Король, по сообщению хрониста, «немедленно собрал войско»1 и начал одну из самых длительных военных кампаний своего царствования, ставшую переломной в процессе завоевания Англии. «Немедленно» начатая – очевидно, не раньше последних чисел сентября 1069 г., если учесть скорость преодоления расстояний в то время – эта кампания закончилась только весной 1070 г. разгромом основных группировок повстанцев на севере и западе страны.

 

Пока Вильгельм шел с войском на Север, опираясь на отстроенные в 1068 г. замки, повстанцы проявляли удивительную беспечность, предаваясь упомянутым празднествам, пирам и увеселениям в селах Йоркшира. Нормандцы застигли их врасплох. Отряды под руководством Роберта де Мортена и Роберта д’Е осуществили сокрушительный рейд по селениям к югу от Хамбера, обратив в бегство пировавших там датчан и повстанцев, бежавших с большими потерями в Йорк, под защиту укреплений2. Основные же силы датчан разместились во временном лагере для зимовки в Линдсее – заболоченной полосе побережья к югу от Хамбера, тем самым оторвавшись от своих англосаксонских соратников в Йорке. Между тем, в Линдсее поддержки было ждать не от кого, так как прилегающая часть северо-восточной Мерсии – Линкольншир, Ноттингем – хотя и входила когда-то в Денло, но после похода Вильгельма 1068 г. была густо застроена нормандскими замками и контролировалась королем; попытка поднять восстание здесь скорее всего была бы безрезультатной, как на Юго-Западе после его покорения и «озамкования» (см. выше). Вильгельм осадил датчан в Линдсее – осадил с суши, так как море было во власти многочисленного датского флота. Дальнейшие боевые действия в Линдсее – тогда еще труднодоступной из-за болот местности – отличались крайней напряженностью: нормандцы дважды с переменным успехом выбивали датчан оттуда, но те уходили от разгрома, опираясь на флот, маневрирующий вдоль побережья3. {120}

 

 

5 ASC. P. 149. {116}

 

1 Stenton F.M. Op. cit. P. 238.

 

2 Freeman E. Op. cit. P. 238; Stenton F.M. Op. cit. P. 273.

 

3 Ordericus Vitalis. P. 227; Kapelle W. Op. cit. P. 112; Freeman E. Op. cit. P. 242. {117}

 

1 ASC. P. 149; Florence of Worcester. P. 173; Ordericus Vitalis. P. 227. Наличие в датском войске контингентов из числа упомянутых народностей дает повод Ордерику подчеркивать «нечестивый», «языческий» характер данного войска.

 

2 Florence of Worcester. P. 173; Ordericus Vitalis. P. 225, 227; Stenton F.M. Op. cit. P. 272.

 

3 ASC. P. 149; Florence of Worcester. P. 173; Stenton F.M. Op. cit. P. 274; Douglas D.C. The age of the Normans. P. 212. {118}

 

1 Florence of Worcester. P. 173.

 

2 ASC. P. 149; Florence of Worcester. P. 173.

 

3 Ordericus Vitalis. P. 229, 231.

 

4 Stenton F.M. William the Conqueror… P. 238–239.

 

5 Freeman E. Op. cit. P. 451: «In the Xlth century men’s local feelings were at least as strong as their national feelings». {119}

 

1 Florence of Worcester. P. 173.

 

2 Ordericus Vitalis. P. 231.

 

3 Ibid. P. 229; Kapelle W. Op. cit. P. 116. {120}

 

Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке. СПб.: Алетейя, 2007. С. 116–120.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 18.06 2018

К сожалению, точная датировка этих событий в источниках и литературе отсутствует, но, очевидно, бои в Линдсее заняли весь октябрь и, возможно, часть ноября 1069 г. В это время у нормандцев появилась новая проблема: в западных графствах, одновременно с Йоркским восстанием, достигло своей кульминации движение Эдрика Дикого. Следует отметить, что северо-запад Англии тогда еще оставался не затронутым нормандским завоеванием районом, куда, в силу его независимости, стекались недовольные. В конце лета – начале осени 1069 г. начали активную повстанческую деятельность жители Честера, и результатом этого стало слияние оппозиционных движений на западе Англии в одно целое. Отряды чеширцев, Эдрика Дикого и валлийцев Бледдина объединенными усилиями осадили и сожгли дотла Шрусбери – важный опорный пункт на уэльской границе. Далее восстание перекинулось в Стаффорд, то есть, уже в центральную Мерсию, создавая угрозу самому существованию здесь нормандской администрации. В этой ситуации Вильгельм благоразумно отказался от дальнейшего продвижения в Нортумбрию, поскольку имелась перспектива быть зажатым между датчанами, западными повстанцами и северянами. Поэтому Вильгельм, блокировав датчан в Линдсее частью своих войск, с остальными силами совершил (очевидно, в ноябре 1069 г.) стремительный марш в Стаффорд, где, по сообщению Ордерика, в исключительно кровопролитных боях разбил западных повстанцев1, навсегда ликвидировав угрозу их объединения вдоль уэльской границы. Хотя сопротивление в западных графствах не прекратилось, его силы, подорванные в стаффордской кампании, были локализованы и раздроблены: Эдрик остался в Херефорде, а честерцы – на северо-западе, прижатые к морю.

 

Теперь Вильгельм мог вернуться к выполнению первоначальной задачи – усмирению северян. Датчане утеряли наступательную инициативу и преимущественно оборонялись. Таким образом, йоркширские повстанцы остались в одиночестве. Географическая граница Нортумбрии проходила по р. Эр – одной из многих, впадающих в Хамбер. Здесь Вильгельм встретился с войском повстанцев, закрепившихся на противоположном берегу и державших в своих руках переправы. О характере боевых действий, сопровождавших все попытки нормандцев переправиться через Эр, в источниках ничего не говорится. Ордерик пишет, что северяне обороняли переправы целых три недели, из чего можно сделать вывод о «стоянии» противников по разным берегам реки, с попытками нормандцев переправиться, успешно отражавшимися повстанцами. Однако затем разведывательный отряд из 60 рыцарей во {121} главе с Лизуа де Мутье – до тех пор неизвестным рядовым рыцарем – нашел брод выше по течению реки, в районе нынешнего Лидса, и отбил его у англосаксов. Так армия Вильгельма вторглась в Нортумбрию, начав ее окончательное завоевание и присоединение. Сам Йорк был оставлен повстанцами без боя1. После переправы через Эр наступательная инициатива полностью перешла к нормандцам, а Йорк стал временной резиденцией Вильгельма.

 

Декабрь 1069 и начало января 1070 гг.2 прошли в так называемом «опустошении Севера» – рассылке из Йорка карательных отрядов, дотла разорявших местность. Каратели поголовно убивали население, вне зависимости от участия или неучастия в восстании, выжигали посевы, портили сельскохозяйственные орудия, разрушали дома. Гибель урожая накануне зимы сделала свое дело: от тотального голода и разорения погибло еще больше жителей, чем собственно от военных действий. Людоедство, поедание кошек и собак, десятки неубранных трупов вдоль дорог – такова была картина Нортумбрии после этих событий. Впрочем, число жертв, видимо, преувеличено хронистами: так, Ордерик называл цифру в 100 тыс. чел.3 Тем не менее, «опустошение Севера» чисто физически положило конец всякой независимости этого региона. Нортумбрия была навсегда, «железом и кровью» присоединена к английской короне. Собственно, бороться за независимость там было теперь некому: на север от Йорка лежали 50 миль «выжженной земли», за которыми начиналась Шотландия; в Дареме жители многих селений сами бежали в горы, леса, за границу, едва заслышав о приближении карателей4. Результаты северного опустошения были впечатляющими: еще в 1086 г. в «Книге Страшного Суда» многие северные территории были обозначены как «пустошь»; число поселений в Йоркшире сократилось на 35–60 %5. Впрочем, следует отметить, что северное опустошение не было единственным в своем роде. К аналогичным мерам Вильгельм прибегал при подавлении сопротивления в других районах – например, на Юго-Западе в 1068 г., или в Стаффорде в ноябре 1069 г., причем разрушения и жертвы были не менее значительными, и многие дома там пустовали еще в 1086 г.6 Просто северное опустошение наиболее «прославилось» {122} своими масштабами, а также, видимо, потому, что это была самая независимая окраина Англии.

 

Что касается дальнейшей судьбы оставшихся при оружии повстанцев, то вылазки, которые Вильгельм после Рождества предпринял в их поисках в разоренную округу, были пока безуспешными – обнаружить лидеров восстания не удавалось. Датчане же, вытесненные из Линдсея, кочевали по морю и Хамберу, пытаясь закрепиться для зимовки – хоть и недоступные для нормандцев, но вряд ли их положение можно было назвать комфортным. С ними Вильгельм весьма своевременно заключил соглашение, позволив датчанам зимовать на английском побережье и даже кормиться за счет его грабежа в обмен на их нейтралитет в делах с повстанцами; со стороны Вильгельма это соглашение, заключенное с «крайне жадным», по словам летописца, ярлом Асбьерном, подкреплялось значительной суммой денег1.

 

Так, благодаря дипломатической ловкости Вильгельма, остатки северных повстанцев лишились последней надежды – помощи датчан, и их судьба была предрешена. Последняя группа повстанцев укрепилась в устье р. Тиз, в болотах Холдернесса – побережья к северу от Хамбера, сильно заболоченного, залитого водой и потому удобного к доступу с моря (но не с суши), как и Линдсей, и лежащий еще южнее Фенланд в Восточной Англии. Здесь в январе 1070 г. Вильгельм осадил их, и повстанцы, так и не дождавшись датчан, сдались. Вальтьоф при этом принес присягу Вильгельму, скрепленную браком с дочерью последнего, и в 1072 г. был назначен эрлом Нортумбрии взамен формально числившегося таковым Госпатрика. Эдгар Этелинг сдавался «заочно», предпочтя эмиграцию; следы Мерлесвейна теряются2. Так завершилось Северное восстание 1069 г.

 

В целом, Нортумбрия была покорена, хотя и ценой разорения, граничившего с геноцидом. В 70–80-е гг. нормандцы активно насаждают здесь стандартную военно-административную структуру – замки, новую аристократию и т.д., как и по всей стране. Во всяком случае, какое бы то ни было упоминание о независимости Нортумбрии исчезает навсегда.

 

После разгрома Северного восстания перед Вильгельмом осталась более легкая задача – подавить последние (на тот момент) очаги сопротивления, изолированные после событий 1069 г. – Чешир и район действий Эдрика Дикого. Последним звеном длительной кампании {123} 1069–1070 г. стал поход из Йорка на Честер в феврале 1070 г. Тот факт, что Вильгельм даже не сделал передышки, говорит о его стремлении как можно скорее завершить завоевание, не дать повстанцам оправиться от поражений. Крайняя сложность похода в Чешир заключалась в том, что путь туда из Йоркшира лежал через занесенные снегом Пеннинские горы, а дорог туда, после разрушения старой римской дороги, вообще не было, кроме проселков. Во время крайне тяжелого перехода через Пеннины в нормандской армии, испытывавшей лишения, вспыхнуло недовольство, с трудом улегшееся лишь благодаря авторитету и ораторским способностям Вильгельма, пошедшего на диалог с войском1.

 

Что касается честерцев, то они вместе с остатками валлийских союзников, как и Эдрик, после поражения 1069 г. сохраняли чисто оборонительную позицию, не предпринимая никаких активных действий. Странно, что столь удобно расположенный морской порт не привлек на помощь ирландцев, валлийцев, стратклайдских бриттов, куда более близких географически, чем Дания для северян. Но, очевидно, политическая конъюнктура в регионе не была для того благоприятной в данный момент, тогда как Вильгельм не заставлял себя долго ждать. В источниках не говорится, был ли Честер взят военной силой, или сдался сам; но местность была разорена нормандцами, как в других областях2. Вообще, честерская история напоминает восстание Эксетера 1068 г.; вряд ли честерцы претендовали на большее, чем локальная автономия – не было перспектив.

 

Честерский поход стал последним ударом по движению Эдрика Дикого. Обескровленные трехлетней борьбой, Эдрик и Бледдин сдались Вильгельму в июне 1070 г., принеся присягу. Эдрик стал в дальнейшем военным деятелем на службе у Вильгельма (см. далее). С падением Честера и сдачей Эдрика завоевание Англии было практически завершено. Беспокойная уэльская граница была отдана в ведение Г. фиц-Осберна (эрл Херефорда, Вустера и Глостера), Р. Монтгомери (эрл Шрусбери) и Хью д’ Авранша (эрл Чешира), опираясь на которых и действуя традиционными методами (строительство замков, и т.д.), Вильгельм и другие англо-нормандские короли начали долговременное наступление на Уэльс, навсегда перехватив у валлийцев стратегическую инициативу. Успехи нормандцев, поддерживаемых англосаксонскими отрядами и колонистами, были таковы, что уже к середине 80-х гг. XI в. весь Южный Уэльс (Дифед и другие территории к югу от р. Северн) был полностью завоеван, а Северный и Центральный Уэльс (Гвинедд и Поуис) потеряли прежнюю {124} независимость в 1075–1081 гг.1 В сущности, здесь политика нормандцев успешно продолжала прежнюю политику англосаксонских королей. {125}

 

 

1 Ordericus Vitalis. P. 229. {121}

 

1 Ibid. P. 231–233; Kapelle W. Op. cit. P. 117; Stenton F.M. William the Conqueror… P. 278–279.

 

2 Флоренс пишет: «всю зиму…», но это неверно, так как уже в январе 1070 г. Вильгельм двинулся из Йорка на Честер. Florence of Worcester. P. 173.

 

3 ASC P. 149–150; Florence of Worcester. P. 173–174; Ordericus Vitalis. P. 233; William of Malmesbury. P. 283–285; Kapelle W. Op. cit. P. 118.

 

4 Kapelle W. Op. cit. P. 118–119.

 

5 Adam R. Op. cit. P. 165–166.

 

6 Ibid. P. 153; Stenton F.M. Op. cit. P. 176. {122}

 

1 ASC. P. 282; Florence of Worcester. P. 173. Интересно, правда, что в «Англо-Саксонской Хронике» ничего не говорится об этом соглашении.

 

2 Freeman Е. Op. cit. P. 297–303; Ordericus Vitalis. P. 233; Kapelle говорит о женитьбе Вальтьофа не на дочери, а на племяннице Вильгельма: Kapelle W. Op. cit. P. 127. {123}

 

1 Ordericus Vitalis. P. 235; Stenton F.M. Op. cit. P. 283.

 

2 Freeman E. Op. cit. P. 311–313. {124}

 

1 Florence of Worcester. P. 175; Adam R. Op. cit. P. 142, 164, 202–203; Stenton F.M. Anglo-Saxon England. P. 596; Freeman E. Op. cit. P. 457; Le Patourel J. The Norman Empire. P. 62–64. {125}

 

Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке. СПб.: Алетейя, 2007. С. 121–125.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 13.10 2018

Garnett G. Conquered England: Kingship, Succession, and Tenure, 1066–1166.

Oxford; New York: Oxford University Press, 2007. – Pp. XVIII + 401.

 

Contents:

Abbreviations

I. The Justification of the Conquest

Making a king: from recognition to consecration

The Norman claim

The invention of ‘the time of King Edward’

Official history in Domesday Book

The Domesday antecessor and beyond

Canon Law and the justification of the Conquest

The implications of official history

II. The King as an Anomaly

Eadmer and the king’s ‘nod’

Ecclesiastical vacancy in conquered England

Homage and the precariousness of lay tenure

Lay subtenants

Henry I’s coronation ‘edict’

The lands of the archbishop of Canterbury

Interregnum, vacancy, and tenure

III. The Problem of Interregnum

The problem outlined

The Norman background

Normandy and the Conquest of England

The motives for disorder

Securing succession: 1100–1135

Matilda’s title

The force of fidelitas

The force of coronation

The bid for legitimacy

Justification by antecession: 1141–1153

IV. The Problem Solved

The settlement of 1153: the diplomatic evidence

The settlement of 1153: the chronicles

The settlement of 1153 in practice

The accession of Henry II

‘To renew grandfatherly times’

Henry II’s early legal innovations

The early history of the breve de recto

The prehistory of novel disseisin

V. Afterthoughts

Bibliography

Index

 

http://b-ok.xyz/book/1085119/62ad24

http://bookfi.net/book/1281917

http://library1.org/...D9991069FA7A0E3

http://download1.lib...D9991069FA7A0E3

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 15.10 2018

Почему то везде описывают это всё как некий завоеватель Вильгельм пришел и узурпировал Англию(уничтожил анлогсаксонскую династию). Хотя на самом деле:
1. Ко времени вторжения норманцев, правил Гарольд II Годвинсон, сын Годвина  и дочери датского викинга, не имевший на это полного права. Сам Годвин так то тоже был не совсем саксонского происхождения. Т.е. это на самом деле потомок данов, завоевавших Англию

2. Его предшественник Эдуард Исповедник, сын Эммы Нормандской, больше половины жизни прожил в Нормандии. Так то тоже не совсем англосаксонец. Воцерился только после того, как умер король Англии и Дании Кнуда Великого.

Т.е. к моменту вторжения Вильгельма(а на сомом деле его звали Гийом), в Англии правили далеко не англосаксы(да и чистых англосаксов уже к тому времени не было в товарном количестве). Англия как и нормандия, это всего лишь владения за которые боролись конунги и ярлы викингов. И если разобраться то Вильгельм имел больше прав на английский престол чем Годвинсон.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.10 2018

Наши источники довольно четко и последовательно рассказывают о дипломатических шагах, которые привели к завоеванию Англии Вильгельмом. Что бы ни произошло в 1050–52 гг. на самом деле, нормандцы настаивали на том, что Эдуард подтвердил избрание Вильгельма своим преемником, прислав к нему в 1064 г. эрла Гарольда, чтобы окончательно договориться о наследовании престола герцогом. Именно это посольство Гарольда, послужившее важнейшим оправданием для дальнейших действий нормандцев и изображенное на ковре из Байе, приближает нас к событиям, непосредственно предшествовавшим завоеванию. Хотя о посольстве не упоминается ни в одной английской хронике, все же надо признать, что основные события, связанные с ним, действительно имели место, тем более что рассказ Гильома де Пуатье и представленная на гобелене версия в общих чертах совпадают (правда, последняя все же имеет некоторые отличия, будучи, так сказать, специально отредактированной для жителей Байе, ведь на гобелене были изображены давно забытые события и люди, которые, впрочем, вряд ли были плодом воображения художника). Что же касается интерпретации событий, предложенной Гильомом, то мало кто из английских историков безоговорочно признавал ее достоверность. Стоит {103} также обязательно обратить внимание на то, что хотя создатель гобелена, возможно, и следовал – пусть и неявным образом – общепринятой нормандской версии, он все же не слишком старался выразить и подчеркнуть ту мысль, которая красной нитью проходит через повествование нашего главного летописца.

 

В общих чертах Гильом де Пуатье излагает события следующим образом. Эдуард, чувствуя приближение смерти и помня о том, что он завещал свой трон Вильгельму, послал к герцогу самого могущественного вассала – Гарольда, эрла Уэссекского, – чтобы тот своей клятвой подтвердил обещание короля и, таким образом, взял на себя обязательство перед Вильгельмом, что тот вступит в права наследования без каких-либо препятствий. Гарольд без затруднений переправился через Ла-Манш, но, высадившись в графстве Понтье, попал в плен к графу Ги, надеявшемуся получить за него выкуп. Узнав об этом, Вильгельм угрозами и посулами добился освобождения Гарольда и с почестями принял своего гостя в Руане. Затем герцог созвал совет в городе Бонвиль-сюр-Тук, недалеко от Лизье, где Гарольд – по словам множества присутствовавших при этом честных и достойных доверия свидетелей – добровольно поклялся, что будет блюсти интересы Вильгельма при дворе Эдуарда, а после смерти короля приложит все усилия, чтобы Вильгельм получил английскую корону. Помимо этого, он обязался передать войскам герцога Дуврский замок и другие крепости по приказу Вильгельма. После этого Вильгельм принял от Гарольда оммаж и утвердил своего нового вассала в его английских владениях. Далее хронист также сообщает, что Гарольд обручился с одной из дочерей Вильгельма. После всех этих церемоний Вильгельм взял с собой Гарольда в поход на Бретань, в котором тот храбро сражался, а когда, одержав {104} победу, они вернулись в Нормандию, герцог не только преподнес гостю множество даров, но и освободил его племянника, взятого в заложники в 1051 г.

 

В данной истории главными являются два сюжета: во-первых, Эдуард отправил Гарольда, чтобы тот подтвердил право Вильгельма на наследование английского престола, и, во-вторых, Гарольд, чтобы гарантировать осуществление этого решения, стал вассалом Вильгельма за свои английские владения. Британские историки никогда не считали эти сведения достоверными, скорее склоняясь к тому, что Гарольд попал в руки к Вильгельму по несчастливой случайности, и указывая на крайнюю сомнительность условий договора, заключенного Вильгельмом и Гарольдом, и оммажа, якобы принесенного последним. Чтобы составить более или менее взвешенное мнение об этом, следует рассмотреть версию событий, представленную на ковре из Байе. Считается, что он был вышит по заказу Одо, епископа Байе и эрла Кентского, сводного брата Вильгельма Завоевателя, для украшения восстановленного им кафедрального собора, освященного в 1077 г. До сих пор ведутся споры, кем был создатель ковра – англичанином или нормандцем, – и в мастерской какой страны его соткали. Вполне вероятно, что родиной данного произведения искусства является Кентербери. События, изображенные на нем, складываются в следующий сюжет: великий герой Гарольд погиб, потому что нарушил клятву, данную им на святых мощах в Байе, и забыл о благодеяниях Вильгельма, но погиб не с позором, а как герой, сражавшийся против воли небес.

 

На ковре изображено отплытие Гарольда из суссекского города Бошама. Если мы согласимся с этой деталью, то получится, что Гарольд почти наверняка плыл в Нормандию или Бретань и сбился с курса из-за юго-западного {105} ветра. Если бы он направлялся не к северо-западному побережью Франции, а куда-то еще, ему нужно было обязательно отплывать из Дувра. Версия создателя гобелена отличается от повествования Гильома де Пуатье тем, что Гарольд приносит оммаж и клятву на святых мощах после бретонского похода; причем недвусмысленно показано, что клятву Гарольд принес именно в Байе. Хронологическую последовательность изображаемых событий иногда изменяют в композиционных целях или ради драматического эффекта. Возможно, это как раз тот случай. Оправдывая действия Вильгельма, нормандцы делали особенный упор именно на клятве Гарольда, поэтому представляется довольно странным, что в источниках упоминаются три разных места, где она была якобы дана: Гильом де Пуатье говорит о Бонвиле, на ковре изображен Байе, а Ордерик Виталий – хронист, хотя и живший в XII в., но тем не менее хорошо осведомленный о данных событиях, – пишет о Руане. Что было на самом деле, узнать уже невозможно. Главная дорога из Руана в Мон-Сен-Мишель не проходит через Байе, но чтобы попасть туда, не нужно делать большой крюк. Возможно, святые мощи отвезли из Байе в Бонвиль или же клятва была принесена дважды: в Бонвиле на пути в Бретань, а потом в Байе, так как Вильгельм провожал своего гостя до самого побережья. В общем, вся эта путаница наводит на мысль, что клятва Гарольда первоначально не имела такого значения, которое ей стали придавать позже.

 

Клятва на святых мощах подразумевала обязательство перед Богом. Оммаж и клятва верности – еще и перед герцогом. Любой претендент на престол всегда стремился быть введенным во владение как можно скорее и желательно еще при жизни своего благодетеля. Например, в 1135 г. Жоффруа Анжуйский потребовал, {106} чтобы король Генрих I, его тесть, позволил ему вступить во владение землями, входившими в приданое его жены, и принять оммаж от нормандских баронов, чтобы тем самым обеспечить себе беспрепятственное наследование Нормандского герцогства. Генрих отказался, и Жоффруа пришлось отвоевывать Нормандию у короля Стефана. Когда в 1153 г. Стефан признал Генриха Плантагенета, сына Жоффруа, своим наследником и преемником на английском троне, было заключено соглашение, по которому сын Стефана Вильгельм должен был держать свои английские феоды от Генриха, а самые могущественные вассалы с обеих сторон должны принести оммаж главе соперничающей партии, не снимая при этом с себя обязательства хранить верность Стефану. На примере этих более поздних событий можно увидеть, какое значение имела для нормандцев вся эта история с Гарольдом. Правда, остается открытым вопрос, является ли она достоверной.

 

Через два года после поездки Гарольда, в связи со смертью Эдуарда, Вильгельм оповестил о своих притязаниях на английский трон самых могущественных государей Европы, включая папу римского и германского императора, и привел доводы в свою пользу – причем, вероятно, в том виде, в каком мы их уже обсуждали. Нельзя исключать возможность того, что Вильгельм сфабриковал два основных аргумента – завещание ему английского престола в 1050–51 гг. и посольство Гарольда. Вспомним, что в XIII в. Филипп Август представил папе сфабрикованные им обвинения против короля Иоанна Безземельного. Однако более вероятно, что Вильгельм просто придал общеизвестным историческим фактам тот смысл, который соответствовал его целям. Так было надежнее. Кроме того, нам известно, что в 1066 г. Вильгельм и папская курия скрывали друг от {107} друга свои истинные намерения. У нас нет причин полагать, что в XI в. дипломатические хитрости были в меньшем ходу, чем в наше время. Вильгельм прибегал к любым уловкам и интригам, чтобы достичь своих целей, поскольку ставки были высоки. То же самое можно сказать и о Гарольде. По словам одного панегириста эрла, это был ловкий, умный и предусмотрительный человек, который прекрасно умел скрывать свои мысли; он упорно стремился к цели, но всегда получал удовольствие от самого процесса; к сожалению, он слишком охотно давал клятвы. Гарольд лично познакомился с французской политикой и составил настолько хорошее представление о самых могущественных сеньорах Франции, что его не могли обмануть никакие их предложения, даже самые заманчивые. Итак, по всей видимости, в 1064 г. два претендента на английский трон, один из которых действовал открыто, а другой пока не раскрыл карты, хотели разузнать намерения друг друга и стремились извлечь максимальную выгоду, совершая поступки, которые можно было толковать двояко. Когда в 1066 г. Вильгельм получил посланное из Рима папское знамя, Александр II и кардинал Гильдебранд надеялись, что герцог завоюет Англию как папский вассал, хотя Вильгельм был далек от подобных мыслей. Приняв от Гарольда в 1064 г. оммаж, Вильгельм создал ситуацию, которую в дальнейшем можно было использовать в своих интересах. Однако, быть может, Гарольд в свою очередь вел хитроумную игру, стараясь избегать ловушек, расставленных Вильгельмом, и переиграть своего гостеприимного хозяина. Все это лишь бездоказательные предположения, которые вполне могут быть ошибочными; но они, по крайней мере, основываются на тех чертах характера, которыми наделили двух главных героев всех этих событий их современники. {108}

 

У нас нет сведений, что по прибытии в Англию Гарольд начал активно ратовать за дело Вильгельма. Наоборот, судя по всему, он умело преследовал собственные интересы. Осенью 1065 г. младший брат Гарольда – Тостиг, эрл Нортумбрийский, – вынужден был бежать из своих владений, спасаясь от мятежников, и нам известно, что в королевском суде он обвинил Гарольда в подстрекательстве к мятежу. Гарольд снял с себя это обвинение, под клятвой заявив о своей непричастности, однако не подчинился приказу короля вернуть Тостигу Нортумбрию силой оружия, а позволил занять его Моркару, брату Эдвина, эрла Мерсийского. Вскоре после этого Гарольд женился на их сестре. Создается впечатление, будто Гарольд намеренно избавился от потенциального соперника или противника, а заключив союз с мерсийским родом и оказав ему помощь, обеспечил себе поддержку всех наиболее видных эрлов Англии. Короля очень расстроили эти события. Оказавшись вынужденным изгнать Тостига, своего фаворита, он повредился в рассудке и вскоре умер.

 

Уже к Рождеству 1065 г. Тостиг был изгнан из страны. На Рождество в Вестминстере наметили торжественный прием, на который уже были разосланы приглашения. Поводом стало освящение построенной Эдуардом церкви при этом аббатстве. Мы можем предположить, что на приеме присутствовали оба архиепископа, большинство епископов, многие аббаты и все видные представители знати – кроме Эдуарда, лежавшего при смерти. Церковь при Вестминстерском аббатстве освятили 28 декабря, а через неделю, 4 или 5 января 1066 г., Эдуард скончался. У английских вельмож было достаточно времени, чтобы спланировать дальнейшие действия. Последующие события не позволяют усомниться в том, что, каковы бы ни были их обязательства перед Вильгельмом, {109} они не хотели видеть на английском престоле иноземца. Насколько нам известно, они пришли к единодушному решению, что унаследовать престол должен Гарольд – шурин Эдуарда. Более того, хотя это иногда и оспаривается, есть все основания полагать, что, уже на смертном одре, Эдуард сам объявил Гарольда своим наследником. Гильом де Пуатье несколько раз допускает такую возможность, тем самым противореча самому себе, ведь, в сущности, он подтверждает, что завещание действительно могло быть составлено в пользу Гарольда. Анонимный автор «Жития Эдуарда», ярко описывающий последние часы короля, намекает на то же самое. На ковре из Байе изображено, как на смертном одре Эдуард протягивает руку человеку, которого принято считать Гарольдом. Таким образом, все английские хронисты полагали, что перед смертью Эдуард завещал трон Гарольду.

 

Возможно, Эдуарда уговорили это сделать, но нельзя утверждать, будто Гарольд закрыл доступ в королевскую опочивальню. Помимо него, здесь присутствовали Эдит, дочь эрла Годвина, которую считали сторонницей Вильгельма, нормандец (или бретонец) Роберт Фиц-Вимарх и Стиганд, архиепископ Кентерберийский, один из приверженцев Гарольда. Вероятно, правда и то, что Эдуард не был в здравом уме. Однако это обстоятельство, из-за которого в наши дни любое завещание признали бы недействительным, в XI в. только придавало ему еще большую законную силу. Эдуард пришел в себя как раз перед самой смертью, после длительного забытья, утверждая, что ему было видение. В связи с этим его последние слова приобрели глубокое значение, ведь он уже был необычайно близок к потустороннему миру, к небесам. Итак, Эдуард умер. На следующее утро, 6 января, его похоронили, а Гарольда провозгласили королем. {110}

 

Подобная поспешность была вполне благоразумной, и не стоит считать ее нарушением приличий или признаком государственного переворота. В свое время самого Эдуарда, официального наследника своего сводного брата Гартакнута, все лондонцы признали королем еще до погребения предшественника. Однако, получив благословение архиепископа Стиганда, Гарольд невольно дал своему нормандскому сопернику еще один козырь. Поскольку Стиганд не получил от папы паллий, то его архиепископский сан не признавался римской курией. Из-за того, что он возглавил Кентербери вопреки церковным правилам, и из-за других нарушений в некоторых кругах ставилась под сомнение законность отправления им даже епископских обязанностей. В то же время, с точки зрения Гарольда, все вышло как нельзя лучше. Он унаследовал престол без какого-либо противодействия и, возможно, с общего согласия и короновался, получив благословление церкви. Теперь ему оставалось лишь выстоять в борьбе с соперниками, и, очевидно, он был уверен, что ему это удастся. Он уже оценил их возможности и не испытывал опасений. На ковре из Байе коронация занимает центральное место. Король Гарольд величественно сидит на престоле, в короне, со скипетром и державой, препоясанный королевским мечом, и принимает приветствия народа. В общем, герцог Вильгельм полностью обманулся в своих ожиданиях.

 

Трудно сказать, действительно ли Вильгельм имел серьезные основания надеяться, что после смерти Эдуарда получит от английских вельмож приглашение занять освободившийся трон. Он знал, что Эдуарда, почти такого же чужеземца, призвали из Нормандии в Англию при сходных обстоятельствах. Однако как бы ни был герцог уверен в успехе, он, вероятно, не мог не знать, {111} что в его случае есть одно существенное отличие. Эдуард был законным сыном короля Этельреда – претендентом, которому скандинавские захватчики не позволили унаследовать то, что принадлежало ему по праву. Что же касается Вильгельма, то в его жилах не было ни капли английской королевской крови. Более того, английским эрлам не очень бы понравилось его происхождение, ведь он был сыном графа и дочери скорняка. Однако, вполне возможно, он ожидал, что его соперником будет кто-то из английского королевского рода – например, правнук Этельреда Эдгар Этелинг, – но уж никак не Гарольд, и, по-видимому, Вильгельм был искренне возмущен таким вероломством.

 

Также трудно с уверенностью сказать, насколько Вильгельм верил в обоснованность тех доказательств, которые выдвигали его сторонники. В сущности, они действительно весьма умело оценили создавшуюся ситуацию и, соглашаясь, что налицо конфликт законных прав – ведь притязания Вильгельма и Гарольда основывались на совокупности различных доводов в их пользу, – убедительно доказывали свою правоту. Герцог ссылался на завещание 1050–51 гг., подтвержденное в 1064 г., а эрл – на кодициль, дополнение к этому завещанию, внесенное в момент смерти (in articulo mortis). Дело было не только в том, что Гарольда, в отличие от Вильгельма, Эдуард назначил своим преемником совсем недавно, при этом, вероятно, совершенно законно аннулировав прежнее завещание, и, к тому же в гораздо более торжественной обстановке, так как назначение наследника состоялось у его смертного одра. В ответ нормандцы указывали на то, что предсмертное распоряжение Эдуарда все равно не имеет законной силы, так как Гарольд в свое время принес клятву отстаивать интересы нормандского герцога. По мнению нормандцев, {112} Гарольд не должен был соглашаться с таким завещанием, поскольку в таком случае он становился клятвопреступником и вассалом-изменником. Была еще одна проблема, с которой столкнулись нормандские правоведы, – Гарольд позаботился облечь себя всеми атрибутами законного государя. Его избрали правителем Англии, короновали и миропомазали, его восторженно приветствовал народ, и он эффективно распоряжался полученной властью. В условиях феодального права сместить законного правителя всегда было трудно. Поэтому нормандцы заявляли, что Гарольд получил власть незаконно. Кроме уже упоминавшихся аргументов, не на руку Гарольду играли еще два обстоятельства: он вступил на престол, не будучи избранным, а архиепископ, короновавший его, не был признан папой. Это был не законный король, а безжалостный тиран, уничтожить которого был обязан любой добропорядочный человек, не говоря уже о претенденте, имеющем на трон все законные права. Гильом де Пуатье резюмирует отношение нормандцев к Гарольду в полном скорби, но также и осуждения кратком некрологе, который он поместил в своей книге после описания его бесславного погребения: «Теперь ты уже не блистаешь в короне, которую ты захватил, злоупотребив доверием, и уже не сидишь на престоле, на который ты взошел в своей гордыне. Твоя гибель – свидетельство того, насколько законным было твое возвышение благодаря предсмертному дару Эдуарда».

 

Вильгельм был готов отстаивать свои права на английскую корону оружием. Однако реальность была такова, что ему предстояло сражаться с королем, уже вступившим во владение английским королевством. На ковре из Байе Гарольд везде именуется королем (Haroldus rex), и Гильом де Пуатье также признает за ним этот титул, за исключением тех случаев, когда {113} выступает с обоснованием прав нормандского герцога. Нельзя также сказать, что нормандцы недооценивали нового короля. Нет сомнений, что Гильом де Пуатье восхваляет Гарольда, чтобы тем самым вознести на еще большую высоту достижения Вильгельма, однако хорошо известно, что нормандские бароны считали вторжение в Англию опасной затеей, а Вильгельм видел в нем одно из главных свершений своей жизни. Чтобы пойти войной на богатую страну, вступить в бой с ее флотом и армией – над которыми, конечно, насмехались, упрекая в давнем отсутствии побед и полудикости воинов, но которых тем не менее уважали, – и бросить вызов могущественному и отважному Гарольду, нужно было тщательно приготовиться. {114}

 

Барлоу Ф. Вильгельм I и нормандское завоевание Англии / Пер. с англ. под ред. С.В. Иванова. СПб.: Евразия, 2007. С. 103–114.

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 16.10 2018

Опять текст "сквозит" тем, что Вильгельм пришел и узурпировал престол. Как я писал выше, нормандское завоевание это продолжение норманнского завоевания Англии.

Кстати, если поглубже копнуть, то и сами англосаксы были близкими родственниками норманнов, лишь на 300 лет прибывших в Англию всё с той же Скандинавии.

А к моменту вторжения Вильгельма, английская верхушка была сильно размешана выходцами из Скандинавии, как собственно и Нормандия.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.10 2018

Опять текст "сквозит" тем, что Вильгельм пришел и узурпировал престол.

Во фрагменте книги Ф. Барлоу проблема законности прихода к власти Вильгельма I Завоевателя рассматривается с разных сторон.

 

Как я писал выше, нормандское завоевание это продолжение норманнского завоевания Англии.

Кстати, если поглубже копнуть, то и сами англосаксы были близкими родственниками норманнов, лишь на 300 лет прибывших в Англию всё с той же Скандинавии.

А к моменту вторжения Вильгельма, английская верхушка была сильно размешана выходцами из Скандинавии, как собственно и Нормандия.

Англосаксы XI в. были потомками британских кельтов, местного романизированного населения и части германских племён саксов, фризов, англов и ютов, а также более поздних выходцев из Скандинавии. Оставшиеся на континенте юты и англы смешались с данами. Судя по данным генетических исследований, современные валлийцы и англичане в основном имеют одну и ту же бриттскую этническую основу.

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 17.10 2018

Опять текст "сквозит" тем, что Вильгельм пришел и узурпировал престол.

Во фрагменте книги Ф. Барлоу проблема законности прихода к власти Вильгельма I Завоевателя рассматривается с разных сторон.

На престол Англии всех меньше прав имел Гароль Годвинсон

Как я писал выше, нормандское завоевание это продолжение норманнского завоевания Англии.
Кстати, если поглубже копнуть, то и сами англосаксы были близкими родственниками норманнов, лишь на 300 лет прибывших в Англию всё с той же Скандинавии.
А к моменту вторжения Вильгельма, английская верхушка была сильно размешана выходцами из Скандинавии, как собственно и Нормандия.

Англосаксы XI в. были потомками британских кельтов, местного романизированного населения и части германских племён саксов, фризов, англов и ютов, а также более поздних выходцев из Скандинавии. Оставшиеся на континенте юты и англы смешались с данами. Судя по данным генетических исследований, современные валлийцы и англичане в основном имеют одну и ту же бриттскую этническую основу.

Не берусь спорить, но на сколько мне известно самих кельтов германцы загнали в горы Уэльса и Шотландии. Не могли бы вы привести ссылку на источник генетических исследований?
Ответить

Фотография Стефан Стефан 17.10 2018

Не берусь спорить, но на сколько мне известно самих кельтов германцы загнали в горы Уэльса и Шотландии.

В целом, согласен. Со временем большая часть шотландцев стали говорить на идиомах германской группы языков (скотс, затем ещё и английский).

 

Не могли бы вы привести ссылку на источник генетических исследований?

К сожалению, не могу найти документальный фильм, откуда взята отмеченная информация. Привожу некоторые сведения на этот счёт.

 

Самый заметный след оставило завоевание Британии англосаксами в V веке. Генетический вклад англосаксонской миграции значителен в юго-восточной, центральной и южной Англии, хотя он нигде не превышает 50%, а на большей части территории составляет от 10 до 40%. Это свидетельствует о том, что англосаксы не полностью вытесняли местное население бриттов (кельтов), а смешивались с ним. Некоторые кластеры топографически совпадают с территориями англосаксонских королевств и кланов. Похоже на то, что эти территории сохраняли свое этнографическое и генетическое своеобразие в течение многих веков, подчеркивают исследователи.

http://генофонд.рф/?page_id=2374

Ответить

Фотография Стефан Стефан 17.10 2018

Предыстория борьбы за английский престол уходит корнями в 50-е гг. XI в., в правление Эдуарда Исповедника, выросшего при нормандском дворе и потому благоволившего к нормандцам, что в итоге вызвало недовольство англосаксонской знати и изгнание в 1052 г. большинства нормандцев с занимаемых должностей и из страны в целом. Лидер англосаксонской аристократии Годвин – крупнейший земельный магнат и в прошлом фаворит еще Кнута Великого – фактически и возвел {89} Эдуарда Исповедника на престол в 1042 г., женив короля на своей дочери Эдите. Реально в царствование Эдуарда Исповедника страной управлял могущественный уэссекский дом Годвинов, крепко державший рычаги управления государством и не боявшийся конкурентов в силу своей прочной позиции. Реальную конкуренцию ему составляли также дома мерсийских и нортумбрийских эрлов Леофрика и Сиварда. Этот «триумвират» и определял внутриполитическую ситуацию в стране.

 

Приобретавший все большее доверие Эдуарда Исповедника молодой эрл Гарольд, сын Годвина, умершего в 1053 г., провел блестящую военную кампанию против Гриффита ап-Ллевелина, нанеся ему в конце 1062 г. сокрушительное поражение и разрушив столицу Гвинедда Рудлан (кельтск. Rhuddlan). Не давая бриттам передышки, Гарольд в мае 1063 г. организовал большой поход в Уэльс при поддержке флота, в результате чего Гриффит был окончательно разбит и убит своими же приближенными, приславшими его голову Гарольду. Так, благодаря эрлу Уэссекса была ликвидирована угроза столкновения с единым Уэльским государством; военные силы Уэльса были подорваны, а сам он вновь распался на княжества, признавшие формальную зависимость от английской короны1.

 

Уэльский триумф Гарольда окончательно усилил позиции последнего при дворе. К концу царствования Эдуарда Исповедника Гарольд был, фактически, правителем страны. Немаловажен тот факт, что его сестра Эдита была супругой короля. Личность Гарольда – будущего претендента на престол и последнего англосаксонского короля – освещена в источниках крайне противоречиво. Как нормандские хронисты, так и современные историки «англо-норманистской» школы дают ему отрицательную оценку: первые – с назидательно-дидактической моральной позиции своего времени, не учитывая всех тонкостей политической карьеры, всегда чреватой неоднозначными, порой и неблаговидными поступками, компромиссами, хитростями; вторые осуждают Гарольда как типичного представителя анархически настроенной «удельной» аристократии, ставившей клановые интересы выше идеи единого государства и тем самым развалившей к 1066 г. английскую государственность. В частности, Стентон изображает приход к власти Годвинов в 1052 г. (в т.ч. и Гарольда) как путч, захват власти с помощью ирландских викингов и фламандских пиратов, обошедшийся жертвами среди мирного населения, подчеркивая «разбойничью» сущность англосаксонской знати – людей того самого «злого и варварского прошлого», о котором говорит {90} Дуглас1. В свою очередь, англосаксонские хроники и историки-«патриоты» (Фримен, Холлистер) изображают Гарольда с лучших сторон, отмечая его заслуги в военном и государственном строительстве. В целом, можно сказать, что Гарольд, по-видимому, был типичным, хотя и ярким представителем англосаксонской знати, обладавшим многими личными достоинствами – физической силой, хорошими военно-организаторскими способностями; его деятельность в 1066 г. по укреплению государства и связей с регионами свидетельствует о политическом таланте. «Англо-Саксонская Хроника» также отмечает верную службу и военные успехи Гарольда в правление Эдуарда Исповедника в роли эрла Уэссекса2.

 

Клан Годвинов, кстати, был многочисленным: у Гарольда было шесть братьев, в том числе двое монахов и двое павших вместе с ним при Гастингсе в 1066 г. (Гурт и Леофвин), а также Тости (Тостиг), выступивший против него3. Впрочем, об этом позже, так как сейчас мы вплотную подошли к борьбе за английский престол, собственно, и повлекшей за собой нормандское завоевание. Проблема заключалась в том, что в случае смерти бездетного короля Эдуарда права и претензии на престол имели в той или иной степени все претендовавшие стороны (см. ниже). Шансы Гарольда были оправданы скорее реальным ходом событий – его близостью к королю, заслугами, влиянием на рычаги управления, поддержкой всего дома Годвинов – крупнейших земельных магнатов Англии и традиционных (по иронии судьбы) монарших фаворитов еще со времен Кнута Великого, некогда назвавшего Гарольда (еще ребенка) своим наследником. Англосаксонские источники утверждают, что Эдуард еще при жизни назначил Гарольда своим преемником; в частности, об этом сказано в стихотворной эпитафии Эдуарду Исповеднику в «Англо-Саксонской Хронике»4.

 

Эту версию повторяет и Флоренс Вустерский, называя к тому же Гарольда «вице-королем», таким образом, имея в виду его восшествие на престол как нечто само собой предполагавшееся5. Прочие же, «пронормандские» источники категорически отрицают такую возможность по понятным идеологическим причинам. Полагаясь на здравый смысл, остается констатировать, что юридических прав на престол у Гарольда, строго говоря, не было; но он был живым выражением той власти аристократической олигархии, которая и была реальностью Англии при {91} формальном монархе Эдуарде, бывшем разве что «символом нации», не более того. Поскольку эта олигархия в известной мере опиралась на симпатии местного населения (той или иной области страны), она воплощала англосаксонскую политическую традицию, а отнюдь не «тиранию», в которой Гарольда упрекали нормандские историки1.

 

Права на английский престол второго главного претендента – Вильгельма Нормандского – выглядели еще более двусмысленно. С генеалогической точки зрения, родство Вильгельма с уэссекской династией было весьма далеким: он был правнуком нормандского герцога Ричарда I (942–996), дочь которого, Эмма, сначала была женой английского короля Этельреда, имея от этого брака сыновей Альфреда и Эдуарда (Исповедника), а во втором браке – женой Кнута Великого. Но в борьбе за английский престол Вильгельм использовал не династические аргументы, а легенду о некоем обещании Эдуарда Исповедника сделать Вильгельма своим преемником. Об этом говорят нормандские и англо-нормандские источники, но различий здесь немало. Так, Гийом Жюмьежский пишет, что Эдуард обещал английскую корону Вильгельму еще в 1051 г., при посредничестве тогдашнего архиепископа Кентерберийского – нормандца Роберта2. Ему вторит Гийом из Пуатье, утверждая, что Эдуард, «любивший герцога Вильгельма как сына или брата», завещал ему трон, но не раньше, а «перед смертью»3. Наконец, Уильям Малмсберийский указывает, что Эдуард завещал Вильгельму престол, «умирая»4 – то есть, в начале января 1066 г. Далее нормандские авторы все как один повествуют о путешествии Гарольда в Нормандию, причем Гийом из Пуатье и Гийом Жюмьежский в качестве цели этой поездки указывают повеление Эдуарда Гарольду подтвердить присягой перед Вильгельмом обещание о назначении того преемником; таким образом, визит Гарольда в Нормандию был якобы чем-то вроде посольства5. Оригинальную мотивировку поездки Гарольда и Нормандию дает Эдмер. Он считает, что Гарольд отправился ко двору Вильгельма по личной инициативе (хотя и с одобрения Эдуарда Исповедника) с целью вернуть домой своих родственников – брата Вульфнота и племянника Хакона (сына другого брата – Свейна) – находившихся там в качестве заложников со времен смуты 1052 г.6 Далее следует история пленения Гарольда, {92} занесенного штормом несколько в сторону от предполагаемого маршрута, и его вызволения Вильгельмом; дальнейшая клятва Гарольда, по Эдмеру, видится своего рода принудительной благодарностью за это освобождение и последующее гостеприимство1. Впрочем, о клятве далее. Что же до версии Эдмера, то ее частично разделяет и Уильям Малмсберийский; но он, однако, утверждает, что Гарольд был занесен штормом в Нормандию во время морской прогулки; о целях же этой «прогулки», как и о заложниках, ничего не говорится; прогулка видится как чисто развлекательное мероприятие2. Скандинавская «Сага о Харальде Суровом» утверждает то же самое, называя первоначальной целью морской поездки Гарольда Уэльс («Бретланд»)3.

 

Несмотря на большую убедительность версии Эдмера, последнюю точку зрения разделяют и современные британские ученые4. Но вообще, следует заметить, что эта поездка, каков бы ни был ее характер, состоялась в 1064 г., а Эдуард Исповедник умер в 1066 г., поэтому завещать Вильгельму престол, «умирая», он вряд ли мог. Так или иначе, ступив на нормандский берег, Гарольд якобы был захвачен в плен местным феодалом Ги де Понтье, вассалом Вильгельма, откуда он и был вызволен самим герцогом. Дальнейшее пребывание Гарольда в гостях у Вильгельма включало в себя участие в застольях, увеселениях и даже в военной экспедиции против бретонцев, где Гарольд якобы показал себя с лучшей стороны и вообще стал едва ли не другом Вильгельма. Кульминацией поездки, по версии нормандских и англо-нормандских авторов, стала пресловутая клятва Гарольда Вильгельму, принесенная на алтаре и святых мощах, в присутствии цвета нормандской знати. Суть присяги подробно изложена Гийомом из Пуатье: Гарольд якобы обязался быть полномочным представителем нормандского герцога при дворе короля Эдуарда, пока тот будет жив, далее – содействовать передаче престола Вильгельму (согласно «завещанию» Эдуарда), предоставить Дуврский замок для размещения нормандского гарнизона и другие места – аналогично в дальнейшем, по выбору Вильгельма; сам Гарольд якобы принес оммаж герцогу и получил в вассальное владение Дувр5. Кстати, Фримен считал эту клятву (всю) одним рыцарским оммажем при посвящении Гарольда в рыцари за доблесть в бретонской кампании, то есть, исключительно частным актом6, никак не дающим прав кому-либо на престол, и т.п. {93}

 

Неясность характера поездки Гарольда придает сомнительный характер клятве, если таковая была. Ведь если Гарольд давал ее в качестве частного лица, случайно попавшего ко двору Вильгельма, то вряд ли она имела какой-либо вес с юридической точки зрения, как и с моральной тоже. Если Вильгельм оказывал давление на Гарольда, зная о реальном влиянии того на государственные дела в Англии, то такая клятва и вовсе выглядела бы грубой политической фальшивкой, хотя политике, по большому счету, и чужда щепетильность. Что касается «посольского варианта», то дай Гарольд клятву хотя бы в качестве тайного доверенного лица Эдуарда Исповедника, она бы еще что-то значила. Но полное умолчание об этом со стороны англосаксонских источников и столь серьезные разночтения в нормандских (см. выше) ставят под сомнение достоверность легенды о клятве.

 

Точно не известно даже место этого события: Ордерик Виталий называет Руан, гобелен из Байе – Байе, современные исследователи – местечко Бонневиль-сюр-Тук1. Еще одна подробность из ряда полумифологических – якобы обручение Гарольда с одной из дочерей Вильгельма, должное подкрепить клятву, причем невеста умерла несовершеннолетней, дав, таким образом, по мнению Уильяма Малмсберийского, «предлог Гарольду освободить себя от клятвы»2. О помолвке упоминает и «Сага о Харальде Суровом», но при этом ничего не говорит о клятве3.

 

Все эти разночтения, несоответствия изменили отношение историков к легенде о клятве Гарольда. Если Тьерри в своей книге «Завоевание Англии норманнами» дал красочную, но являющуюся художественным вымыслом картину присяги Гарольда перед лицом нормандской знати, то в наши дни блестящий источниковед А. Грансден считает всю эту историю ничем не подтвержденной и изначально вымышленной для придания вторжению в Англию легитимной окраски4. Более того, комментаторы «Песни о битве при Гастингсе» отмечают, что и пресловутое обещание Эдуардом Исповедником трона Вильгельму ничем не подтверждено5. Исчерпывающее мнение по этому поводу дал современный переводчик Уильяма Малмсберийского: «Это один из самых неясных моментов нашей (то есть английской – М.Г.) истории»6. Другое дело, что именно эта легенда была успешно использована нормандским герцогом для завоевания симпатий папства и общественного мнения {94} Европы (насколько можно говорить об общественном мнении применительно к XI в.), и для оправдания вторжения в Англию. Но об этом ниже.

 

Что же до претендентов на престол, то, по иронии судьбы, наиболее законное право на него были у слабейшего из трех кандидатов – Эдгара Этелинга1, внука Эдмунда Железнобокого и, следовательно, потомка королей уэссекской династии. К моменту нормандского завоевания Эдгар был еще подростком, почти ребенком, поэтому, выйдя на арену политической борьбы позже, он так и не стал символом-объединителем англосаксов в борьбе с нормандцами. {95}

 

 

1 Anglo-Saxon Chronicle (ASC), Oxford, 1964 (ed. by D. Whitelock), C, D. P. 135–139; William of Malmesbury. Chronicle of the kings of England. P. 256. {90}

 

1 Stenton F.M. Op. cit. P. 54; Douglas D.C. Op. cit. P. 25.

 

2 ASC. P. 139.

 

3 Ordericus Vitalis. Historia Ecclesiastica. Vol. 2. P. 175.

 

4 ASC, C, D. P. 139.

 

5 Florence of Worcester. The chronicle of Florence of Worcester. Oxford, 1968. P. 168. {91}

 

1 Ordericus Vitalis. P. 135; William of Poitiers. Deeds of William, duke of Normans and king of English // EHD. Vol. 2. P. 218.

 

2 William of Jumieges. Deeds of the Norman dukes // EHD. Vol. 2. P. 215.

 

3 William of Poitiers. P. 217.

 

4 William of Malmesbury. Chronicle of the kings of England. P. 253.

 

5 William of Jumieges. P. 215; William of Poitiers. P. 217.

 

6 Eadmer. Historia novorum in Angliae. P. 6. {92}

 

1 Ibid. P. 7.

 

2 William of Malmesbury. Op. cit. P. 254.

 

3 Сага о Харальде Суровом // Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 448–449.

 

4 Adam R. Op. cit. P. 77.

 

5 William of Poitiers P. 217–218; William of Malmesbury. P. 254–255.

 

6 Freeman E. The history of the Norman conquest of England. Vol. 3. P. 135. {93}

 

1 Ordericus Vitalis. P. 135; Gransden A. Op. cit. P. 102.

 

2 Ordericus Vitalis. P. 137; William of Malmesbury. P. 271.

 

3 Сага о Харальде Суровом // Круг земной. С. 449.

 

4 Gransden A. Op. cit. P. 102.

 

5 Guy of Amiens. Carmen de Hastingae proelio. P. 47, примеч.

 

6 William of Malmesbury. P. 253, примеч. {94}

 

1 «Этелинг» – традиционное наименование престолонаследника в уэссекской династии (ср. франц. «дофин», исп. «инфант»). {95}

 

Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке. СПб.: Алетейя, 2007. С. 89–95.

 

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 19.10 2018

Предыстория уходит дальше чем на 16 лет назад. И нужно еще понять, что там делал Харольд Хардрада. Почему норвежские конунги Англию считали своей землей.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2018

Почему норвежские конунги Англию считали своей землей.

Викинги, преимущественно норвежского происхождения, плотно заселили в IX–X вв. южное и восточное побережье Ирландии и создали там ряд городов-государств, крупнейшим из которых был Дублин. В X в. дублинские конунги даже воцарились в Йорке, сменив датскую династию. На протяжении XI в. редкая война в регионе обходилась без участия ирландских викингов, охотно шедших в наёмники.

 

Норвежцы также захватили и колонизировали северное и западное побережье Шотландии, Шетлендские и Оркнейские острова.

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 23.10 2018

Почему норвежские конунги Англию считали своей землей.

Викинги, преимущественно норвежского происхождения, плотно заселили в IX–X вв. южное и восточное побережье Ирландии и создали там ряд городов-государств, крупнейшим из которых был Дублин. В X в. дублинские конунги даже воцарились в Йорке, сменив датскую династию. На протяжении XI в. редкая война в регионе обходилась без участия ирландских викингов, охотно шедших в наёмники.
 
Норвежцы также захватили и колонизировали северное и западное побережье Шотландии, Шетлендские и Оркнейские острова.

Тоже самое и в Нормандии, отсюда и получается, что вторжение Вильгельма не более чем война за престол как одного из кандидатов
Ответить

Фотография Стефан Стефан 23.10 2018

Касаясь экспедиции Харальда Сурового2, следует сказать, что в источниках не отражено наличия каких-либо совместных планов его и Вильгельма по вторжению в Англию осенью 1066 г., как и свидетельств дипломатической активности между Нормандией и Норвегией. Если кто и призывал Харальда к совместным действиям – так это Тости и, возможно, какие-то его сторонники в Нортумбрии, но не Вильгельм; Флоренс Вустерский, повествуя о совместной высадке Харальда и Тости в Англии (см. ниже), говорит о том, что это было спланировано ими заранее3. Совпадение же норвежского вторжения по времени с нормандским оказалось, по-видимому, в большей степени именно совпадением, а не результатом скоординированных действий, хотя само по себе существование связей между Харальдом Суровым и Вильгельмом не исключается. Харальд, которого иногда называют «последним викингом», прожил жизнь воина-авантюриста, и захват Англии должен был стать его самой большой авантюрой, скорее спонтанной, чем давно планируемой.

 

Тем временем Гарольд все лето провел на о. Уайт, где им были собраны войска и флот еще в момент рейда Тости, ожидая нападения Вильгельма, о планах которого Гарольд знал. Однако нормандцы еще только строили флот. К 8 сентября 1066 г. регламентированный срок службы у ополчения (фирда) вышел, и Гарольду ничего не оставалось, как ввиду отсутствия врага, распустить фирд по домам, а флот вернуть в Лондон4. Так, по иронии судьбы, Гарольд не дождался «опаздывавшего» противника, будучи при оружии. Только в середине августа 1066 г. {99} нормандский флот был достроен и собран в устье р. Див, а попутного ветра для такого сложного по тем временам мероприятия, как транспортировка большого войска через Ла-Манш, пришлось ждать еще полтора месяца. О том, что Гарольд знал о намерениях Вильгельма, говорит тот факт, что он посылал шпионов в гавань Див, причем один из них был пойман и отпущен в качестве дипломатического гонца1.

 

После роспуска ополчения Гарольдом события стали нарастать как снежный ком. 12 сентября 1066 г. флот Вильгельма отплыл из порта Сен-Валери, куда ранее перебазировался из Дива; ожидание попутного ветра сопровождалось пышными религиозными церемониями, должными поддержать дух войска2. Наконец, 28 сентября состоялось отплытие. Тем временем флот Харальда Сурового, со своей стороны, также двинулся в сторону Англии, явно опережая нормандцев. Силы Харальда Адам оценивает в 200 кораблей и 6 тыс. воинов, хотя хронисты, как это часто бывало, явно завысили цифры: «Англо-Саксонская Хроника» говорит о 300 кораблях, Флоренс – о 500-х.3 Тем не менее, это были значительные силы, превышавшие по численности войско самого Вильгельма. Отплыв из Согне-фьорда, очевидно, в первых числах сентября 1066 г., норвежский флот сделал остановку на Оркнейских островах, ставших чем-то вроде базы экспедиции, где к нему примкнули силы местных викингов под руководством ярлов Пауля и Эрлинга; затем флот соединился в устье р. Тайн с эскадрой вернувшегося из Шотландии Тости и 10 сентября вошел в Хамбер, направившись к Йорку. Поскольку морских сил в должном количестве у англосаксов на Севере не имелось, эрлы Эдвин и Моркар попытались разбить нападавших на суше, но 20 сентября потерпели сокрушительное поражение при Фулфорде, близ Йорка, где во время бегства многие англосаксы утонули в р. Уз4.

 

Такой поворот событий заставил Гарольда на время забыть об опасности из Нормандии и срочно идти с войсками на север – еще и потому, что после поражения при Фулфорде знать Севера была готова не только на мир с Харальдом Суровым, но и на союз с ним, присягнув ему на верность (видимо, не в последнюю очередь под впечатлением от результатов разгрома при Фулфорде)5 – очередной случай, когда скандинавский король был для северян предпочтительнее уэссекского. Поэтому для Гарольда отражение норвежского вторжения означало не только {100} военную операцию, но и сохранение территориальной целостности королевства, своего рода проверка нового короля на прочность его власти. Наспех собрав войска, Гарольд совершил марш-бросок на север, где и разбил норвежцев 25 сентября 1066 г. при Стэмфорд-Бридже, на берегу р. Дервент, причем в битве, отличавшейся исключительным упорством и кровопролитностью, погибли и Харальд Суровый, и Тости1. Это и послужило впоследствии предлогом для нормандских историков к обвинению Гарольда в «братоубийстве», хотя применительно к войне, где Тости в союзе с иноземцами напал на собственную родину, это вряд ли обосновано, тем более что нигде не зафиксирован факт убийства Тости лично Гарольдом. Вообще, поскольку междоусобицы были нормой для Средневековья, выделять данный случай как особо «злодейский» по меньшей мере странно.

 

Судьба же собственно норвежского флота ясна в общих чертах. Версия «С» «Англо-Саксонской Хроники» утверждает, что в Норвегию ушли все корабли, но «Д» говорит только о 24-х; ей вторит и Флоренс Вустерский, называя цифру в 20 кораблей (хотя обычно он следовал версии «С»)2. Последний вариант убедителен, учитывая гибель в двух битвах большей части норвежских воинов, составлявших одновременно и экипажи кораблей. {101}

 

 

2 Флоренс Вустерский путает его с другим норвежским королем – Харальдом Харфагером (Прекрасноволосым), жившим в X в. Florence of Worcester. P. 169.

 

3 Ibid.

 

4 Ibid. P. 168–169; ASC, C. P. 142. {99}

 

1 William of Poitiers. P. 220; Freeman E. Op. cit. P. 386, 396.

 

2 William of Poitiers. P. 220.

 

3 Adam R. Op. cit. P. 95; Florence of Worcester. P. 169; ASC. P. 142.

 

4 Florence of Worcester. P. 169; ASC. P. 142; Сага о Харальде Суровом. С. 453–454; Stenton F.M. William the Conqueror… P. 176.

 

5 Сага о Харальде Суровом // Круг земной. С. 455; Adam R. Op. cit. P. 95. {100}

 

1 ASC. P. 142; Florence of Worcester. P. 169.

 

2 ASC, C, D P. 142, 145, 143 (примем.); Florence of Worcester. P. 169. {101}

 

Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке. СПб.: Алетейя, 2007. С. 99–101.

 

Ответить