Место встречи: Петроград, Россия. Дата встречи: конец 1915 - начало 1916 года. Возраст: Маяковскому 22 года, Есенину - 20.
Известно воспоминание Маяковского о первой встрече поэтов:
«В первый раз я его встретил в лаптях и в рубахе с какими-то вышивками крестиками. Это было в одной из хороших ленинградских квартир. Зная, с каким удовольствием настоящий, а не декоративный мужик меняет своё одеяние на штиблеты и пиджак, я Есенину не поверил. Он мне показался опереточным, бутафорским. Тем более что он уже писал нравящиеся стихи и, очевидно, рубли на сапоги нашлись бы.
Как человек, уже в свое время относивший и отставивший желтую кофту, я деловито осведомился относительно одежи:
- Это что же, для рекламы?
Есенин отвечал мне голосом таким, каким заговорило бы, должно быть, ожившее лампадное масло. Что-то вроде:
- Мы деревенские, мы этого вашего не понимаем... мы уж как-нибудь... по-нашему... в исконной, посконной...
Его очень способные и очень деревенские стихи нам, футуристам, конечно, были враждебны. Но малый он был как будто смешной и милый. Уходя, я сказал ему на всякий случай:
- Пари держу, что вы эти лапти да петушки-гребешки бросите!
Есенин возражал с убеждённой горячностью».
Маяковский В. Как делать стихи (1926)
Поэты из народа - Сергей Есенин и Николай Клюев. Петроград. 1916.
Конечно, Есенин в первые годы жизни в Петербурге осознанно играл крестьянина, выступая по салонам вместе с Н. Клюевым не только со стихами, но и с частушками под гармошку. Крестьянским трудом, как известно, он никогда не занимался, а до Петербурга жил три года в Москве, где посещал вечерний университет, работал в типографии, знакомился с литературной средой и осваивал модернистский поэтический язык.
«…По-хорошему чистосердечно (а не с деланной чистосердечностью, на которую тоже был великий мастер) сказал:
— Знаешь, и сапог-то я никогда в жизни таких рыжих не носил, и поддевки такой задрипанной, в какой перед ними предстал. Говорил им, что еду бочки в Ригу катать. Жрать, мол, нечего. А в Петербург на денек, на два, пока партия моя грузчиков подберется. А какие там бочки — за мировой славой в Санкт-Петербург приехал, за бронзовым монументом…».
Мариенгоф А. Роман без вранья (1927)
Сергей Есенин после переезда из Москвы в Петроград. 1915 или 1916.
История с пари, между тем, нашла своё завершение позже:
«Есенин мелькал. Плотно я его встретил уже после революции у Горького. Я сразу со всей врождённой неделикатностью заорал: "Отдавайте пари, Есенин, на вас и пиджак и галстук!" Есенин озлился и пошёл задираться».
Маяковский был знатный приспособленец. В 1МВ такое писал: 1 Сдал австриец русским Львов, Где им зайцам против львов! Да за дали, да за Краков Пятить будут стадо раков! 2 Австрияки у Карпат Поднимали благой мат. Гнали всю Галицию Шайку глуполицую. 3 Шел австриец в Радзивилы, Да попал на бабьи вилы. 4 У Вильгельма Гегенцоллерна Размалюем рожу колерно. Наша пика — та же кисть, Если смажем — ну-ка счисть! 356 5 В славном лесе Августо́вом Битых немцев тысяч сто вам. Враг изрублен, а затем он Пущен плавать в синий Неман. 6 1. Обвалилось у Вильгельма Штыковое рыжеусие, Как узнал лукавый шельма О боях в восточной Пруссии. 2. Опустив на квинту профиль, Говорит жене — Виктории: Пропадает наш картофель На отбитой территории. 3. Как же вышло это, ишь ты, Что сижу теперь в галоше я? А сулили Конопишты Предприятие хорошее. 4. Рим надул нас, подло бросив, Плох союз с турецким пекарем. Чую — дядя Франц-Иосиф Будет в Киеве аптекарем. 5. Женка! Эх! Уйдем в безбурье! Я набрел на мысль прекрасную: Мы откроем в Петербурге Королевскую колбасную. 6. Так и вышло. В Пятой роте Продаёт мясное крошево. «Эй, ребята! Аль зайдете! Право купите задешево!»
я знаю, и ещё браузер глючит, я вечером попробую исправить, а вообще тут наверное и форуму есть над чем поработать - хороший движок должен сохранять абзацы, но ссылка есть, забавно, не правда ли?
Просто зароботок. Заказ взял чувак. Он потом и сов промышленность рекламировал довольно хватко
Ну есть же какие-то моральные принципы, обычно писатель как-то отвечает за написанное. И он же не только про тресты писал, а ещё и хвалебное, ну там
Нам казалось –
в коммунизмовы затоны
только
волны случая
закинут
нас
юля.
Маркс
раскрыл
истории законы,
пролетариат
поставил у руля.
Книги Маркса
не набора гранки,
не сухие
цифр столбцы –
Маркс
рабочего
поставил на ноги
и повел
колоннами
стройнее цифр.
Начало XX века — время больших изменений в обществе. Произошел технологический прорыв, появились условия жизни и явления, которых в медленном, полуиндустриальном XIX веке не существовало. Все это потребовало в том числе изменений языка. В Российской империи и раннем Советском государстве этот период совпал с Серебряным веком — временем литературного расцвета и максимального разнообразия стилей. Молодые поэты и прозаики стремились отразить современный им мир, его скорость и уклад — и активно реформировали язык. Именно в начале XX века писатели заинтересовались неологизмами — новыми словами. Одним из самых активных производителей неологизмов стал Владимир Маяковский.
Маяковский начал литературный путь как футурист. Участники этого течения хотели создать искусство, которое отражало бы будущее. Они сами фантазировали, каким оно будет, и создавали образ нового мира. Поэтому в произведениях футуристов часто появлялись новые слова и выражения.
В русской литературе внутри направления развивались несколько групп. Эго-футуристов представляли Велимир Хлебников и Алексей Крученых: они предпочитали форму содержанию. Появился даже «заумный язык» — выдуманные слова, которые по сути не имели значения и образовывались по законам, созданным поэтами.
Владимир Маяковский принадлежал к другой группе футуристов — у нее не было специального названия. Поэт и его товарищи тоже создавали новый язык, но их неологизмы появлялись как слова-конструкторы — из существующих приставок, суффиксов и сочетаний корней.
Приставки для целой палитры значений
Исследователи отмечают, что больше всего слов Маяковский изобрел, когда соединял известные глаголы или существительные с приставками. Так появилось существительное «бесптичье», которое означало «отсутствие птиц», и глагол «ввыть» — «передать мысль с помощью воя». Особенно поэту нравились приставки «из-» и «вы-» — их он использовал чаще всего.
При помощи приставок поэт передавал и новые оттенки значений. Иногда один корень обрастал несколькими приставками: например, от слова «ласкать» Маяковский образовал три — «выласкать», «выласкивать», «изласкать». Все они были интуитивно понятны, но в то же время нарушали строгую литературную норму, которая фиксировала только формы «приласкать» и «обласкать».
Иногда поэт брал существующее, но редкое выражение и придавал ему новое, поэтическое значение. Например, прилагательное «безъязыкий», которое появилось в поэме «Облако в штанах», фиксировал еще Владимир Даль в «Словаре живого великорусского языка». Там его значение определили буквально — «человек, который не мог говорить» (например, он не знал местного наречия).
Маяковский же употребил прилагательное в строках «…улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать», то есть одушевил улицу, придал ей свойство человека. А еще перенес на улицу то, что могут делать составляющие городского пространства — жители — как обобщающее явление. Такие неологизмы филологи назвали семантическими, то есть теми, которые приобрели новое значение.
Суффиксы: как превратить существительное в глагол
Маяковский иногда использовал словообразование, которое больше характерно для других языков. Например, превращал существительные в глаголы, добавляя к ним суффиксы. Глагол «озакатить» приобрел значение «окрасить в алый, цвет заката», неологизм «омолниить» — «ускорить», а слово «разбандитить» — «разворовать». Обычно в этой группе встречалось сочетание «приставка + корень + суффикс». С одной стороны, так появлялась новая форма слова — действенный глагол из существительного, а с другой — это придавало ему новый оттенок смысла.
Корень + корень: как «умножить» слово
Маяковский также складывал два уже существующих корня и благодаря этой комбинации получал новое значение. Часто один глагол усиливал второй. Лучше всего это видно на схеме «числительное + существительное» — ее поэт использовал больше всего. К ней относятся прилагательные «стодомный», «сторотый», «стоугольный». Основной корень — «дом», «рот», «угол» — в них соединялся с числительным, которое усиливало значение.
Этим приемом Владимир Маяковский пользовался как гиперболой — чтобы подчеркнуть мысль. Поэтому похожие конструкции он собирал из разных компонентов. В поэмах можно встретить строки «А люди / уже / в многоуличном лоске / катили минуту, весельем расцвеченную», «Новую найдем Россию. / Всехсветную!» и «Сколько / силы / экономится, / тратящейся /на всенэповское загорание». Во всех случаях значение основного корня усиливалось в комбинации с числительным, наречием или местоимением, которое само по себе указывало на масштаб и массу.
Еще один частый прием — сложить два корня, чтобы получить новое экспрессивное слово. Так возникли прилагательные «солнцелицый», «быкомордый», «чиновноустный». В них легко расслышать знакомые компоненты и, сложив их, определить значение нового слова. Сам же неологизм работал как самостоятельный поэтический образ.
Как Маяковский изобрел понимающих ежей
Большинство неологизмов, которые предложил поэт, не прожили долго или остались лишь в литературном языке. Одно изобретение Владимира Маяковского перешло в повседневную речь и перестало опознаваться как авторское — это фразеологизм «ежу понятно».
Впервые он появился в 1925 году в «Сказке о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий». Там строчки звучали так:
Ясно
даже и ежу —
этот Петя
был буржуй.
Почему Маяковский выбрал именно ежа как существо, которое может понять простейшие вещи, исследователи не установили. Возможно, исключительно из-за рифмы. Выражение ушло в народ и сейчас словарями даже может определяться как фольклоризм, то есть то, что придумали люди и позже закрепила литературная норма.
