←  Советская Россия

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Дети русской эмиграции

Фотография Alisa Alisa 03.10 2015

Цитаты из предисловия к книге "Дети русской эмиграции"

 

Потоки <русского> беженства вливались в Европу тремя путями. С юга, через Константинополь, вместе с отступавшими армиями Деникина и Врангеля шла в 1920-1921 гг. эвакуация и гражданского населения. Другой путь — сухопутный, через прибалтийские государства, где многие и оседали. Третий путь исхода — на Дальнем Востоке, через Владивосток, главным образом в Китай и Маньчжурию.


Меры, принятые европейскими
правительствами для ограждения себя от голодных толп беженцев, привели к тому, что основные их массы не расселялись более или менее равномерно по всей Европе, а были задержаны и осели на путях своего продвижения: южная группа беженцев — в Турции и на Балканах, по преимуществу в славянских землях; восточная — вприбалтийских государствах, в Польше и Финляндии. В остальные страны Европы проникла первоначально незначительная часть беженцев, более состоятельных или более предприимчивых.

 

Совершенно исключительную роль в деле помощи русскому беженству играла Чехо-Словакия. Эта помощь определялась не только размерами денежных средств. Поистине историческое значение приобрела так называемая «Русская акция».

 

У «акции» были свои особенности. В то время как другие страны широко открыли двери для всех беженцев, нуждающихся в приюте, Чехо-Словакия фильтровала их и активно содействовала переселению в свои пределы преимущественно квалифицированных изгнанников. Правительство стремилось регулировать беженский поток в соответствии со своим планом. Общее количество русских не превышало здесь 30 тысяч к началу 1924 г. ЧСР предпочитала сосредоточить у себя лишь определенные категории людей (студенчество, ученых, писателей, земледельцев и д р . ) . Так или иначе, но Прага стала важнейшим культурным и научным центром русской эмиграции.



Первоначальная инициатива «Русской акции» принадлежала президенту Томашу Масарику (1850-1937). Во главе «Русской акции» становится Министерство иностранных дел, в лице ближайшего помощника руководителя ведомства Э. Бенеша — доктора Гирсы, хорошо знавшего Россию. Главная задача заключалась в предоставлении
беженцам возможности получить или продолжить образование, приобрести новые практические знания; нужно было всесторонне обеспечить научную деятельность ученых.



Чехословацкое правительство не только открыло для русских детей двери чешской школы всех ступеней; оно предоставило материальную помощь, позволившую создать целую сеть национальных учреждений — от яслей до гимназий и д а ж е высших учебных заведений. О масштабах «Русской акции» можно судить по размерам
ежемесячной поддержки, в 1923 году равнявшейся 5000000 крон (2,5 млн. франков).



Общими вопросами помощи беженцам занималось все то же Объединение российских земских и городских деятелей в Чехословакии — Земгор. Правительство же действовало преимущественно через профессиональные или иные организации — Союз русских литераторов и журналистов, Академическую группу, Союз учителей и другие. К 1923 г. в Ч С Р имелось 8 высших учебных заведений, 5 из которых (Русский Юридический факультет, Русский Педагогический институт, Русский институт сельскохозяйственной кооперации, Русское высшее училище техников путей сообщения, Русские Коммерческо-бухгалтерские курсы) предназначались для русской группы беженцев (все располагались в Праге); еще 3 заведения предназначались для беженцев с Украины. В апреле 1923 г. <русские> педагоги на своем съезде в Праге говорили: «В Чехословакии нет ни одного русского ребенка, который был бы лишен возможности посещать школу».
 
По достоинству это заявление можно оценить лишь вспомнив, как велик был процент детей изгнанников вдругих странах (Польше, Эстонии, Финляндии, Германии и т . д . ) , не посещавших школу. Благоприятным было и правовое положение русской школы в ЧСР. Школы получили права соответствующих правительственных школ. А учителя
считались состоящими на государственной службе, причем им засчитывался предшествующий педагогический стаж в России.
 
Обратимся теперь к другим регионам русского рассеяния. Вдоль западной границы России, от Балтийского до Черного моря, непрерывной цепью расположены окраинные государства, недавно входившие в состав империи — Эстония, Латвия, Литва, Польша, Бессарабия. К моменту отделения здесь существовало немало русских школ всех видов и ступеней, от начальной до высшей, в большинстве своем прекрасно оборудованных, с опытным педагогическим персоналом.
 
Число беженцев в этих странах относительно невелико. В 1924 г. оно составляло около 200-220 тысяч человек. Казалось бы, что, имея сеть бывших школ, изгнанники без труда могли бы наладить обучение детей. Но действительность оказалась иной.
 
Характерный для вновь образовавшихся государств национализм заставил правящие круги подозрительно относиться к стремлению русских меньшинств сохранить свою национальную культуру и самобытность. И если в Латвии, Эстонии и Финляндии положение беженской школы было все-таки относительно благополучным, то в других
странах постепенно нарастали тенденции к разрушению русской школы.
 
В Финляндии русское население проживало в основном в крупных городах (Гельсингфорсе, Выборге), иногда — в деревнях и поселках, таких, как Райвола. Беженцев к 1924 г. здесь было около 15000 человек. До отделения страны на средства русского правительства тут содержалась группа учебных заведений, в том числе более десяти школ.


К1924 г. сохранились лишь гимназия и начальная школа в Гельсингфорсе,
лицей в Выборге, реальное училище в Териоках, а также начальные школы в Териоках, Райволе, Вильманстранде, Фридрихсгаме. Правовой статус этих учреждений трудно считать удовлетворительным. Они могли существовать только на положении частных. Ни одно из учебных заведений не давало права поступать в высшие учебные заведения.
 
Аналогичным было в общих чертах и положение беженской школы в Эстонии. Правовое положение русского национального меньшинства до 1924 г. не было оформлено, хотя Эстония формально и выполнила условия, поставленные Лигой Наций для признания ее независимости, гарантировав в своей конституции права
меньшинств на национально-культурную автономию.
 
Школьная сеть, обслуживавшая русское население, насчитывала к 1923 г. 12 средних школ и 93 начальных (государственных, общественных и частных). Всего в них обучалось 9681 человек. Беженская школа не пользовалась никакой материальной поддержкой со стороны правительственных органов — все содержалось за счет Земгора.


Самыми крупными средними учебными заведениями были Гаисальская и
Нарвская гимназии. Положение учителей было крайне тяжелым. Они получали 300 марок в месяц — при прожиточном минимуме 6000. Во время каникул, когда труд педагогов не оплачивался, они ради куска хлеба шли на самые тяжелые физические работы — торфяные и сланцевые разработки, погрузку барж и мощение улиц. Не менее тяжелым было и положение учащихся. В школу дети вынуждены ходить за 5 и более верст. Не удивительно, что 27 процентов беженских детей вообще были лишены возможности пользоваться школой. Летом дети разделяли участь своих учителей, работая в поте лица.
 
Литва, к сожалению, также далеко не всегда обеспечивала достойное положение русского меньшинства — несмотря на то, что конституция 1922 г. утвердила равные права всех граждан вне зависимости от их происхождения, веры или национальности.
 
Из-за недостатка русских школ большое количество детей (более 50 процентов) обучалось в литовских и польских школах. В 1923-1924 гг. в Литве не было открыто ни одной русской школы. Создание средней школы предоставлялось исключительно частной инициативе. Единственная в Литве русская гимназия (в Ковно) находилась в весьма трудном положении.
 
В Латвии положение беженской школы по сравнению с другими прибалтийскими государствами представлялось относительно устойчивым. Хотя и здесь трудностей было более чем достаточно. Тем не менее, русские школы, особенно начальные, пользовались некоторой материальной поддержкой со стороны властей. Они строились
по типу местной латышской школы, которая состояла из двух ступеней — основной (начальной) и средней, с четырехлетним курсом. Обучение в начальной школе было бесплатным и обязательным. Средняя школа имела несколько разновидностей: классическая гимназия с двумя языками, реальная гимназия с латинским языком,
неогимназия (без древних языков, но с повышенным требованием к новым языкам и математике), наконец реальное училище ( с одним новым языком и с расширенной программой по математике). В 1924 г. существовало 202 основных школы. В них обучалось 11890 детей русской национальности.



Тяжелым было положение русской школы и в Польше. Точных сведений о числе беженцев в этой стране не имеется. Польша благодаря длинной сухопутной границе с Россией служила в 1919-1921 гг. своеобразными воротами в Европу, через которые выбирались огромные массы изгнанников. Здесь в качестве интернированных находились и остатки нескольких Белых армий. По карте расселения русских беженцев в Европе в 1921 г. в Польше числится 600000 беженцев. После 1922 г. их число неуклонно идет на убыль: действуют меры более строгой охраны границ, идет и добровольная и принудительная репатриация в Россию, происходит расселение в другие страны. К 1924 г., по подсчетам самих эмигрантских организаций, число беженцев в Польше не превышает 100000-150000 человек.
 
На Педагогическом съезде <русских учителей> в Праге в 1923 г. в выступлениях представителей из Польши была дана картина полного разрушения русской школы в стране. Из докладов следовало, что этот процесс начался еще в 1918 г. Именно тогда русским школам было предложено перейти на польский язык, оставив родной лишь в качестве одного из предметов. Не подчинившиеся школы были закрыты. Отныне открытие новых школ должно было происходить только по частной инициативе, то есть они не пользовались правами правительственных учреждений и не могли выдавать аттестаты зрелости.
 
Старые русские школы были лишены своих оборудованных помещений и ютились в малопригодных строениях. Обучение детей велось преимущественно по вечерам. Учебный план был перегружен изучением предметов на польском языке. Лишь к 1924 г. правовое и материальное положение русских школ в Польше несколько улучшилось. Появились возможности (правда, с трудом воплощенные в жизнь) открытия национальных просветительских и педагогических учреждений с правами государственных школ. Аттестаты таких учреждений формально открывали доступ в высшую школу, но на практике сплошь и рядом лишь затрудняли жизнь юного беженца на чужбине.

 
Заслуживает внимания и ситуация с беженской школой в Бессарабии.


Международные обязательства по отношению к национальным меньшинствам, принятые на себя Румынией перед Лигой Наций, увы, почти никогда не выполнялись. В политике насильственной румынизации Бессарабии, которую проводили власти, русская школа, как главный оплот национальной культуры, понесла наибольший ущерб.
Румынизация школы началась еще в 1918 г. с введения преподавания на румынском языке. Русские школы и библиотеки опечатывались. В 1921 г., когда сеть,  правительственной русской начальной и средней школы прекратила свое существование, румынские власти и частную русскую школу сделали бесправной, лишая учащихся
юридической возможности поступать в высшие учебные заведения. Бывали случаи, когда доведенные до отчаяния учащиеся в одиночку, группами и даже целыми классами делали попытки перейти Днестр.


Вот что писала в Педагогическое бюро одна
учительница в сентябре 1923 г.: «Положение русской школы в Бессарабии в настоящее время ужасное. Начальная школа вся румынизирована. Поступить в русскую среднюю школу в 1 класс можно лишь пройдя 4-годичную румынскую начальную, причем такое поступление, конечно, истолковывается властями крамольными намерениями». И далее она продолжала: «Русские дети остаются без школы, учителя остались без работы. Ввиду того, что открытие новых русских школ было давно запрещено, то местное русское и еврейское население одно время стало было открывать школы французские, в которых было хорошо поставлено преподавание русского языка и так называемых русских предметов. Румынское правительство запретило тогда преподавание в средних школах русского языка, разъяснив в своем циркуляре, что это не европейский язык. Ни одно напечатанное на русском языке слово не пропускается через границу Бессарабии, а русские книги, еще находящиеся в пределах Бессарабии, немилосердно истребляются».



Русская трагедия XX столетия имела, таким образом, и трагическое продолжение — уже в сопредельных землях. И вновь дети оказывались невольными действующими лицами...
 
Коснемся вкратце положения беженской школы в Китае, который стал центром русской эмиграции на Дальнем Востоке. По сведениям Педагогического бюро, ситуация там по состоянию на 1938 г. была следующей. Все школы Маньчжурии находились в ведении Министерства народного просвещения, а непосредственный надзор осуществлялся учебными отделами провинциальных управлений. Харбин был выделен в отдельную административную единицу, и школы, существовавшие здесь, подчинялись учебному отделу управления Великого Харбина. При отделе состоял русский чиновник, но он выполнял лишь технические поручения и являлся консультантом по отдельным вопросам.
 
Число школ в Харбине было довольно значительным. Они обслуживали всю массу русского населения, хотя следует отметить, что в связи с продажей КВЖД и отъездом русских отсюда количество учащихся резко снизилось. Некоторые школы закончили свое существование, не имея средств на содержание. Часть школ содержалась за счет китайского правительства. К ним относились: правительственная гимназия, 9 начальных училищ; кроме того, получали субсидии приют-школа, «Русский Дом», а также гимназия при Бюро по делам Российских эмигрантов. Содержались за собственный счет: 5 начальных школ в Харбине, высшее начальное училище в Затоне, гимназия христиан-адвентистов, два русских реальных училища, Первое коммерческое училище, гимназия Христианского Союза Молодых Людей, женская частная гимназия М.А. Оксаковской, частное реальное училище М.А. Оксаковской, объединенная частная гимназия имени А.С. Пушкина, частная гимназия Дризуля и некоторые другие.
 
Поскольку ситуация в Китае была нестабильная, то и состояние беженской школы периодически изменялось. В 1937 г. провели реформу обучения, которая отрицательно отразилась на работе русских школ. Тогда же закрылись авторитетные Юридический факультет и Педагогический институт. Вместо них, правда, властями был открыт
Коммерческий институт, который числился при Бюро по делам Российских эмигрантов. Но уже по уставу института было видно, что русским его называть можно было лишь формально.

 
Так проходило становление русской школы за рубежом в первые послереволюционные и последующие годы. В нашем кратком и зачастую печальном обозрении мы привели лишь немногие факты из жизни изгнанников на чужбине. Не коснулись и некоторых регионов русского рассеяния — в частности, Франции и Германии. В  отечественных архивах, к сожалению, пока обнаружено слишком мало сведений о постановке школьного дела в этих странах. Одно можно сказать с уверенностью: и там, в признанных столицах эмиграции, педагогические учреждения сталкивались с неимоверными трудностями. Как правило, эти трудности были типологически близки  вышеописанным.
Ответить