еще интересный материал от бибиси про берлинскую операцию.
если кратко то мародерство разрешали, но в рамках одной посылки.
больных аборигенов - лечили.
а снаряды в городских боях запускали... с табуретки.
Ветеран: мы снаряды в Берлине запускали с табуретки
Ветеран Юрий Ляшенко в 2013 году
9 мая 2015
В мае 1941 года Юрий Ляшенко служил на Дальнем Востоке, его призвали в 17 лет как закончившего десятилетку.
И тут командование предложило переместиться ближе к родным на запад.
Ехали два месяца, высадились в лесу, прямо в палатках, где-то на новой границе (после раздела 1939 года) в Польше.
Сориентироваться толком не успели, ветеран помнит только, что, кажется, неподалеку был Борислав. А через пару дней случилось 22 июня 1941 года и первые налеты немецкой авиации в четыре утра прямо над тем лесом, где стояли палатки.
Ляшенко прошел ту войну от начала и до конца – до взятия Берлина, и дальше, до Японии. Сейчас ему 92 года.
И он один из немногих, кто еще помнит и может рассказать о войне, не заглядывая в учебник.
Вместе с журналистами Би-би-си ветеран смотрел военные архивы и вспоминал, о том, как брал Берлин.
Земля ходила ходуном
Юрий Ляшенко в начале войны. 1941 год
"Основным препятствием для взятия Берлина были Зееловские высоты. Там был бой с прожекторами – привезли большие авиационные прожекторы, как на аэродромах.
Это новая тактика была, раньше она нигде не применялась. Большое количество прожекторов включили одновременно и направили на окопы и укрепления немцев. Мне тогда был 21 год, я был в разведроте, корректировал огонь.
Сработало очень хорошо. Немцы были шокированы этим внезапным нападением непонятным, они были ослеплены и первое время оцепенели – и в этот момент наша артиллерия включилась на полную мощность.
У нас было очень много орудий, они стояли в 10-12 метрах друг от друга, такая плотность. Так что когда начали стрелять из всех орудий, то земля ходила ходуном. Немецкая группировка была разгромлена.
Снаряд на табуретке
1943 год. Ляшенко в звании ефрейтора
Когда мы прибыли в Берлин, техника не могла пройти. Танки и самоходки, которые подбили, загораживали путь.
И вот мы на руках тащили пулеметы, пушки перебрасывали. Снаряды – "Катюши", "Андрюши" - мы на руках переносили.
Ставили на второй этаж или на третий табуретку, на табуретку ставили снаряд и направляли его на соседний дом.
Потом включали динамо-машину, снаряд подрывался, перелетал улицу и разрывался там.
Приходилось брать вот такими перебежками отдельные дома и отдельные улицы.
У немцев в Берлине очень много было подземных переходов. Практически весь город можно было пройти под землей.
Там стояли нары, на них пряталось мирное население, а дома стояли пустые. Не сказать, что зло нас воспринимали, но настороженно.
"Арт" для "мутер"Фото 1946 года
К 1944 году Ляшенко уже стал сержантом
Вот был один случай – мы зашли в дом, на кровати лежит женщина, она не ушла, а рядом с ней дочь.
Мать больная, дочь не могла ее спустить в подвал. А у нас был врач. Дочь сначала очень нервничала, кричала "не надо", "не трогайте", "не подходите" – мы ведь вошли туда несколько человек.
Я объяснил ей, что это врач – "арт", и он поможет сейчас вашей "мутер". Она с трудом, с недоверием согласилась. Врач дал лекарство, потом мы ушли дальше, и я не знаю, что с ними было.
Стрельба на улицах была такая, что воздух клокотал – улицы не широкие, а выстрелов и орудий много, и воздух просто спрессовывался.
Когда были бои, то из домов ничего не брали, а брали уже потом, тащили разные вещи. Было разрешение руководства отправлять посылки: по одной в один адрес, каждому солдату-участнику боев.
Кто брал костюм какой, кто брал обувь, что-нибудь из посуды.
Я тоже отправил посылку – фланелевой ткани ящик небольшой, уже не помню, откуда, кто-то дал мне.
Никаких тканей ведь не было дома, промышленность не работала, только на армию, а гражданского ничего такого не было.
Москва-Берлин-победа
Союзнические войска только наговаривают на себя, что они победили, взяли победу у Гитлера. А занимались этим вопросом мы.
Жуков дал команду форсированно брать Берлин, а американцы были южнее – там был завод, на котором немцы уже фактически разработали что-то похожее на атомную бомбу. И вот американцы туда устремились.
Когда мы входили в Берлин, их там не было, и они Берлин не брали. Были там, может быть, единицы.
Шли бои несколько дней, до тех пор, пока наши не взяли Рейхстаг 2-го числа.
Приходилось чуть ли не каждую ступеньку отвоевывать, бои были на каждом этаже. Когда наши прорвались до верха, и сбоку появились знамена, то уже немцы поняли, что ничего они сделать не могут.
Трудно сказать, кто там первое знамя поставил, потому что со всех сторон атаковали Рейхстаг, лестницы были разрушены, кому удавалось выскочить вперед, кто сбоку выскакивал, кто до самого верха добирался. Документально определили вот тех двоих (Михаил Егоров и Мелитон Кантария – прим. Би-би-си)
Когда захватывали Рейхстаг, я в этом бою не участвовал, мы были около.
Был бой в Рейхсканцелярии – и в одном уголке были железные кресты, наградные, железный крест считался самой достойной наградой.
И вот когда наши солдаты убили там двоих гитлеровцев, вытащили эти кресты из закутка и засыпали ими тела немцев.
Когда знамена появились на Рейхстаге, то крики были, выстрелы. Я там написал на колоннах "Москва-Берлин-победа". Своих данных не смог написать – краски уже не было.
На следующий день мы отмечали победу. Наше подразделение прошло, не помню уже до какой улицы, и там был винный склад, а бутылки еще наполеоновских времен. Мы открыли эти бутылки – вино было великолепное! – и отмечали победу.
Там такие были переживания, что война закончилась, это бремя не давит на тебя, что завтра у тебя под боком разорвется мина. Вспоминали друзей, товарищей, которые погибли. Хотелось побыстрей наладить жизнь нормальную. Я хотел в институт.
Но еще оставалась Прага и японские самураи. И только в конце 1946-го года я был демобилизован".
видео интервью тут
