Назад| Оглавление| Вперёд

По плану Острогожско-Россошанской наступательной операции 3-й танковой армии генерал-майора П.С. Рыбалко ставилась задача нанести глубокий охватывающий удар от Кантемировки в северозападном направлении с целью соединения с частями 40-й армии и окружения всей группировки противника.

4 января в 15.30 уполномоченным Ставки Верховного Главного Командования генерал-полковником М.С. Хозиным была вручена карта с выраженной на ней боевой задачей, стоящей перед армией.

Армия имела задачу - ударом в общем направлении через Россошь, Ольховатку на Алексеевку и в северном направлении на Каменку, во взаимодействии с частями 40-й и 6-й армий, окружить и уничтожить Россошанско-Павловско-Алексеевскую группировку противника, освободить железные дороги Лиски - Кантемировка, Лиски - Валуйки.

Для выполнения поставленной задачи в армии были созданы два эшелона и резерв командования армии.

1-й эшелон - эшелон прорыва обороны противника в составе: 37-я осбр, 184-я сд, 179-я отбр, 48-я гв. сд, 97-я тбр, 180-я сд, 173-я отбр, 38-й огмд, 265-й ran, 389-й, 390-й огмд, 306-й ran, 62-й гв. мп, 138-й ran;

2-й эшелон - эшелон развития наступления в составе: 15-й тк с 47-м сиб, 368-м иптап и полком пво, 12-й тк с 1172-м ипап, 46-м сиб, 319-м полком ПВО.

Резерв командования армии - 113-я и 195-я тбр и 111-я сд, находившиеся на марше со станции выгрузки в район сосредоточения.

По замыслу операции танковые корпуса эшелона развития прорыва должны были вводиться в прорыв тогда, когда первый эшелон прорвет оборонительную полосу на глубину 3 км. Темп операции ожидался для пехоты в 17-20 км, для танков 40-50 км в сутки.

Сразу по мере прибытия на место артиллерия стрелковых дивизий занимала огневые позиции и готовилась к артиллерийскому наступлению. Артиллерийские полки РГК готовили данные для стрельбы, хотя матчасть еще не прибыла на ОП.

Окончательное сосредоточение артиллерии РГК в исходных районах по причине медленного продвижения ее по железной дороге было закончено лишь к 13 января. Часть армейских тылов, тылы танковых корпусов и частично матчасть (113-я, 195-я ТБР, 111-я сд) к этому времени еще находились в пути по железной дороге. Стрелковые дивизии и артиллерийские части, так же как и танковые корпуса, не имели еще необходимого количества боеприпасов, ГСМ и продовольствия, что и явилось основной причиной переноса начала наступления с 12 на 14 января 1943 г.

Начало артобработки было назначено на 8.00, но сильный туман сокращал видимость до 5 - 19 м. К 11.00 он рассеялся, видимость улучшилась. К артобработке привлекалось 1588 артединиц и 287 установок PC разных калибров. Данное количество артминединиц создавало плотность на 1 км фронта при ширине прорыва 16 км - 99,5 единиц.

14 января 1943 г. в 10.50 началась артиллерийская обработка переднего края обороны противника, продолжавшаяся полтора часа с применением ложных переносов огня на тактическую глубину обороны противника. В 12.20 эшелон прорыва: 37-я осбр, 180-я сд, 48-я гв. сд и 184-я сд с приданными средствами усиления перешли в атаку. В результате применения массированного артогня противник был частично деморализован, но удерживал свой передний край, оказывая упорное сопротивление, особенно частям 37-й осбр, 180-й и 184-й сд.

Несколько часов пехотные подразделения с приданными им танками 173-й, 179-й и 97-й танковых бригад штурмовали вражескую оборону.

Лейтенант Владимир Тимуразович Джу-мухадзе, командир взвода минроты 2-го отдельного стрелкового батальона 37-й осбр, в бою за станцию Пасеково выдвинулся вперед, сам руководил минометными расчетами, благодаря чему были подавлены 3 пулемета и разрушены 4 блиндажа противника. Он обеспечил продвижение пехоты вперед, ведя непрерывный огонь по огневым точкам противника. Отлично воевал он и на следующий день 15 января, когда с двумя бойцами взял миномет, подошел на 150 м к противнику, тщательно замаскировался и прямой наводкой уничтожил с 4-го выстрела противотанковое орудие противника вместе с прислугой и наблюдательный пункт противника. 22 января 1943 г. он лично с бойцами своего взвода, когда фашисты пошли в контратаку, организовал круговую оборону взвода и уничтожил 12 фашистов, из них 6 расстрелял сам. Награжден орденом Красной Звезды.

Сержант Иван Николаевич Богачев, наводчик 37-го отдельного истребительного противотанкового артдивизиона, в бою за Пасеково, уничтожая вражеские пулеметные точки прямой наводкой из 45-мм пушки, был ранен в ногу (пулевое ранение навылет). Когда его хотели отправить в медпункт, он отказался уйти, объясняя, что ранение разожгло в нем еще большую ненависть к врагу. В этом бою за один день он уничтожил 6 пулеметных точек врага, и только после прямого попадания вражеской мины в его орудие, когда он был тяжело ранен (остался без ноги), Богачев сказал: «Можете меня увести, свой долг перед Родиной я выполнил». Награжден орденом Красной Звезды.

Здесь же, на правом фланге прорыва (на рубеже Нов. Кочевань, отделение совхоза «Красный молот»), сражались бойцы и командиры 180-й стрелковой дивизии. Лейтенант Георгий Яковлевич Ковшель, командир 9-й роты 86-го сп, во время наступления на ст. Пасеково 14 января возглавлял десантную группу на танке, выдвинулся вперед, прорвал линию обороны, создал панику среди солдат и офицеров противника и тем самым обеспечил успешное наступление наших подразделений. Противник потерял убитыми до 750 чел., были взяты большие трофеи. Ковшель лично уничтожил 7 солдат и взял 5 чел. в плен, в том числе 2 офицеров с автомашиной, штабом и документами. Награжден орденом Красной Звезды. Старший лейтенант Александр Александрович Мелентьев, командир 5-й роты 86-го сп, проявил себя как исключительно отважный командир. Под его непосредственным руководством рота сумела преодолеть ураганный автоматно-пулеметный огонь на подступах к Новой Кочевали 14 января. В момент атаки он поднялся первым в атаку и повел своих бойцов, сам в упор расстрелял 2 офицеров. Бойцы, воодушевленные примером командира, все бросились в атаку. Лейтенант Александр Кириллович Мальцов, командир 3-й пульро-ты 180-й сд, в бою в районе ст. Пасеково корректировал огонь 2 станковых пулеметов во время контратаки противника на правый фланг батальона и своим огнем вывел из строя до 100 солдат и офицеров противника, уничтожил один миномет. Контратака была отбита. Награжден орденом Красной Звезды.

Левее, на участке совхоз «Красный Молот», Высочанов атаковала 48-я гвардейская дивизия при поддержке танков 97-й тбр. Имея время на исходных позициях, работники политуправления Воронежского фронта совместно с политработниками частей фронта провели митинги. В основу митингов были положены материалы из специального выпуска фронтовой газеты и обращения Военного Совета фронта. Большую активность проявили работники кинохроники. Они засняли проведение митингов на исходных позициях, артподготовку и сам момент атаки.

О высоком боевом духе солдат и офицеров 48-й гв. сд и 97-й тбр говорит тот факт, что всего 15 минут потребовалось гвардейцам и танкистам на то, чтобы ворваться в совхоз «Красный Молот». Выступая на одном из митингов перед началом наступления, командир батальона 138-го гв. сп капитан Борис Алексеевич Кушлянский заявил: «Красная Армия наступает на всех фронтах. Настал час расплаты с немецко-фашистскими бандитами. Вскоре мы также вступим в бой и нанесем сокрушительный удар по врагу. Клянусь Родине-матери, что не щадя своей крови и жизни буду уничтожать врага и увлекать за собой бойцов. Мой батальон выполнит все приказы командования». Капитан полностью выполнил свою клятву: в первом же бою у совхоза «Красный молот» он первым ворвался в совхоз и в рукопашной схватке уничтожил 5 фашистов и 4 взял в плен, в том числе 2 офицеров. Позднее под населенным пунктом Арнаутово его батальон в двенадцатичасовом бою разгромил в несколько раз превосходящую по численности группировку противника, оставившего на поле боя более 300 трупов своих солдат и офицеров. Кушлянский был награжден орденом Красного Знамени.

Боец 1-й минроты 138-го гв. сп И.Н. Каш-кин при взятии совхоза «Красный молот» под ураганным огнем противника бесперебойно доставлял боеприпасы наступающим минометчикам. Награжден медалью «За отвагу».

Гв. лейтенант Петр Миронович Яровой, командир взвода 1-й ср 138-го гв. сп, в ожесточенном бою в районе совхоза «Красный молот» и за населенные пункты Шра-мовка и Михайловка показал себя смелым и решительным командиром. Взвод под его командованием уничтожил 13 немцев и захватил в плен 113 чел. Награжден орденом Отечественной войны II степени.

Левофланговая 184-я стрелковая дивизия вместе с 179-й танковой бригадой прорывали оборону противника в районе деревень Высочанов, Кощеево и хутора Ясиноватый. Сержант Хаким Мамрахи-мов, узбек, командир отделения 303-го отдельного саперного батальона 184-й сд, со своим отделением выполнял спецзадания командира 1-го сб 262-го гв. сп. Получив боевую задачу по разведке огневых точек противника, Мамрахимов со своим подразделением продвинулся к переднему краю обороны, где находился более суток, ведя разведку, несмотря на сильный мороз, и вернулся лишь после выполнения поставленной задачи, имея ценные сведения о системе расположения огневых точек противника и об их мощности. При выполнении этого задания проявил исключительную смелость и находчивость, воодушевлял своих подчиненных на выполнение поставленной задачи. Награжден медалью «За боевые заслуги».

Лейтенант Федор Тихонович Киселев, замполит пульроты 216-го отдельного пулеметного батальона, когда во время прорыва немецкой обороны в районе хутора Высочанов немецкие автоматчики сильным огнем прижали подразделение к земле и пулеметы не могли продвинуться вперед, вместе с красноармейцем Про-ценко, взяв автомат, продвинулся вперед и вступил в бой с автоматчиками противника. При этом лично уничтожил 10 автоматчиков, а остальные, прекратив сопротивление, отошли. Подразделение получило возможность продвинуться вперед и выполнило боевую задачу. Так же смело воевал лейтенант Киселев и в последующие дни наступления. 20 января во время боя у населенного пункта Поповка, находясь на огневой позиции роты, он помог правильно расставить станковые пулеметы и личным примером вел за собой в бой. При этом сам уничтожил до 20 фашистов. Огнем пулеметов батальон противника был рассеян и 208 чел. было захвачено в плен.

Умело и мужественно при прорыве обороны противника действовали танкисты 179-й танковой бригады, которых вел в бой опытный командир полковник Филипп Никитович Рудкин (1893 г.р., участник гражданской войны, в Красной Армии с 1917 г., в Отечественной войне участвовал с августа 1941; за умелое командование бригадой в ходе Острогожско-Россошанской наступательной операции полковник Рудкин был награжден орденом Ленина и удостоен звания Героя Советского Союза).

Лучший механик-водитель 391-го тб Андрей Иванович Симонов раздавил гусеницами 5 пушек; командованием был представлен к ордену Отечественной войны I степени. Был ранен, в госпиталь идти отказался.

Мужество и отвагу проявил в бою и пал смертью храбрых командир взвода Петр Федорович Вильховченко. Он гусеницами подавлял доты и дзоты противника. Одна гусеница его машины была подбита. Тогда он вылез из танка и с автоматом в руках ринулся в атаку и истребил не менее 30 фашистов.

Командир танка лейтенант Иевлев А.С. трижды водил свой танк в атаку, истребил огнем и гусеницами 5 пушек, более 30 солдат и офицеров, 150 повозок, захватил в плен 400 солдат. Будучи раненным и направляясь в госпиталь на транспортной машине, наткнулся на колонну противника и приказал машиной давить фашистов. Когда машина была подбита, он охранял ее, где и пал смертью храбрых. Прекрасно дрался 390-й тб и лично его командир капитан Васенев. Парторг 1-й роты 390-го тб младший лейтенант Самойлов первый на своей машине ворвался в опорный узел сопротивления противника в совхозе «Крутенький», подавил несколько огневых точек врага, уничтожил более 20 эсэсовцев и погиб смертью храбрых вместе с экипажем.

Механик-водитель С.К. Шардаков с экипажем при прорыве переднего края обороны противника 14 января уничтожил 150-мм пушку, подавил 3 пулеметных гнезда и гусеницами раздавил 2 блиндажа, уничтожил 16 автомашин с военными грузами и живой силой противника. Так же он показал себя при разгроме группировки противника в районе Шелякино - Варваровка. В этом бою он гусеницами раздавил до 150 фашистов и 10 повозок. Вместе с другими экипажами принудил сдаться в плен до 5 тыс. фашистов. В дальнейших боях на подступах к Харькову Шардаков гусеницами раздавил минометную батарею с прислугой, самоходную пушку и уничтожил до 30 гитлеровцев. Когда машина была подбита и не могла двигаться, экипаж вооружился пулеметами и гранатами и принял оборонительный бой около танка, в котором и погиб смертью храбрых.

Экипаж механика-водителя сержанта Хохрякова при взятии укрепленного узла сопротивления в районе совхоза «Крутенький» уничтожил 1 пушку, 3 пулеметных гнезда, 4 блиндажа, до 20 автоматчиков. Когда машина была подбита, экипаж увел ее в лощину, где она была восстановлена в течение 2 дней. При разгроме вражеской группировки в районе Варваровки 23 января машина была вторично подбита, экипаж героически погиб.

Разгромив 15-й полк «СС», до 5 артдивизионов, уничтожив 33 противотанковых пушки, семь 75-мм орудий, 5 средних танков, 5 самоходных орудий, 3 шестиствольных миномета, 14 минометов, 16 пулеметов и уничтожив 540 солдат и офицеров, части первого эшелона продвигались вперед. Но враг упорно сопротивлялся, и прорыв главной полосы обороны затягивался. Это заставило командарма ввести в бой эшелон развития прорыва не тогда, когда эшелон прорыва выйдет на глубину 3 км, как это планировалось плановой таблицей, а раньше, что и решило исход боя за передний край обороны противника. С вводом в бой танковых корпусов - эшелона развития прорыва, противник начал поспешно отходить в северном и северозападном направлениях. Отступающего противника преследовали части танковых корпусов, уничтожая его живую силу, технику и отрезая ему пути отхода.

Отступая, враги вымещали свой страх на гражданском населении, как бы стремясь напоследок исполнить все возможные злодеяния, которые они еще не успели совершить за время оккупации. Во фронтовой газете «За честь Родины» 27 января 1943 г. (№ 25) был опубликован следующий акт: «Мы, нижеподписавшиеся -старший лейтенант A.M. Леонтьев, гвардии сержант Г.С. Бачурин, гвардии красноармейцы Ф.С. Сахнов и Д.Ф. Калинин, колхозники B.C. Охрименко и Е.С. Задо-рожная составили настоящий акт в том, что при отступлении немецкие войска ограбили население деревни Пасеково и устроили расправу над мирным населением. Они разыскивали жителей, прятавшихся по погребам и подвалам, и расстреливали их. Они убили И.Н. Колесникова - 70-летнего старика, И.Е. Колесникова - 44 лет и его дочь Таню - 6 лет, И.Я. За-порожного - 55 лет, Раю Бутову - 6 лет.

Ворвавшись в дом Бутовой Феодоры Васильевны, немцы потребовали сала. Перепуганная женщина выбежала из дома и спряталась в погребе, где скрывалась семья Пасюкова Емельяна Федоровича. Не найдя сала, немцы подожгли дом Бутовой Ф.В. Видя горящий дом, Бутова Ф.В., Пасюков Е.Ф., его дочь и сын Пасюкова Ф.Е. - 14 лет, вышли из погреба и начали тушить пожар. Тогда немцы схватили безоружных граждан, загнали их в бывшую контору колхоза и там расстреляли. Пасюкова Емельяна Федоровича немцы подвергли нечеловеческим пыткам. Они отрезали ему язык, вырезали щеку и так оставили его умирать».

Если отступление нацистов сопровождалось актами варварской, дикой жестокости, то наступление советских войск несло освобождение гражданскому населению оккупированных территорий, а также попавшим в плен нашим воинам. Одна из таких счастливых встреч, случившаяся при освобождении Ново-Марковки, была описана в газете Воронежского фронта «За честь Родины» в материале Г. Савельева «Два брата» (№ 26,1943, 28 января):
  «Из соседнего села в Марковку прибежал человек и сообщил о том, что там - советские войска. Эта весть быстро облетела хутор и дошла до колхозного амбара, в котором томились пленные красноармейцы.
  Узнали об этом и солдаты итальянского гарнизона. От них тщательно скрывали положение на фронте, но трудно было скрыть то, что происходило всего в десяти километрах от них. Беспорядочно, бросая военное имущество, они бежали на запад.
  Когда итальянцы бежали, колхозники открыли жуткий застенок и выпустили пленных красноармейцев на свободу. Раздетые и разутые, красноармейцы стали решать - как быть. По стрельбе, раздавшейся в стороне, они поняти, что наступающие советские войска ушли вправо, мимо Мар-ковки. Ожидать прихода наших бойцов было опасно. Итальянцы могли узнать, что советские войска идут мимо, и вернуться обратно в село. Кроме того, красноармейцам хотелось скорее влиться в ряды своей родной армии, взять в руки оружие, бить врага и мстить за оскорбления и муки, которые довелось им перенести.
  Красноармейцы построились и пошли навстречу советским частям. Но только они успели сделать несколько шагов, как на сельской площади появились два советских танка. Все село бросилось навстречу победителям, люди тесно обступили машину. Они рассказали о том, что итальянцы бежали и пленные красноармейцы освобождены.
  Из люка передней машины вылез младший лейтенант Хоменко и горячо поздравил население Марковки с днем долгожданного освобождения. Он еще произносил свою вдохновенную речь, когда увидел, что из соседней улицы по направлению к площади мчится полураздетая толпа. Тогда, перестав говорить, он спросил:
  - Что это за люди?
  Ему ответили, что это и есть красноармейцы, которых только что освободили колхозники.
  Но все собравшиеся были поражены тем, как вдруг побледнел лейтенант Хоменко, как, чуть не вскрикнув, он приложил руку ко рту, будто стараясь удержаться от крика.
  - Павло! - произнес он наконец... - Брата! Человек, бежавший впереди, замер от удивления. Он взглянул на танкиста и вдруг, громко разрыдавшись, бросился к машине.
  - Кузьма! - крикнул он. - Это ты, Кузьма?
  Братья стояли друг против друга растерянные и счастливые, не знающие, что делать, что говорить.
  Когда они обнялись, лейтенант почувствовал, что Павло дрожит от холода. Лейтенант быстро снял с себя полушубок и надел на брата. Затем он вытащил из люка свой автомат и подал его в дрожащие руки недавнего пленника.
  - Ну, влезай скорей в машину, - сказал он, - влезай, поедем.
  Быстро вскочил Павло на броню советской машины. На сияющем его лице еще сверкали крупные радостные слезы. Толпа расступилась и, загрохотав гусеницами, танк рванулся вперед. На его броне, поддерживая друг друга, стояли с оружием в руках два брата - Павло и Кузьма Хоменко».

Не выдержав удара советских танков, враг стал отступать. 15-й танковый корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-майора Копцова в составе 88-й танковой и 52-й мотострелковой бригад овладел Куликовкой и в 21.00 неожиданно ворвался в село Жилино, где размещался штаб немецкого 24-го танкового корпуса, штабы 385-й и 387-й пехотных дивизий, а также тылы двух полков. Около батальона пехоты, прикрывающей штаб 24-го ТК, было смято танками, и в течение короткого времени штаб этого корпуса был разгромлен. Уничтожено свыше 300 солдат, 4 склада, 4 орудия, до 50 автомашин, 4 танка. В бою был убит командир 24-го танкового корпуса генерал-лейтенант Вандель, его адъютант, еще один генерал-лейтенант авиации, его адъютант и шофер, и много других штабных офицеров, собравшихся на вечеринку в здании местной школы - до 20 чел.31 Как пишет россошанский историк-краевед А.Я. Морозов, «эта неоценимая военная удача танкистами и мотострелками 88-й и 52-й бригад была достигнута без потерь - только двое раненых. Офицеры, руководившие отрядом, сразу не поняли, что они сделали. В первом донесении сообщалось, что разгромлен штаб дивизии «неустановленной нумерации». Только неделю спустя по захваченным штабным документам в штабе армии разобрались, что фактически одним ударом передовой отряд 15-го танкового корпуса обезглавил фланг большой группировки вражеских войск, занимавших оборону до самого Воронежа»432. Это действительно была замечательная удача: всего за один час были разгромлены корпусной и два дивизионных штаба, и уже в 22.00 части 15-го танкового корпуса двинулись дальше, на Александровку.

12-й танковый корпус вводился в прорыв двумя группами. Правая группа под начальством командира 13-й МСБр подполковника И.И. Фесина в составе: 13-я мсбр с ротой 46-го оиб, 30-я тбр с 2-мя взводами 55-й оимр, 3-я, 4-я, 5-я батареи 1172-го ипап. Левая группа под начальством командира 106-й тор полковника И.Е. Алексеева в составе: 106-я тбр, рота 66-го оиб, 1-я, 2-я батареи 1172-го ипап, и с рубежа Михайловка - 97-я тбр.

Правая группа, войдя в прорыв, столкнулась с сильным сопротивлением противника у Михайловки. Она была захвачена к 20.00 14 января 1943 г. Здесь было уничтожено до 200 гитлеровцев, захвачена тяжелая батарея, 60 автомашин и несколько пленных. Остатки противника устремились через Васильевку на Митрофанов-ку, где в ночь с 14 на 15 января пехота, автомашины и один железнодорожный эшелон подверглись бомбовому удару опергруппы 2-й воздушной армии, которая содействовала продвижению наступающих частей армии и бомбила скопления живой силы и танков противника.

В бою за Михайловку приняли участие и танкисты 106-й тбр (32 танка Т-34 и 10 танков Т-70; с танками пошел мспб в составе одной десантной и двух стрелковых рот, которые были посажены в качестве танкового десанта и следовали в боевых порядках бригады). Войдя в прорыв в 14.00 14 января, 106-я танковая бригада прошла через боевые порядки 97-й тбр, к 20.00 вышла на рубеж Михайловка, Злато-поль, в 22.00 достигла Шрамовки и, не задерживаясь в ней, в 1.00 15 января вышла на рубеж Ивановка, Чмырь, а с 3.00 до 6.00 15 января вне связи с частями корпуса овладела совхозом им. Копенкина, Богоносовкой, Нагорным.

Одним из отличившихся в этот первый день наступления стал лейтенант Дмитрий Сергеевич Фоломеев, командир взвода 306-го тб 106-й тбр. При атаке на совхоз «Красный Молот» он уничтожил 3 противотанковых орудия, 3 дзота противника. Вечером 14 января ворвался в с. Михайловка, протаранил тяжелый немецкий танк, захватил мост, через который отступали немецкие колонны, и в течение 6 часов удерживал его до подхода наших частей, благодаря чему были захвачены колонны вражеских автомашин и большой конный обоз противника. Ведя бой, танк Фоломеева уничтожил в Михайловке 3 орудия ПТО, 10 пулеметов, 4 автомашины и до 40 солдат и офицеров противника. Экипаж танка Фоломеева захватил в Михайловке штаб итальянской альпийской дивизии, при этом были захвачены знамена, документы и взято в плен 22 солдата и офицера, обоз из 30 подвод, несколько складов и убито в бою 60 гитлеровцев.

К исходу первого дня наступления танковые соединения армии продвинулись в расположение противника на глубину 12 - 23 км, стрелковые - на глубину от 2 км на правом фланге до 14 км на левом фланге439. Главная полоса обороны противника была прорвана.

В течение 15 января части 3-й танковой армии успешно продолжали выполнять поставленные ранее задачи и развивали наступление в северном и северо-западном направлениях. Противник перед фронтом армии вел арьергардные бои, оставляя для обороны населенных пунктов итальянские части. На правом фланге армии, где действовали 37-я стрелковая бригада и 180-я стрелковая дивизия, противник продолжал оказывать упорное сопротивление в р-не Валентиновка, Саланцы, Митрофановка. В результате правофланговые соединения продвигались вперед медленно, с большим трудом (на 6 км за день): к исходу второго дня наступления 37-я ОСБр, овладев Лебедев, Лиман, Каду-рин, встречая упорное сопротивление противника, продолжала наступать в направлении Валентиновка, Саланцы, а 180-я сд в результате упорных боев вышла на рубеж: Васильевка, вые. 209,9.

В этих боях отличился лейтенант Афанасий Ефимович Хатункин, замполит взвода пешей разведки 20-го сб 37-й осбр. В районе колхоза им. Сталина Мигрофановского района его разведгруппой было взято в плен 10 офицеров; Хатункин был награжден медалью «За боевые заслуги».

Почти неправдоподобная история произошла со старшим сержантом Федором Михайловичем Цыпляевым, командиром взвода ПТР ОИПТД. В бою за высоту 200,4 (Митрофановский район) он, несмотря на трудные условия боя, уничтожил до 30 фашистов, после чего был внезапно атакован и взят живым в плен. Когда его вместе с командиром роты, попавшим в плен на той же огневой точке, стали расстреливать, он, получив 2 пулевых ранения в ногу, сумел бежать, но вскоре выбился из сил, потерял сознание и снова был взят в плен. При вторичном наступлении на высоту наши бойцы нашли его в снегу с обмороженными руками. Ф.М. Цыпляев за проявленное мужество был награжден орденом Красной Звезды.

В том же бою за высоту 200,4 героически действовала Клавдия Николаевна Медведко, санинструктор 37-го ОИПТАД 57-мм пушек. 18-летняя девушка, уроженка села Конь-Колодезь Воронежской области, 25 декабря 1942 г. добровольно вступила в ряды Красной Армии и уже через несколько дней оказалась на поле боя. В трескучий январский мороз она сняла с себя шинель и оказала медпомощь 16 бойцам под разрывами снарядов, мин и сильным пулеметным огнем и вынесла их с оружием с поля боя. К.Н. Медведко была награждена медалью «За отвагу». Вместе с ней в той же части служили санинструкторами еще две воронежские девушки - Наталья Андреевна Урывская, уроженка г. Павловск, 1924 г. рождения, доброволец с 25.12.42, и Надежда Петровна Крамаренко, уроженка с. Лосево Воронежской области, 1925 г. рождения, доброволец с 20 декабря 1942 г. Обе они отличились двумя неделями позже, когда 28 января в бою за ст. Чернянка под разрывами снарядов Урывская вынесла с поля боя и оказала первую помощь 34 раненым (и сама получила при этом 2 ранения), а Кра-маренко вынесла 32 раненых; отважные девушки были награждены орденом Красной Звезды.

Стрелковые соединения центра и левого фланга, не встречая такого упорного сопротивления, какое оказывал противник на правом фланге, в течение дня продвинулись почти на 20 км: 48-я гв. сд овладела вые. 209,9 и Шрамовкой, 184-я сд вышла на рубеж Куликовка, Бондарев-ка. Во время продвижения 184-й стрелковой дивизии взвод одной из батарей под командованием лейтенанта Барышникова встретился на марше с группой противника численностью 3-4 тыс. чел., пытавшейся вырваться из окружения. Лейтенант Барышников принял смелое решение и атаковал врага. Бой продолжался более суток. Сам лейтенант, встав к пушке, бил прямой наводкой по врагу. Небольшая горстка храбрецов разгромила целую вражескую часть. Было уничтожено 340 гитлеровцев и 130 взято в плен. Старший сержант Григорий Акимович Вершинин, командир отделения комендантского взвода 184-й сд, в одном из боев 15 января подобрался к дому, где засели немецкие автоматчики, бросил 2 гранаты и убил 3 фашистов. Когда остальные стали выбираться из дома, он в упор расстрелял 7 немецких автоматчиков. Награжден орденом Красной Звезды.

С юга наступление войск 3-й танковой армии обеспечивалось 7-м кавалерийским корпусом, который еще в 17 часов 14 января начал движение из исходного района для ввода в прорыв в полосе 48-й гвардейской и 184-й стрелковой дивизий. 11-я кавалерийская дивизия выдвигалась по маршруту Пасюков, Волоконск, а 83-я кавалерийская дивизия и 201-я танковая бригада - по маршруту Волочанов, Бондареве К утру 15 января корпус вышел в район Волоконск, Ново-Белая, Бондареве и надежно прикрыл с юга войска ударной группировки 3-й танковой армии.

Между тем танковые и мотострелковые части армии, пополнив запасы горючего и боеприпасов, в течение 15 января в ходе преследования отступающего противника ушли далеко вперед, оторвавшись от стрелковых подразделений на 15 - 25 км.

15-й танковый корпус (88-я танковая и 52-я мотострелковая бригады), наступая в общем направлении на Алексеевку, в 11.00 15 января овладел Александровкой и к 24.00 захватил Еремовку (при зачистке Еремовки было арестовано и расстреляно 17 полицейских). Тем самым была перерезана дорога Россошь - Ровеньки и перехвачен путь возможного отхода противника из Россоши в юго-западном направлении. В этом районе частями корпуса была разоружена отступающая колонна противника численностью около 400 солдат и офицеров.

Наступление 12-го танкового корпуса 15 января развивалось не по установленному плану. Изначально планировалось, что после введения корпуса в бой его правая группа в составе 13-й мсбр и 30-й тбр должна будет взять Россошь, а левая группа в составе 106-й тбр, к которой у Ми-хайловки присоединится 97-я тбр, выполнив свою задачу по прорыву обороны противника вместе с 48-й гв. сд, овладеет населенными пунктами Лизиновка, Чага-ри, Должик449. Но корпус пришлось ввести в бой раньше запланированного, при этом 15 января был назначен новый командир - генерал-майор танковых войск М.И. Зинькович. Правая группа после того, как была задержана на несколько часов 14 января упорно сопротивлявшимся противником в Михайловке, без боя к рассвету 15 января овладела Шрамовкой и подошла к Софиевке, где противник оказал организованное сопротивление силами до 2 батальонов. Первой к Софиевке подошла 30-я ТБР с 1-м батальоном МСБР и вступила в бой. К 11.00 15 января подошла 13-я МСБР. Противник оказал сильное сопротивление. 30-я ТБР потеряла до 70 чел. убитыми и ранеными. Раненый командир бригады майор Иосифов отказался идти в госпиталь и продолжал действовать (но не командовать: командование принял на себя подполковник Прида-чин). Авиация противника совершила налет на КП Фесина. Бой за Софиевку продолжался до 16.00 15 января, после чего Фесин получил категорический приказ подойти с юга к Россоши и овладеть городом. В исполнение этого приказа 13-я мсбр вместе с танкистами 30-й тбр, совершив 35-километровый ночной марш, во время которого в Богоносовке было уничтожено до 100 чел. противника, к 8.00 16 января заняла исходное положение для атаки Россоши: 2-й МСБ с ротой минбата южнее Есауловки с задачей овладеть Старой Россошью; 3-й МСБ южнее восточной части Россоши с задачей овладеть восточной половиной Россоши; 1-й МСБ в Подгорном с задачей овладеть западной частью Россоши.

Что касается левой группы, то командир 106-й танковой бригады полковник Алексеев еще в течение дня 14 января несколько раз терял связь с корпусом, а в ночь на 15 января связь была потеряна окончательно, и 106-я танковая бригада ранним утром 15 января оказалась в районе Чмырь в одиночестве, без связи и поддержки. Дело в том, что 97-я танковая бригада полковника И.Т. Потапова, которая должна была войти в состав группы Алексеева, выполняя задачу поддержки 48-й гв. сд при прорыве обороны противника, потеряла несколько танков, израсходовала горючее и боеприпасы и физически не могла войти в состав левой группы корпуса. Прорвав фронт и уничтожив на своем направлении оборону противника, к утру 15 января бригада овладела Шрамовкой. В дальнейшем бригаде было приказано захватить Лизиновку и отрезать противнику пути отхода из Россоши. В 13.00 15 января бригада овладела Лизи-новкой, рассеяв до полка итальянской пехоты и захватив до 50 пленных. До 10.00 16 января бригада оставалась в Лизиновке, не приняв мер по установлению связи со 106-й ТБР, с правой группой и даже со штабом корпуса. В 10.00 16 января командир корпуса случайно нашел бригаду бездействующей в Лизиновке и поставил ей задачу по овладению Россошью и Ольхо-ваткой во взаимодействии с другими частями корпуса. Одной группе в составе 5 KB, 1 Т-60 и МСП предстояло уничтожить противника на высоте 120,6, 146,0 и с хода овладеть северной частью Россоши. Второй группе в составе 3 KB и взвода автоматчиков была поставлена задача захватить Архиповку, перекрыть шоссейные дороги Россошь - Архиповка, Россошь -Шапошниково и отрезать пути отхода противника на Ольховатку.

Штаб корпуса до вечера 15 января находился в Шрамовке, не зная истинного положения дел на фронте и не имея связи ни с 97-й, ни со 106-й танковыми бригадами. Только вечером 15 января, через полчаса после прибытия нового командира корпуса, штаб выступил по маршруту левой группы и к рассвету 16 января достиг Лизиновки, откуда немедленно была выслана разведка в Россошь. Разведка с хода вошла в Россошь, а на обратном пути была обстреляна с высот западнее Россо-ши. Итальянцы, оборонявшиеся западнее Россоши, приняли броневики нашей разведки за свои и только на обратном пути разобрались. Командир корпуса принял решение со своим штабом, в распоряжении которого находились 3 танка и несколько броневиков, следовать в Россошь и на месте выяснить обстановку. Подойдя на 2 км к Россоши с запада, штаб корпуса был встречен огнем итальянской обороны с высот западнее города. Только после всего этого были приняты меры к восстановлению связи с 13-й МСБр, 30-й ТБР, установлено местоположение 97-й ТБР, организована общая атака города.

Однако уже накануне советские войска пытались освободить Россошь: это была та самая 106-я танковая бригада полковника Алексеева, который оказался далеко в тылу врага без связи не только со штабом корпуса, но и со штабом собственной бригады, имея при себе всего 16 танков и малочисленный десант (часть танков из-за неисправностей и глубокого снега отстала и находилась под управлением опергруппы штаба бригады; вообще по корпусу за время с 17 по 21 января 1943 г. было отремонтировано и введено в бой танков КБ -4, Т-34 - 7, Т-70 - 12). В этих условиях Алексеев на свой страх и риск принял решение атаковать Россошь, которую обороняли части немецкого гарнизона, 156-й итальянской пехотной дивизии «Вичен-ца», 4-й альпийской дивизии «Кунеензе» и некоторые корпусные части (в Россоши располагался штаб итальянского альпийского корпуса). В 8.30 танки Алексеева ворвались в восточную часть Россоши, создали панику среди противника, к 13.00 овладели аэродромом в районе Евстратовский и повели наступление на станцию Россошь. Однако бригаду своевременно не поддержали, и она одна более суток находилась в Россоши. За танками бригады охотилась авиация противника, которая буквально нападала на каждый танк; бригада в городе подверглась ожесточенному обстрелу полевых орудий и самоходных пушек, особенно по дороге к вокзалу. В боях за овладение Россошью бригада потеряла 12 танков Т-34, в т.ч. утонуло в реке 4 машины. В боях за Россошь смертью героев погибли командир бригады полковник Алексеев, начальник штаба майор Поликарпов, командир 306-й тб майор Сачко (Поликарпов и Сачко утонули в реке вместе с танком). 106-я танковая бригада имела задачу овладеть Ольховат-кой, но за время боев в Россоши потеряла 75% танков и экипажей; даже к утру 17 января, уже после взятия Россоши, штаб 12-го танкового корпуса еще не располагал полной информацией о случившемся и считал, что танки Алексеева ушли на Ольховатку, так что, когда подошла опергруппа штаба бригады, приказал ей двигаться туда. И даже в материале С. Голо-ванивского и Ф. Орешкина под названием «Как была взята Россошь», опубликованном во фронтовой газете «За честь Родины» уже 21 января (№ 21), о трагической эпопее группы Алексеева была дана совершенно неверная информация:
  «О том, что происходило в городе в течение 11редыдущих дней, вам рассказал гражданин Хоменко. Вчера немцы жили здесь довольно спокойной жизнью. Фронт был далеко на юге в районе ст. Митрофановки.
  Но вдруг на центральном шоссе появились советские танки. На полном газу они мчались к городу и вели огонь. Это были танки командира Алексеева. Они имели чисто разведывательную задачу. Мотопехота была еще позади. Пройдя по центру города, танки повернули обратно.
  Легко представить себе, какое впечатление произвело такое неожиданное появление советских машин. Дело было ночью, и недавно спавшие спокойным сном фрицы выскочили из домов и пустились кто куда. Паника была невообразимой. Утром по городу бродили толпы итальянцев, искавшие места, где можно сдаться в плен. Немцы старались «навести порядок», стреляли в деморализованные толпы своих «союзников».

На самом деле Алексеев не имел никакой «чисто разведывательной задачи», и его танки не повернули обратно - они остались на дне реки Черная Калитва и на улицах города; мало кто уцелел из участников отчаянно смелой атаки. Одним из них был боец роты управления 106-й танковой бригады Гурий Матвеевич Бухаров, который находился на броне одного из «Т-34» вместе с другими десантниками; о нем на страницах районной газеты «За изобилие» рассказал в своем материале В. Цимбалист.

«Именно в этом танке находились командир 306-го тб майор Сачко и начальник штаба 106-й танковой бригады майор Петр Фролович Поликарпов, и именно этот танк при форсировании реки Черной Калитвы упал с моста вниз башней и ушел под лед. Весь экипаж танка трагически погиб, а Бухарова и остальных десантников вытащили из ледяной воды подоспевшие товарищи. Все, до костей промокшие, нуждались в тепле. Кто-то из бойцов заметил, что из трубы одной хаты вьется дымок. Туда и поспешили, чтобы просушить одежду (запасной не было).

Тем временем 14 переправившихся через Черную Калитву танков ворвались на улицы города и начали громить гитлеровцев.

Бухарову и его товарищам так и не удалось высушить одежду. После ухода из хутора Подгорного наших танков опомнившиеся оккупанты атаковали дом, в котором находились десантники, а затем и подожгли его. Бойцы отстреливались до последнего патрона. У них оставалось всего несколько гранат. Посоветовавшись, решили пробиваться к своим. Полуодетые, в мокрой одежде, красноармейцы выскочили из горящего дома, бросив последние гранаты в цепь фашистов, стали бежать туда, куда ушли недавно наши танки. Но все были сражены на глазах Бухарова автоматными очередями.

Ему повезло. Он отбежал от горящего дома под прикрытием дыма на значительное расстояние. До спасительной полоски земли, где росли кустарник и деревья, оставалось рукой подать. Напрягая последние силы, старался делать шаг как можно шире. Крепкая корка, которая образовалась на снегу, выдерживала при беге. Еще самая малость - и он будет в кустарнике. Но в последний момент счастье отвернулось от Бухарова. Делая еще шаг, похожий на прыжок, он выше пояса угодил в какую-то яму (по всей вероятности, на пути оказалась копанка, из которой хозяин летом брал воду для полива огорода).

Бухаров с большим трудом вылез из западни и попытался встать на ноги. Левая нога была уже на твердой опоре, но когда он попытался перенести центр тяжести тела на правую ногу, ощутил острейшую боль. В глазах у него помутнело. Потеряв равновесие, он рухнул на снег и опять оказался в злополучной яме.

Какое-то мгновенье Бухаров находился в оцепенении. Пытаясь понять, что же с ним произошло, он стал ощупывать правую ногу. Боль чувствовалась выше коленного сустава. И первое, что ему пришло в голову, - ранен. Но следов крови на ладони руки, которой он ощупывал бедро, не было. Бухаров расстегнул брюки и стал ощупывать ногу еще раз, но крови так и не обнаружил. Значит, сильный ушиб или вывих, решил он, и стал опять выбираться на поверхность. Все лицо его покрылось холодным потом. Еще раз выбравшись наверх, он распластался на снегу и, делая передышку, стал обдумывать свои дальнейшие действия. Считанные минуты прошли, как он сломал бедренную кость правой ноги, а ему казалось, что лежит у этого проклятого места целую вечность. Боясь опять оказаться в яме, он приложил максимум усилий и сделал два оборота туловища. Но, переворачиваясь еще раз, потерял сознание.

Очнулся Бухаров от сильной боли в ноге: кто-то переворачивал его на другой бок. Затем почувствовал, что чья-то чужая рука выворачивает его карманы. Это они, мародеры - представители «высшей расы», проезжая по дороге, заметили одиноко лежащего без движения русского солдата и решили проверить его карманы. Но ничего интересного в них не нашли и теперь стояли возле беспомощного «Ивана» и решали, что с ним делать дальше.

Одно-единственное слово разобрал Буха-ров из их разговора: «гестапо», и ему стало все ясно. Именно туда они решили его сдать. По всей вероятности, они надеялись, что за русского «пленного» им выпадет какое-нибудь вознаграждение или, быть может, даже 10-дневный отпуск в Германию.

С двух сторон они взяли Бухарова за обледенелую гимнастерку и потянули его волоком к дороге, где стояла запряженная в сани лошадь. Когда его волокли к саням, Бу-харов боялся только одного - потерять сознание. Его руки, ноги, лицо под действием мороза уже почти потеряли чувствительность - стало тепло и страшно захотелось спать. Борясь со сном, он сильно, до крови прикусил нижнюю губу и даже вскрикнул, впервые за все время, пока его тащили.

Фашист, управлявший лошадью, натянул вожжи, и сани остановились: надо было поправить сбрую.

Именно в это мгновенье и подошла к окну в доме напротив медицинская сестра районной больницы Клавдия Елисеевна Петрова. Она заметила, что на санях лежит без движения почти раздетый боец Красной Армии. Не раздумывая, она выбежала во двор. Гитлеровец по-прежнему возился с упряжью.

Петрова вплотную подошла к саням и на ломаном немецком языке, вперемешку с русскими словами, стала просить оккупантов, чтобы они отдали ей русского. Но ее доводы показались гитлеровцам малоубедительными. И тогда Клавдия Елисеевна решила испытать еще одно средство: она предложила обменять полуживого русского солдата на два десятка куриных яиц, а когда он немного поправится и окрепнет, они вновь его могут забрать.

На такую хитрость пошла во имя спасения бойца Красной Армии советская сестра милосердия.»

Товарищей Бухарова и его командира предали земле уже после взятия Россоши. Похороны Алексеева превратились в многолюдный митинг. Погребение тела погибшего боевого товарища состоялось со всеми воинскими почестями: машина с телом медленно прошла от центра города на новую площадь. Гроб был украшен венками. Играл духовой оркестр. За гробом шли боевые товарищи, дравшиеся вместе с ним. Был выставлен почетный караул. В похоронах приняло участие население г. Россошь. На площади у могилы был проведен митинг. Взводом автоматчиков и зенитной батареей был дан салют. На могиле установлена пирамида со звездой и надписью: «Здесь похоронен гвардии полковник Алексеев И.Е., рождения 1906, погибший смертью храбрых в боях с немецкими оккупантами при освобождении г. Россошь 15 января 1943 г. Танкисты его части во главе с ним первые ворвались в г. Россошь и овладели им. Вечная слава герою-победителю!». Рядом с могилой командира бригады Алексеева были похоронены танкисты этой бригады, погибшие вместе с ним в боях за г. Россошь.

Судьба передовой группы 106-й тбр, таким образом, оказалась печальной. Фронтовые журналисты были, тем не менее, правы в главном: танковый рейд Алексеева нагнал страху на гарнизон противника в Россоши, посеяв особенно большую панику среди итальянских солдат и офицеров. В дневнике Гуидо Кастеллини - одного из участников описываемых событий, в этот день появилась запись: «15 января. В Анновке встречаю тех солдат, которые спаслись от танков в Россоши. В Ясном сообщу об этом моим офицерам. Настроение плохое»458. Атака на Россошь 106-й танковой бригады 15 января вызвала «плохое настроение» было не только у рядовых солдат: командир итальянского альпийского корпуса генерал Габриэле Наши в тот же день бежал со своим штабом из Россоши в Подгорное и, несмотря на то, что не получил еще разрешения сверху, начал спешно готовить дивизии корпуса к отступлению, хотя ни одна из них не подвергалась непосредственно ударам наших войск. Кроме того, танкисты Алексеева отвлекли на себя большую часть немецких самолетов, базировавшихся на россошанском аэродроме и, в конце концов, заставили их улететь в тыл, под Харьков. Тем самым части 24-го немецкого танкового корпуса, противостоявшие 3-й танковой армии, лишились поддержки с воздуха.

О том, как выглядел этот первый бой за Россошь с противоположной стороны фронта, рассказал в своей книге «Живы только мы» бьшший военнопленный Карло Вичентини, служивший в январе 1943 г. в звании младшего лейтенанта в составе батальона лыжников «Монте Червино», дислоцировавшегося в Россоши. Вот что происходило в Россоши 15 января, как это запомнилось итальянскому офицеру (приводим перевод историка А.Я. Морозова, который неоднократно лично встречался с Вичентини):
  «Россошь напоминала ад. Десятки русских танков, больших Т-34, громыхая, быстро неслись вдоль заснеженной улицы, ведя огонь из пушек и пулеметов. Они то разбегались в разные стороны, то внезапно появлялись перед тобой за каждым углом.
  Мишенями для них служили кирпичные дома, сараи, любые автомобили; они с ребячьим неистовством сбивали столбы с дорожными указателями, которыми пестрели перекрестки тыловых дорог.
  На выстрелы их пушек, еще сильнее звучавших на сильном холоде, мы отвечали огнем наших ружей и пулеметов, взрывами мин и тяжелым гулом удирающих автомобилей. Этот концерт делали еще более неистовым время от времени появляющиеся немецкие самолеты «Штукас» с воем их моторов и разрывами бомб.
  Все это продолжалось уже три часа.
  Танки появились в городе на рассвете неожиданно и открыли бешеную стрельбу из всех видов бортового оружия; разбудили и подняли итальянцев и русское население. Повскакивала с постелей многочисленная обслуга итальянского альпийского корпуса: писари, кладовщики, карабинеры, механики мастерских и автопарков, саперы и булочники. Все они, находясь более чем в тридцати километрах от фронта, беспечно спали в уверенности, что не увидят ни одного солдата Красной Армии. Но сейчас противник был рядом и чувствовал себя хозяином положения. Были разбужены также аль-пийцы большого эшелона, предназначенного для пополнения дивизии «Кунеен-зе». Они прибыли накануне ночью и продолжали оставаться в вагонах, ожидая наступления дня, чтобы сойти с поезда и разгрузить материалы.
  Наверное, и в большом госпитале раненые услышали сквозь сон приближение приглушенного, но вполне различимого лязганья движущихся гусениц. С ним они познакомились в те дни, когда в составе дивизии «Юлия» были на фронте между Новой Калйтвой и Зеленым Яром.
  Для нас, альпийцев батальона «Монте Червино», это тоже было сюрпризом. Мы отдыхали после 15 дней жестоких боев, в которых нас сильно потрепали. Что нашему «отпуску» пришел конец, мы поняли еще накануне вечером, когда командование корпуса объявило тревогу - мы должны были быть готовыми, едва рассветет, выехать на грузовиках на фронт под Мит-рофановкой, который удерживали немцы (в тридцати километрах к югу от Россо-ши). Теперь у нас не было необходимости выезжать - русские, прибыв навстречу, помогли нам сэкономить на дороге.
  Две наши роты, удерживавшие школу около церкви, вели бой через окна и потом на улице ручными фанатами, бутылками с коктейлем «Молотов» и минами. Несколько танков вынуждены были отойти и теперь передвигались с плотно закрытыми люками, тогда как до этого командиры экипажей смело высовывались из них.
  В полдень все танки куда-то исчезли, и городские улицы внезапно наполнились легковыми автомобилями, грузовиками, санями, запряженными мулами, лихорадочно передвигавшимися туда-сюда. Шла эвакуация госпиталей, в штабе готовили чемоданы, отбирали и выносили из складов самое нужное. Дороги на запад и на север были забиты транспортом, и немцы, фронт которых был прорван под Митрофановкой, составляли большую часть этого затора.
  ...На площади перед нашим штабом выпавший ночью снег был весь истоптан. Паутина следов от колес свидетельствовала о большом ночном движении грузовиков, двигатели которых заводились только после длительной буксировки. Все автокареты и СПА заводились рукоятками, но для того, чтобы их тронуть с места, пять или шесть человек должны были по очереди крутить рукоятку до полного изнеможения.

Итальянские фашистские пропагандистские открытки. Вести из Италии, не полученные алъпийцами в январе 1943 г.

Внутри и возле соседних домов все лихорадочно двигались взад-вперед, и грузовики, которые 12 часов назад были готовы, чтобы везти нас на фронт, теперь ломились от материалов, которые не должны были достаться русским.
Гражданское население испарилось, как эфир. Меня позвал Ламберти:
  - Посмотрите, кажется, что в конце нашей улицы стоит русский танк. Возможно, он попал в аварию, возьмите с собой людей и пару мин.
  Мне с трудом удалось собрать кладовщиков, вестовых и нескольких шоферов. Никто из нашего взвода управления не умел обращаться с этими тяжеленными кастрюлями, представлявшими собой немецкие противотанковые мины.
  Разделившись на две группы, мы почти достигли конца улицы, осторожно пробираясь по задворкам от одного дома к другому. Танков не было и в помине. Но вот сержант, пробиравшийся за домами по другой стороне улицы, подал мне знак. В ста метрах впереди из-за забора показалась танковая башня. Мои размышления над тем, как незаметно подобраться к танку, прервал гул приближавшихся самолетов. С быстро нарастающим шумом звено «Штукас» пронеслось над нашими головами и фазу же развернулось для нового захода.
  Я лихорадочно искал укрытие, но рядом не было ничего подходящего. Тогда я побежал назад, чтобы как можно дальше уйти от этого места. Но вой двигателя пикирующего бомбардировщика стремительно нарастал за моими плечами. Я бросился в снег и вспомнил, что нужно раскрыть рот. До моего слуха донеслось что-то подобное шуму ветра, несшегося по узкой улице, а затем мне сдавило грудь, и голова моя как будто лопнула. На меня обрушился град обломков, земли и дерева. Когда я поднял голову, уже начал пикировать второй самолет, бомба отделилась от него и полетела прямо на меня, а самолет в это время с сердитым ревом взмыл вверх.
  На этот раз я скорчился, как ребенок в утробе матери, закрывая голову руками. Почему секунды иногда кажутся бесконечными? Удар в грудь напоминал удар кувалдой, после чего меня обдало горячим воздухом. Придя в себя, обнаружил, что двое альпийцев оттащили меня за дом. Моя белая спецодежда была красной от крови, и я ничего не слышал, кроме звона в голове. Мне было видно, как аль-пийцы говорили, но я ничего не слышал. Потом постепенно слух ко мне вернулся.
  - Пронесло, господин лейтенант, это только кровь из носа.
  Не я один оказался в таком положении. Двух альпийцев я отправил обратно, так как они были ранены осколками дерева.
  Не успели мы подумать, что делать дальше, как кто-то закричал:
  - Вот они, возвращаются!
  На этот раз мои люди пристроили меня в одном из тех погребов, которые у русских располагаются рядом с домом и предназначены для хранения соленой капусты и огурцов. Здесь, кроме небольшого количества картофеля, ничего не осталось.
  - Сукины сыны, немцы! Не могли выбрать другой момент для бомбежки этих танков?
  - Не хватало еще погибнуть здесь из-за них.
  - Куда девались мины? - спросил я.
  - Одна здесь, снаружи, впереди ямы.
  - А если она взорвется от детонации?
  - Вряд ли это случится, вы, синьор лейтенант, уже бы это ощутили, ибо раньше почти лежали на ней.
  Если бы это случилось, то я, конечно же, этого не заметил бы.
  Самолеты пикировали и, сбросив самую большую центральную бомбу, снова поднимались и ныряли опять, чтобы сбросить оставшиеся бомбы, которые висели под крыльями. К счастью, на этот раз они избрали иное направление, и бомбы падали в другом месте.
  Мы вышли из укрытия, когда самолеты уже улетели. Вокруг нас горели дома и зияли чернотой огромные воронки. Слышались женские крики.
  После того, как собралась вся группа, мы вышли на открытое пространство с уверенностью, что увидим по крайней мере один подбитый танк. К нашему удивлению, он стоял целым и невредимым на том же месте, и не один - за соседним домом мы увидели другой. Танкисты, находившиеся вне танка, заметили наше приближение.
  Послышались крики команды, и из дома по нас ударил пулемет. Последовала длительная перестрелка из пулемета и винтовок из-за углов домов, как в старых добрых фильмах-вестернах. Мне это не очень понравилось, особенно после того, как угол дома брызнул крошками в нескольких сантиметрах от моего лица.
  Пока мы с частью моих солдат отвлекали русских, другая часть попыталась обойти танки, но им не повезло. Танкисты сели в машины, и два танка Т-34 удалились, орошая нас пулеметным огнем, сокрушая заборы и срывая висевшее на них стираное белье...».

Карло Вичентини был не единственным свидетелем событий в Россоши 15 января, рассказавшим об увиденном. Итальянский военврач Джованни Анто-нио Аймо также оставил подробные дневниковые записи об этих событиях:
   «14 января. Канонада на востоке и на юге. На трассе Россошь - Кантемировка немецкие и итальянские колонны машин и артиллерии подходят к зоне боев. Сам факт, что машины были плохо замаскированы, не покрашены в белый цвет, свидетельствует об авральном характере начала движения и неготовности. Мы доверяем технике оси Рим-Берлин, немецким танкистам и поэтому мы не думаем о самом страшном.
  15 января. Мы внезапно просыпаемся в 4 часа. Сигнал тревоги, плохие вести. Мой денщик Кунео сообщает в восторге: «Прибыл мотоциклист, который привез приказ от командования для обоза дивизии. Подполковник Миньоне предупреждает, что русские прорвались на юге и пытаются охватить Россошь с запада».
  На улице шум железа и моторов. К юго-востоку автомобильный отряд Вал По в пламени. Сильный мороз, но переносимый. Все наши солдаты бегут в траншеи.
  Старший капрал Порта рассказывает мне, что около 2.30 пешком прошла маленькая группа итальянских солдат, рассеянных и безнадежных. Офицер ему сказал, что скоро придут русские.
  Когда начинает рассветать, приближается вторая колонна русских танков. Я вижу 8 танков на расстоянии 400 метров от наших позиций.
  Через час раздается посторонний звук. Черная точка, хромающий мужчина движется на направление к нашим баракам. Иногда он останавливается, чтобы отдыхать. Достигает южного участка нашей обороны - низких изб у 12-й дивизии. Он итальянский солдат из автомобильной части. Я перевязываю ему левую раненую руку. Состояние возбужденное, ругает немцев, говорит, что они отступают и ничего не умеют делать. Солдат из автомобильной части командования корпуса армии. В ту ночь он видел, как русские опрокинули несколько батальонов «СС». Его грузовик находился недалеко от русских танков. Но он сумел вырваться, бросив грузовик, и убежал, несмотря на обстрел сзади. Раненый, он пошел к Россоши. Он из Тосканы, с Альп Апуане, не падал духом даже в эту минуту.
  Входят в приемную четыре эсэсовца, не уверенные в своих силах, испуганные и побежденные. Черепа на их петлицах и ручные гранаты, повешенные на ремень, сейчас являются смешными и не вызывают трепета. Водитель-итальянец оскорбляет их, а немцы не понимают. Они свернулись клубочком в углу и жестами показывают многочисленные пузыри от обморожения на лице, на ушах, на носе, на руках. Бледные, полные, молодые, почти детские лица. Взгляды без выражения, очень неприятные. Первый раз я встречаю побежденных немцев.
  У них отмороженные ноги, они не снимают большие фетровые сапоги, потому что боятся, что не смогут снова надеть их.
  Новые вести о ситуации. 30 - 35 танков, кажется, легко разгромили опорные пункты дивизии «Виченца» на юго-востоке от Россоши. Русские ехали с зажженными фарами в темноте так, как любая немецкая колонна, возвращавшаяся с фронта. Они убили всех солдат на блокпосту. Потом двинулись по нашим тылам. Стрельба и пожар грузовиков в районе Вал По.
  В 6 часов 20 - 25 русских танков достигли окраины города в 2 км от наших позиций. На севере они движутся к дорожному деревянному мосту, а на юге - к железнодорожному бетонному мосту. Патруль «Штукас» (Юнкерс-87 - С.Ф.) летает шумно и со страшными разрывами. Каждый взрыв трясет бараки и нас самих. Это карусель, грандиозный и страшный спектакль, длится больше часа. Бой очень напряженный, черные птицы - немецкие самолеты, должны не допустить русские танки в центр города, чтобы сохранить командование. 2 танка уже добрались до железнодорожного моста. Самолеты летают, свистя, мост исчезнет в клубах дыма, грохот. Мы падаем на колени из-за ударной волны.
  В медпункт приходят первые обмороженные в течение этой ночи. Начинаются наставления и проклятия. Травальини из 12-й батареи провел ночь на линии обороны без перчаток и сейчас его руки покрыты ранами, сильно болят и в некоторых мест уже появляется волдыри.
  В 11 часов я обедаю в избе-столовой. На обед молоко и хлеб. Атмосфера ожидания, неверия и надежды.
  Немецкая машина останавливается перед нашими бараками. Из нее выходят 5 офицеров, которые не знают, что делать, смотрят на топографические карты и говорят вполголоса. Тем временем в наших конюшнях грузят мулов, тележки и грузовики.
  После обеда Палмиери и Антонина направляются на лошадях в Россошь, чтобы выяснить ситуацию. Но сразу же возвращаются, потому что они увидели русский танк.
  В 23 часа я иду спать. В помещении ветеринара собрались квартирьеры, они грустные и молчат, совсем не спесивые и безразличные ...Меня разбудил капитан с хорошими, кажется, новостями. Начальник совхоза, сторонник немцев, который целый день расхаживал, демонстрируя маузер и белый полушубок, захватил в плен русского танкиста. Он привел его в столовую и допрашивал в присутствии капитана Тони.
  Танкист вел себя холодно и сдержанно, был немногословен и не выдал никакой важной информации. В Россоши, кажется, нет русских, и все танки уничтожены».

А вот краткое описание тех же событий, которое сделал в своем дневнике Бруно Дзавальи, командир итальянского автоподразделения:
  «15 января. В 9 часов получаем приказ: выдвинуться из Россоши в 12 часов.
  В 10 часов или 10.30 я поеду на грузовике за почтой. Слышу свист над машиной. Стреляют с главной улицы. Вижу огромный танк с красной звездой, который ведет огонь из пушки и пулеметов.
  Все мы в растерянности, без оружия, началось отступление, и сейчас все убегут. Кризис.
  Наконец прилетают 2 самолета. Они ведут огонь по танкам. Солдаты организуют оборону, и в ходе боя все 23 танка повреждены. Это был удар только русского авангарда».

У страха глаза велики - как видим, итальянцы пишут и о 23, и о 25, и даже о «десятках» русских танков, хотя в группе Алексеева было только 16 боевых машин, а в город ворвалось еще меньше. Конечно, дневниковые записи и воспоминания -это не самый достоверный источник в отношении цифровых данных, однако они дают нам другую, может быть, еще более важную и несомненно достоверную информацию о моральном состоянии, боевом духе солдат и офицеров противника, о том, они что переживали и о чем думали в те дни, когда безуспешно пытались сдержать грозную волну советского наступления.

Еще незадолго до этого многие итальянские солдаты, особенно из сравнительно боеспособных альпийских дивизий были настроены, в общем и целом, достаточно оптимистично. Антонио Джирарделли, 20-летний солдат дивизии «Юлия», 10 ноября 1942 г. писал домой: «Русские боятся «Тридентины» и «Юлии» и поэтому не смеют нам мешать». В письме молодого унтер-офицера «Юлии» домой на Рождество 1942 г. говорилось: «Настроение бодрое, хотя перед нашими траншеями лежат трупы русских солдат. Они идут вперед ..., а мы их бьем». Луиджи Тозел-ли из батальона «Мондови» 1-го ап дивизии «Кунеензе» в письме от 9 января 1943 г. успокаивал родных: «Не бойтесь, на Дону воюют, но не в нашем секторе. Здесь мы слышали стрельбу, все спокойно. Русские не смогут наступать, потому что мы здесь и они боятся нас. Они зовут нас «итальянскими бандитами». Они тоже устали и часто они сами добровольно сдаются в плен». Еще один итальянец в письме, тоже датированном 9 января 1943 г., храбрился: «Если все здесь были бы аль-пийцами, враг не мог бы наступать ни метра даже зимой. Дивизия «Юлия» в течение 10 дней постоянных боев потеряла 89 солдат, а убила тысячи русских солдат». Наконец, автор еще одного письма от 9 января высказывал надежду на лучшее: «Надеюсь, что все это закончится. Но мы, как говорят все альпийцы, должны бы победить, наш девиз «победить или погибнуть», но если это возможно, лучше жить, не так ли?»

Никто из авторов этих писем не увидел больше своей родной Италии: им не пришлось победить, им пришлось погибнуть в заснеженных донских степях. Поражение итальянской 8-й армии фактически было предрешено, и можно понять Эми-лио Фальделла, автора изданной в 1967 г. книги «Италия во второй мировой войне», который восклицал: «Может быть, мы все можем простить Муссолини, но не можем простить его навязчивого желания послать войска в Россию». Итальянские войска, действовавшие на германо-советском фронте, имели по большей части устаревшее вооружение, не хватало танков и автомашин: «Послать армию без нужного вооружения значило компрометировать идею, что итальянский солдат хорошо воюет», - заявил Муссолини 2 июня 1942 г. командующий КСИР генерал Мессе, но эти возражения не были приняты во внимание и стоили их автору поста командующего. Сменить командующего, конечно, было проще, чем перевооружить итальянскую армию, которая, по мнению К. Типпель-скирха, «в отношении командования, вооружения и боевой подготовки... уступала всем своим противникам». Итальянские танки типа «L» представляли собой усовершенствованные английские танкетки «Карден-Ллойд» периода первой мировой войны: это была машина весом 3,2 т, имевшая противопульное бронирование и вооруженная двумя 8-мм пулеметами типа «Фиат». Итальянские самоходки были вооружены орудиями калибра 47 мм и тоже не являлись грозной силой. Из 2906 артминединиц было 225 мелкокалиберных 20-мм пушек, 380 противотанковых орудий калибра 47 мм образца 1932 г., малоэффективных в борьбе против средних и тяжелых танков; каждая дивизия имела лишь одну батарею из 6 противотанковых 75-мм французских орудий. Не хватало средств связи; итальянские самолеты не имели необходимого оборудования для полетов ночью и в тумане. Стрелковое вооружение было устаревшим; личный состав был не очень хорошо подготовлен, особенно к ведению боев в условиях отступления, войска не имели подходящей зимней формы.

Все это стало очевидным, когда в течение 16-30 декабря 1942 г. советские войска на Среднем Дону в ходе операции «Малый Сатурн» разгромили 6 итальянских дивизий вместе с 5 бригадами чернорубашечников (фашистская милиция); 8-я итальянская армия потеряла более 80 тыс. чел. Альпийский корпус не был затронут в ходе этой операции, но теперь наступила очередь и этого элитного соединения итальянской армии испытать на себе силу советского оружия. Что же касается оружия и уровня подготовки самих «альпийцев», то они немногим отличались от остальных итальянских дивизий, причем не в лучшую сторону: дело в том, что эти горнострелковые части, которые командование вермахта изначально планировало использовать в боях на Кавказе, в результате того, что почти все немецкие дивизии на южном участке советско-германского фронта были брошены в мясорубку Сталинграда, были вынуждены занять оборону и затем вести бои на равнинной местности, в степи, к чему они были не готовы. Обо всем этом с полным знанием дела написал в своей книге Нуто Ревелли - один из офицеров альпийского корпуса:
  «Мы, итальянцы, были очень бедны: у нас были мулы, а у немцев были танки, нас мало кормили и плохо обмундировали, у немцев для нас ничего не хватало и они презирали нас. Все было неподходящим для такой войны: у нас было много средств для горной войны - кошки, тросы, горные веревки. Мы были альпийцы и мы привыкли к медленной войне в горах. У нас было 90 мулов в каждой группе и 4 машины во всем батальоне. Оружие у каждого из нас было следующее: винтовка образца 1891 г., один автомат Бреда на отделение, который стрелял только если хорошо почищен и смазан. Другие виды вооружения (миномет Бриксиа, пулеметы Бреда, минометы 81-мм и пушки 47/32) были уже устаревшими или совсем неэффективными.
  Следует указать, что единственное наше противотанковое орудие, пушка 47/32, могло разрушать только итальянские танки. Против русских танков ничего не поделаешь. Артиллерия была экспонатом для музея: 75/13 и 100/17. Ручные гранаты, которые не взрывались, средства связи, сконструированные для горной войны, неподходящие к огромным пространствам. Не было ни мин, ни осветительных ракет, мало боеприпасов, почти по счету. Снаряжение было такое, которое было на западном фронте, войны июня 1940. Если на наших Альпах обмороженных были сотни, можно представить, что случилось на русском фронте. В однообразной степи, которая дезориентирует, потому что каждое место теряется на горизонте. Для альпийцев было безумно легко погибать там. Мы не имели танков, мы были горные стрелки, слабо вооруженные и плохо обмундированные. Бросить нас в долину, где разворачивалась скоростная танковая война, значило обречь нас всех на уничтожение.
  ...На Дону ситуация была совсем невеселая. Альпийский корпус был весь выдвинут на передний край вперед и строил по берегам реки тонкий и хрупкий забор. За нами ничего. Дон был замерзшим и его можно было перейти, у нас не было противотанковых средств, и все это было очень опасно. Минометы 81-мм имели настолько мало мин, что для того, чтобы открыть огонь, надо было иметь разрешение командира полка. Альпийская артиллерия со своими 75/13 была недалеко, но стреляла только при особых ситуациях. Бесполезно сравнивать наше вооружение и русское. Стоит напомнить, что у нас был винтовка 1891 г., а у них автоматы, стрелявшие 72 пулями. У нас были горные орудия 75/13, а у них была «Катюша», реактивный миномет, который стрелял дюжиной больших снарядов. У нас не было танков, а они едут на огромных танках, на настоящих самоходных крепостях. Не говорим о снаряжении: стеганые ватники, валенки, которые подходили для тех температур. Мы носили шинели из плохой шерсти, и на ногах сапоги из сухой кожи, которые казались картонными. Плохо питались: 4 трубки с мясом утром и 4 без мяса вечером. Раз в неделю паста с плохим соусом, 2 раза в неделю стакан вина. Коньяка не было. Ночи начинались рано, в 4 было уже темно. Кто не копал траншеи, стоял в охранении на Дону, где было очень холодно. Минометы были в бункерах, чтобы мороз не повредил их. Масла не хватало, и несмазанные орудия стреляли, только если они были теплые. Иногда, когда было за 30 градусов мороза, железные провода казались живыми, колья заграждения ломались. Тогда мы тревожились, находясь все на линии до утра, обмораживаясь при этом».

Однако вернемся к событиям, связанным с освобождением Россоши. Утром 16 января в бой за Россошь вступили подразделения 13-й мотострелковой, 30-й и 97-й танковой бригад, которых через несколько часов поддержали подошедшие от Митрофановки 180-я стрелковая дивизия со 173-й танковой бригадой. Батальоны мотострелков, занявшие к 8.00 исходные позиции для атаки, получили боевое задание: батальону Щенникова предстояло овладеть Есауловкой, железнодорожной станцией Россошь. С юго-восточной стороны на город должен наступать батальон Беляна, с фронта - батальон Кулиша. Командиры взводов и рот еще раз напомнили бойцам, как надо действовать в уличном бою, разъяснили им направление движения, проверили вооружение и наличие боеприпасов.

После сигнала на наступление подразделения, приняв боевой порядок, двинулись вперед. Продвигались быстро, стремительно. Искусно маскируясь на местности, бойцы перекатами занимали один рубеж за другим. Сначала немцы молчали, но когда наши подразделения подошли вплотную к окраинам города, они открыли ружейный и орудийный огонь. Но ничто не могло остановить стремительного натиска советских воинов. Они смело рвались вперед, занимали улицу за улицей, выкуривали немцев из подвалов и чердаков.

Мотострелков поддерживали подразделения 30-й тбр, которой были приданы гв. минометный батальон (PC), артдивизион 13-й МСБР, минбат 13-й МСБР и 3-й батальон части 1172. Исполняющий обязанности командира бригады подполковник Придании ставил задачи не только танковым подразделениям, но и приданным частям. Находясь все время в боевых порядках, он быстро ориентировался в обстановке и оперативно, со знанием дела четко и умело руководил боевой операцией.

Первыми в Россошь ворвались танки 316-го тб 30-й ТБР, в частности танк замполита батальона капитана Дрозда и старшего лейтенанта Шека. Противник упорно сопротивлялся, о чем говорят цифры потерь бригады: на улицах Россоши было сожжено 3 танка Т-34, подорвано 2 танка Т-60, подбито 9 «тридцатьчетверок», так что после освобождения города, получив боевую задачу на дальнейшее наступление, бригада выступила в составе: Т-34 -11,Т-60-4,Т-70-1.

Но противник понес еще большие потери: по неполным данным, только 13-я МСБР в боях за Россошь уничтожила 2200 солдат и офицеров противника и захватила в плен до 3 тыс. чел. Бойцами бригады было подбито 4 танка, захвачено 1560 автомашин, 10 орудий, 3 исправных танка, более 40 складов с продовольствием, снаряжением, боеприпасами и горючим, большое количество автоматического оружия, противотанковых пушек.

В уличных боях за г. Россошь особенно хорошо показали себя бойцы и командиры отдельной роты автоматчиков под командованием лейтенанта Абдулиева, и 2-й роты 1-го батальона под командованием лейтенанта Дзибиева. Мужественно дрались бойцы и командиры 2-го батальона под командованием капитана Щеннико-ва. Личный состав батальона отбил 6 ожесточенных атак немцев за ст. Россошь. В горячем бою с 10.00 до 20.00 16 января 1943 г. батальон уничтожил свыше 1500 гитлеровцев и взял в плен 250 чел. Станция Россошь была батальоном очищена. Приказом командира бригады было представлено к награде 29 чел.

1-й мсб 13-й мотострелковой бригады вместе с танкистами 30-й тбр, атаковав город с юга в 8.30, к 15.00 уже вышли на северную окраину Россоши, однако бои за полное овладение городом продолжались до 24.00 16 января. Противник оказал ожесточенное сопротивление, особенно в районе церкви и железнодорожной станции, переходя несколько раз в контратаки. К вечеру 16 января во многих местах города еще оставались автоматчики, около 200 фашистов засело в церковном подвале, сильные очаги сопротивления оставались еще в районе ж.-д. станции Россошь, в пригородной деревне Есауловке и на аэродроме (2 км от города и 8 км от ж.-д. станции). Наши части, используя одну батарею 76-мм пушек, прямой наводкой разбили огневые точки врага в районе церкви, выбили из подвала церкви сопротивлявшихся фашистов. В район ж.-д. станции была введена мотопехота 13-й МСБР, она ликвидировала очаги сопротивления. У обнаруженных складов была поставлена охрана. Затем 13-я МСБР получила задачу продвигаться вперед. 86-й сп 180-й сд, который должен был ее сменить, не подтянулся, обстановка осложнилась. В район вокзала была отправлена разведка 84-го и 42-го сп. Затем 42-й сп занялся ликвидацией противника в районе станции и в Есауловке.

При освобождении Россоши отлично проявили себя многие бойцы и командиры 180-й стрелковой дивизии. Одной из первых ворвалась в город группа танкового десанта под командованием сержанта Валентина Кузьмича Теребенина, командира отделения отдельной развед-роты 180-й сд. В этом бою он лично уничтожил 100 солдат и офицеров противника472. Тяжелые бои шли за станцию Россошь. Лейтенант Федор Николаевич Леонтьев, командир минометного взвода 153-й отдельной роты, при наступлении на станцию Россошь ворвался со своими бойцами на вокзал и открыл минометный огонь. Лично уничтожил 6 солдат и взял 1 пленного. Во время операции танкового десанта под г. Россошь в селе Березовка сам перерезал дорогу отступающим немцам, открыл по ним огонь и уничтожил 26 фашистов. Награжден орденом Красной Звезды.

Лейтенант Петр Тимофеевич Катасанов, замполит роты автоматчиков 86-го сп, в бою за станцию Россошь 16.01.43 с группой автоматчиков проник в тыл противника и дезорганизовал его боевые порядки, тем самым обеспечил прорыв линии обороны противника и уничтожение вражеской группировки. Было захвачено до 120 пленных. Награжден орденом Красной Звезды.

Лейтенант Влас Васильевич Вороной, помощник начальника штаба 86-го сп, когда противник на станции Россошь пошел в контрнаступление и группы автоматчиков просачивались через боевые порядки полка и уже подходили к штабу, ввиду отсутствия начальника штаба принял на себя оперативное управление, сначала организовал круговую оборону, а затем, взяв группу бойцов, повел их в атаку. В результате контратака противника была сорвана, а просочившаяся группа автоматчиков в 15-20 чел. уничтожена. Награжден орденом Красной Звезды.

Старший сержант Дмитрий Антонович Голохвастов, замполит батареи 15-го ОИПТД, командовал батареей в бою за станцию Россошь. Было уничтожено 30 гитлеровцев, 2 станковых пулемета, 2 бронемашины, взято в плен 350 гитлеровцев. Награжден орденом Красной Звезды. В том же бою сержант Федор Константинович Ефимкин, наводчик 15-го ОИПТД, из своего орудия уничтожил 2 станковых пулемета, до 20 гитлеровцев, при этом расчетом было взято в плен 50 чел.; красноармеец Николай Афанасьевич Макаров, наводчик ПТР 15-го ОИПТД, уничтожил из ПТР станковый пулемет противника. Ф.К. Ефимкин и Н.А. Макаров были награждены медалью «За отвагу».

Смело также действовала авиация. 16 января эскадрилья 202-й БАД под командованием майора Суханова в составе 6 Пе-2 бомбила железнодорожную станцию Россошь. Было отмечено 10 прямых попаданий в железнодорожные составы. На обратном пути наши самолеты были встречены шестью «МЕ-109». В воздушном бою наши летчики встретили противника сильным огнем, в результате сбили два «МЕ-109», не потеряв ни одного своего самолета.

Бои в городе и ближайших окрестностях продолжались еще сутки. В бою у птицесовхоза рота 86-го сп под командованием старшего лейтенанта Гафурова взяла в плен 300 гитлеровцев. Джума Одинаевич Гафуров, татарин, уже успел отличиться в предыдущих боях: в момент наступления 14 января со своим подразделением он прорвал линию обороны противника и выбил его из деревни Новая Кочевань, уничтожив в этом бою до 100 солдат и офицеров противника. В боях за станцию Россошь подразделение под его командованием отразило 6 контратак немцев. Было уничтожено до 400 гитлеровцев и 1 танк. Он лично уничтожил 1 офицера и 7 солдат противника. За проявленную в боях отвагу и мужество старший лейтенант Гафу-ров был награжден орденом Красной Звезды478. В том же бою за птицесовхоз отличился и красноармеец Хувангалей Хамзее-вич Кадралиев, ездовой 250-го отдельного пулеметного батальона: он ворвался в дом, где засели гитлеровцы и вступил в рукопашную схватку, в которой штыком заколол 5 солдат противника. Награжден медалью «За боевые заслуги».

В течение всего дня 18 января 42-й и 86-й сп 180-й сд очищали от противника г. Россошь в районах птицесовхоза, кирпичного завода, ж.-д. станции Россошь, Иванченков, Иголкин. Было уничтожено до 500 гитлеровцев, взято в плен 500 солдат и 20 офицеров, захвачен огромный артсклад с пушками, пулеметами и боеприпасами - до миллиона снарядов.

В это время в городе уже работала военная комендатура (еще 16 января 1943 г. военным комендантом был назначен капитан Ворошилов, его помощником - капитан Н.И. Найшев, оба из группы работников политуправления Воронежского фронта), была установлена местная власть, огромные колонны пленных, во избежание толкотни в городе и беспорядков, проходили через город не останавливаясь. Были организованы госпитали для раненых, мобилизован транспорт для перевозки их в тыл. (В 12-м танковом корпусе было более 5 тыс. чел. мотопехоты. Санитарные средства были настолько малочисленными, что никак не могли справиться с эвакуацией раненых. Приходилось оставлять раненых на месте: в Россоши пришлось организовать госпиталь на 300 коек и привлечь для работы в нем местных врачей). По городу проехали подводы местных колхозов, собрали тела убитых воинов Красной Армии.

Итало-русский разговорник убитого альпийца. Словосочетания «в гробу - на Дону - на краю» следуют друг за другом. Символическое совпадение...

Расстрел пленных прекратили, составили акт о зверствах.
Когда вошли части в город, на вопрос к населению, кто у вас предатель, почти все отвечали, что «гадина», работавшая на бирже труда. Ее поймали 2 крупных командира. Она повела их в свою заминированную квартиру. Диверсия не удалась. Ее расстреляли.

Трупы немцев, итальянцев решили убрать через неделю - пусть наши все на крови врага закаляются».

Это была война, и зрелище трупов поверженных врагов, итальянских и немецких солдат и офицеров было отнюдь не самым страшным из того, что можно было увидеть в Россоши в эти январские дни 1943 года. Вот что писали об увиденном корреспонденты фронтовой газеты «За честь Родины» С. Голованивский и Ф. Орешкин:
  «Сотни и сотни машин... Орудия и снаряжение... Беспорядочные клубки оборванных проводов... Колонны пленных... Вот все, что осталось от дивизий Гитлера.
  Нет, пожалуй, не все.
  Большой казенный дом с высокими зелеными воротами, с вызывающей и страшной вывеской: «Тюрьма местной полиции».
  Тишина. Здесь нет живых, за воротами лежат мертвые стражи этого страшного застенка. Они не успели бежать. Дальше, за первой же дверью - те, кого они замучили и за смерть которых они заплатили смертью.
  Мрачная груда смерзшихся тел. На лицах нет черт или выражений. Выколотые глаза, отрезанные уши и носы. Женщины рядом с пленными бойцами, старики вместе с детьми. Позже, когда утихнет стрельба и население выйдет из погребов, мы узнаем имена этих замученных людей. Это советские граждане, павшие ужасной, мученической смертью только за то, что они любили свою родину».

А вот официальный документ, подтверждающий вышеприведенные свидетельства - акт от 16 января 1943 г. за подписью подполковника Стороженко и майора Александрова (опубликован в газете «За честь Родины» № 23, 1943, 24 января), в котором говорится: «При занятии советскими войсками города Россошь мы, нижеподписавшиеся, обнаружили во дворе тюрьмы 17 трупов мирных жителей. Среди расстрелянных многие опознаны местными жителями. Евдокия Николаевна Беликова опознала своего мужа Николая Семеновича Беликова. Он расстрелян за неуплату штрафа в 100 рублей».

Что касается противника, то итальянцев не очень интересовала смерть ни в чем не повинных мирных граждан - они были заняты спасением собственной жизни. Вот как описывает события 16 января в Россоши уже знакомый нам Карло Вичентини:
  «- Алло, алло! Вторая?.. Алло, вторая... конец связи.
  В наушниках слышался только непрерывный свист, который менялся, когда радиотелеграфист вращал ручки.
  - Алло, алло! Здесь «Червино». Вторая, слышишь меня?.. Конец связи.
  Я слушал через второй наушник радио штаба батальона. Радист в течение получаса безуспешно пытался связаться со 2-й ротой, защищавшей мост на реке Черной Калитве. Эфир был заполнен сообщениями на русском языке, некоторые из них передавались женскими голосами.

  Далеко, где-то около железнодорожной станции, слышны были усиливающиеся взрывы и автоматные очереди, которые все чаще прорывались сквозь гул канонады. Сначала глухо, а потом все более отчетливо приближался звук моторов средних танков. Столб дыма вертикально поднимался в чистое и очень холодное небо, сотрясаемое время от времени пугающими взрывами; горели склады бензина и взлетали вверх склады с боеприпасами.
 &nbps;- Вот она! Вот она! - воскликнул альпиец, сидевший на корточках у аппарата.
  - Алло, «Червино», здесь вторая... конец связи, - четко прозвучало в наушнике.
  Я сразу попросил передать мне микрофон.
  - Наконец-то, мы ищем вас целую вечность. Скажи мне быстро, что с вами... конец связи.
  - Они, господин лейтенант, подходят лавиной, десятки танков с пехотой сверху, и сзади подходит пехота своим ходом. Пока мы с ними в бой не вступаем. Они направляются в сторону станции. У нас уже двое убитых и несколько человек раненых из-за артогня... конец связи.
  Командир батальона, которому я передал услышанное, бросил в ответ:
  - Скажите ему, если им слишком плохо, то пусть взрывают мост и уходят. Шестьдесят человек не могут остановить дивизию.
  - Дайте мне офицера, - кричал я в микрофон, - Ламберти говорит, что если вам будет невмоготу, можете отступить.
  Немного спустя после нашего разговора лейтенант Корте ди Монтонаро, командир 2-й роты, ответил:
  - Пока мы можем держаться, но немедленно пришлите мне боеприпасы, особенно противотанковые мины, и заберите раненых.
  Туда сразу же отправились сани, запряженные лошадьми, но без мин. Они были только у немцев, а те, что мы получили раньше, уже были использованы в течение предыдущего дня.
  В доме, где располагался штаб, атмосфера соответствовала ситуации, когда противник владел инициативой и обладал превосходством; здесь царило беспокойное движение, напоминавшее растревоженный муравейник.
  Мы начинали хорошо, с картами, развернутыми на столе, с оперативной связью, с написанными и подписанными приказами. Когда же положение стало угрожающим, из штаба корпуса, расположенного в центре Россоши менее чем в километре от нас, уже не поступало ни приказов, ни точной информации. Один за другим утрачивались контакты с другими частями. По полевым телефонам только кричали, безуспешно пытаясь понять друг друга; только вестовые работали без устали, куда-то постоянно отправляясь и возвращаясь.
  Мимо дома непрерывным потоком двигались грузовики и пешие по дороге в сторону Ольховатки. У нас тоже было чемоданное настроение, но мы дожидались момента, когда нас выгонят русские.
  В доме повсюду лежали рюкзаки, чемоданы с документами, автомат, открытые ящики с ручными гранатами, шинели и меховые шапки были навалены на стульях. В помещении, где находилась радиостанция, люди вповалку спали на полу: это были разведчики, которые, наблюдая за противником, провели всю ночь на лыжах. Повар непрерывно готовил большие термосы кофе, которым, к сожалению, я мало воспользовался, не предполагая, что придется ждать долгих четыре года, чтобы выпить его снова.
  На улице автотранспорт батальона с включенными двигателями стоял в колонне и ждал отправки. Автомобили были погружены еще вчера после обеда, и водители всю ночь прогревали моторы. Конечно, это потребовало большого расхода бензина, но, кроме горючего, которое было взято нами раньше из склада в селе Ивановке, брошенного «Коссерией», предприимчивые альпийцы в последние часы из оставленных немцами запасов добыли бензин.
  Связи с оперативным отделом корпуса у нас не было. Я послал двух солдат из отделения телефонистов проверить линию, но ни телефон не заработал, ни те двое назад не вернулись.
  Уже пули свистели над нашими головами, и снаряды танковых пушек рвались в домах напротив, но мы все хотели казаться хладнокровными, хотя вряд ли кто был действительно на это способен. Это был не испуг, а возбуждение. Нам было понятно, что гарнизон Россоши не мог противостоять мощной атаке танков и пехоты.
  ...Лейтенант, вторая отозвалась, - позвали меня из дома. Я вбежал в помещение и надел наушники.
  - Алло, вторая, скажите, пришли сани?.. Конец связи.
  - Господин лейтенант, плохо здесь. Мы окружены. Русские перешли мост, который разрушен только частично, и их танки переправляются по льду реки. Лейтенант Корте и лейтенант Карузо убиты. Дом переполнен ранеными. Ожидаем, пока пройдет волна, и потом уйдем сами. Приходите...
  Послышались взволнованные голоса, пулеметные очереди, звон разбитых стекол.
  - Алло, алло, второй, слышишь меня? -казалось, что радио задыхается.
  - Продолжай попытки, - сказал я капралу-радисту, который посмотрел на меня с таким удивлением, как будто сказал: неужели ты еще не понял?
  Я, с комом в горле, пошел к Ламберти.
  - Отправляйтесь с одним взводом к мосту и подойдите к нему, насколько возможно. Если кто-либо еще жив, заберите с собой.
  Нам не пришлось идти далеко. На дороге, загроможденной разбитыми автомашинами и усеянной трупами, я увидел несколько альпийцев в белых маскхалатах, которые, отступая от дома к дому, как раз миновали горящую хату. Их было человек двадцать, оборванных, грязных, с красными глазами. Некоторые из них хромали, на других одежда была испачкана кровью. Они тащили фанерную лодку, на которой лежал умирающий лейтенант Корте. Ламберти приказал:
  - Автотранспорт с ранеными и материалами выезжает немедленно. Автокареты тоже, та, что с полевой кухней, пусть подождет нас в Ольховатке. Сани пусть пока останутся, возможно, что они потребуются для вывоза других раненых.
  Те, кто уезжал, чувствовали облегчение, ибо до этого минуты казались бесконечными и надежда остаться в живых постепенно угасала. Мы, кто оставался, не считали их счастливчиками - таковы были правила игры: если тыловые службы отступали, боевые части и их командиры оставались на месте. «Монте Червино» вместе с Ламберта сознавали свою ответственность перед другими, как в связке альпинистов: если идет наступление, они должны находиться в голове, а во время отступления оставаться сзади. Согласиться с этими правилами было нелегко. Я уже попадал в подобную ситуацию, когда в Ивановке мне пришлось быть последним в своем секторе, и русские чуть не сожгли мне зад.
  Я заглянул в грузовик, чтобы проверить, кто уезжал из солдат моего взвода. Здесь были писари штаба, кладовщики, люди, обслуживавшие офицерскую кухню и столовую, почтальон, несколько денщиков и, разумеется, все водители. Я остался с разведчиками, вестовыми и отделением радистов и обозных.
  В кузове автокареты я увидел притаившегося среди раненых одного из связистов.
  - Ты что здесь делаешь?
  - Я болен, у меня температура.
  - Тебя доктор сюда посадил?
  - Нет, но я подумал, что мы все уезжаем, - пробормотал он, сожалея о высказанном.
  - Сойди немедленно и беги в свой взвод прежде чем я надаю тебе пинков.
  Он искал сочувствия у окружающих, но они смотрели на него строго и насмешливо. Тогда он взял свой рюкзак и молча сошел. Тот альпиец не вернулся домой, и меня до сих пор мучает совесть.
  Русские, преодолев реку, уже были хозяевами положения в северной части города. Первая рота медленно отходила на окраину, туда, где находился наш штаб, чтобы прикрыть его. Дорога на Ольховат-ку для автомобилей была непроходимой, по ней отступали небольшие мобильные группы солдат, большинство из которых не имело винтовок.
  Наконец поступил приказ отправить наши сани. Я находился со своим взводом бывалых солдат, вооруженных пулеметом, недалеко от больницы. Мне поручено было оборонять расположение нашего штаба от возможных «сюрпризов» со стороны реки. Но это прикрытие было не более, чем видимостью, и, если бы появились русские, самое большое, что я смог бы сделать, это поднять тревогу.
  Тем временем один из альпийцев исчез в большом пустом и безмолвном здании, в котором после вчерашней бомбежки немецкими штурмовиками не осталось ни одного целого окна. Он вернулся оттуда с карманами, набитыми банками со сгущенным молоком, порошком какао и тем, что подвернулось ему под руку: ножницами, спиртовкой, кастрюлей, кислородной подушкой и несколькими большими флаконами с настойкой йода. Я послал его к врачу с просьбой прийти и посмотреть, что из этого можно использовать для пополнения наших мизерных запасов медикаментов. В это время мы наспех закусывали вареной ветчиной, которую раздобыли в кухонной кладовой.
  Почти фазу после полудня русские нас выставили из города окончательно. Мы, не соблюдая строя, шли по целине на северо-запад, проваливаясь в снег, сыпучий, как мука. Было очень тяжело, и, пройдя два километра, мы свернули на дорогу.
  После всего пережитого в настроении не чувствовалось большой подавленности. Мы не сомневались, что в неглубоком тылу будет сформирована новая линия фронта, как это случилось в августе на участке, где оборонялась дивизия «Сфор-цеска» и как это произошло в Зеленом Яру после отступления из Ивановки. Только что наш батальон пережил еще одно поражение: нас осталось всего сто двадцать, и наше тяжелое вооружение ограничивалось двумя пулеметами.
  Оставшаяся позади Россошь горела, взрывалась, трещала, напоминая грандиозный черно-белый фейерверк, и этот шум, после оглушающего дня, который пришлось пережить, теперь не казался таким громким. Да и все, что произошло за два прошедших дня, представлялось далеким и неправдоподобным».

А вот дневниковые записи также уже известного нам Джованни Антонио Аймо:
   «16 января. Квартирьер Мариогги трясет меня и кричит: «Все убегают, быстрее. Русские действительно очень близко, их много».
  Очень быстро надеваю сапоги. Уже день. Колонна русских солдат и танков идет в Россошь. Артиллерия стреляет по нашим домам. Ружейная перестрелка, пулеметный огонь. В совхозе огромный беспорядок. Группы солдат бегут на замерзшее болото, которое находится между нами и железной дорогой. Некоторые из них с одеялами, другие с рюкзаками. Одни бегут босиком, другие обуты в башмаки на деревянной подошве. Мулы бесхозны, одни спокойны, другие возбуждены. Крики и ужас. Наши водители готовят грузовики. Преве и Понцо, водители 10-й, хотят запрягать лошадей в телеги, а я советую им бежать. Я хотел было идти с Равази в приемную: Винасса говорит мне, что этого не надо делать, он убежал через окно, потому что в дверь уже стреляли. С Равази я бегу в мою избу, беру мои одеяла и вперед. Мимо нашей избы бежит наш знакомый русский мальчик, с которым мы часто разговаривали кратко и смешно на русско-итальянском диалекте. Он в приподнятом настроении.
  Мой денщик приходит обессиленный и потрясенный, когда я кладу одеяла на мою лошадь. Мы обмениваемся упреками и объяснениями. Потом мы бежим в сторону болота, пытаясь обойти город и достичь Анновки. Я встречаю Баило с Боби, нашим мулом, самым маленьким и симпатичным. Морра в деревянных башмаках, Маренко и Пиерино не могут погрузить рюкзак на чумного мула Ра-моньино.
  Мулы брошены, так как они надорвались. Мы не идем, мы бежим, как будто нам в спину уже уткнулись стволы русских винтовок. Мы пересекаем железную дорогу. На Калитве маленькая лодка напоминает нам о замерзшей реке. Встречаются заснеженные немецкие бункеры. Стоит подбитый русский танк, мертвый танкист ленжит на снегу. На башне распластался второй человек... Мы смотрим на эту картину равнодушно...
  Тони едет на лошади в конец колонны, и он рад, что я еще в живых. К черту!
  Избы в Россоши. В парке ящики со снарядами и целые орудия калибра 47/32.
  Мы идем быстро. Наш рабочий из столовой ведет двух мулов, которых он где-то нашел. Он бледный...».

Впереди у этих и других итальянских солдат был еще долгий путь. Заметим, что и немцы, несмотря на их сравнительно более высокий боевой дух, находились в достаточно подавленном моральном состоянии. В записках Бруно Дзавальи описывается, например, такой эпизод: «Немцы и итальянцы вместе толкали машины. Немцы ругались против войны и против Гитлера. ...Неужели они тоже люди и умеют мыслить, а не жестокие военные машины? ...Никто из немецких офицеров не бранил солдат, которые позволяли себе говорить о безумии Гитлера и ругали его»*87. Немецкие офицеры тоже были людьми, которым не слишком хотелось умирать - вот, в частности, относящийся к боям за Россошь отрывок из воспоминаний генерал-лейтенанта Д. Хайдкемпера «Путь 24-го танкового корпуса и альпийского корпуса с Дона у Россоши на Донец у Волчанска в период с 14 по 31 января 1943 года»: «Новый шум танковых гусениц. Три новых русских танка появляются на расстоянии 15-20 метров от веранды нашего дома. Каждый танк тащит сани с 10 - 15 красноармейцами. Они останавливаются. Все (немцы. - С.Ф.) втянули головы в плечи и напряженно смотрят на танки. Мертвая тишина. В эти минуты должна решиться наша судьба. Будут ли русские обыскивать дом? Тогда мы погибли. Снег и молодой месяц не дают возможности многое увидеть. 24 градуса мороза, но в эти волнительные минуты мы его не чувствуем... Нервы напряжены до предела».

В течение первых двух дней наступления фронт прорыва 3-й танковой армии расширился до 60 км; стрелковые части продвинулись в северо-западном и северном направлениях на глубину 10-40 км, а танковые соединения - на 40 - 50 км. Перед войсками 3-й ТА встала задача стремительного развития наступления с целью соединения с частями 18-го стрелкового корпуса и 40-й армии в районах Карпенково и Алексеевки с целью окружения всей группировки противника. В этой ситуации командующий АРМИР генерал Гарибольди вместе с генералом Типпель-скирхом 15 января запросили у штаба группы армий «Б» разрешения на отход дивизий альпийского корпуса и двух дивизий немецкого 24-го корпуса во избежание окружения, но получили категорический отказ. Командир 156-й пехотной итальянской дивизии «Виченца» генерал Пасколини, попавший позднее в советский плен, в своих показаниях объяснял это так: «Немецкое командование стремилось удержать во что бы то ни стало позиции на рубеже р. Дон до тех пор, пока не будет завершена операция по соединению с окруженной Сталинградской группировкой, а последняя должна была оказывать упорное сопротивление до момента улучшения положения войск на Кавказе. Поэтому приказ командира альпийского корпуса генерала Наши от 15.01.43 г. об удержании занимаемого рубежа до последней возможности, несмотря на угрозу окружения дивизий альпийского корпуса русскими частями, был продиктован соображениями оперативного плана немецкого командования. Мы выполняли этот приказ».

На следующий день генерал Наши по собственной инициативе отдал распоряжение альпийским дивизиям готовиться к отступлению. О том, как происходила эта подготовка в 4-й альпийской дивизии «Ку-неензе», позиции которой на Дону еще не были атакованы советскими войсками (270-й сд), дает представление следующий рассказ бывшего алытийца Францина Эдижио:
   «Сейчас наше подразделение можно считать сильным и защищенным, - писал он. - Мины, противотанковые заграждения, многократные проволочные заграждения защищают наши опорные пункты от любого сюрприза. Танки не волнуют нас. Перед нами берег спускается вертикально к Дону и не дает никакой возможности миновать его. Русские могли бы пройти только на юге и на севере через два узких оврага, которые проникают в наши позиции. Но здесь была построена мощная оборона, укрепленная сосредоточением разнокалиберной артиллерии, которая могла открыть огонь при малейшей опасности.
  Мы чувствуем себя спокойными, потому что мы уверены, что русские здесь не пройдут. Но наши ожидания не оправдались.
  ...16 января 1943 года. Получаю кучу старой почты, среди которой есть письмо от моих родственников от 5 января, написанных в день моего рождения. Они сильно беспокоятся, потому что в итальянской печати пишется, что на нашем фронте происходят жестокие бои с большими потерями с обеих сторон. Наоборот, здесь все чрезвычайно спокойно. Улыбаюсь и хочу успокоить своих родителей. «Не беспокойтесь за меня; пошлите мне много сигарет, варенья из каштана, несколько книг».
  В 16 часов падает бомба. Мне звонит командир батальона: «Никуда не уходить, не отлучаться из опорного пункта, мы ждем очень важные приказы». Какие приказы? Чуть позже мне принесет приказ лыжник-курьер, который мчится с секретным предписанием.
   «Готовьте все, чтобы отступать».
  Я столбенею. Перечитываю текст, тру глаза. Там действительно так написано. Следуют подробные формальности.
  Надо отступать с занимаемых позиций как можно быстрее, даже завтра. Почему? Не сказано. Куда? Молчание. Знаем только, что нам надо будет маршировать пешком по степи в суровую зиму. Мы должны покинуть опорные пункты именно сейчас, когда мы построили оборонительные сооружения. Пусть Бог поможет нам.
  Ночью мы не спим. Подразделение представляет из себя мрачное зрелище: мулы, телеги, солдаты, движутся в беспорядке туда и обратно. Ругательства раздаются из каждого бункера, звучат в ходах сообщений, на ледяных трассах. А русские спокойно молчат на другом берегу реки».

Альпийцы еще не знали, что у них в тылу, в 30 - 40 км к западу от их позиций по Дону, советские войска в этот день взяли Россошь, и что они уже оказались в полуокружении, которое вот-вот должно было превратиться в полное окружение. Для командования альпийского корпуса это было очевидным, но разрешение на отход было дано штабом группы армий «Б» только 17 января, когда пути к отступлению уже были перерезаны советскими войсками. В официальной «Истории альпийских войск» об этом рассказывается следующим образом: «В решающие дни 17, 18, 19 января руководство со стороны командования Армии (8-й итальянской. -С.Ф.) альпийским корпусом было ограничено: единственным средством связи было радио, и оно работало с перерывами и помехами из-за больших расстояний, сложных погодных условий и частых передвижений командования и подчиненных. Крайне редко происходил обмен радиограммами, из которых только две было действительно важными: та, которая содержала приказ держаться на Дону во что бы это ни стало и в которой разрешалось отступление, обе от 17 января.»

События разворачивались следующим образом. В первой половине дня 16 января противник продолжал оказывать ожесточенное сопротивление стрелковым частям, действовавшим на правом фланге прорыва. Для ликвидации митрофановской группировки противника командование решило усилить 180-ю стрелковую дивизию и 37-ю стрелковую бригаду танками и артиллерией: сюда была направлена 173-я танковая бригада при поддержке двух ПАП, двух ГАП и двух дивизионов PC. К исходу дня противник был сломлен. Примером отваги и мужества при этом стали действия лейтенанта Николая Александровича Выломова, командира взвода отдельной роты разведчиков 37-й ОСБР. С группой разведчиков он ворвался в дер. Митрофановка с задачей разведки населенного пункта и создания паники. Задача была выполнена блестяще. Была занята юго-восточная окраина Митрофановки, взято 4 пленных и много трофеев. 17 января Выломов был награжден орденом Красной Звезды. В тот же день награды получили также и члены его разведгруппы: старший лейтенант Николай Андреевич Петров, зам. командира роты разведки 37-й ОСБР, в Красной Армии с 1937 г., 2 ранения и медаль «За Отвагу» (за бой в Митро-фановке получил орден Красной Звезды); старший сержант Гаппар Мухтарович Мусин, помощник командира взвода отдельной разведроты 37-й ОСБР, казах, в Красной Армии с октября 1939 г., воевал на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах, защищал Ленинград, 3 ранения, медали «За отвагу» и «За защиту Лениграда». В бою уничтожил лично 3 офицеров и 5 солдат. Награжден медалью «За боевые заслуги». Старший Сержант Илья Васильевич Мешков, командир отделения отдельной разведроты 37-й ОСБР, в армии с июня 1940, 1 ранение, воевал на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах. Кроме налета 16 января участвовал с группой разведчиков в занятии железнодорожной станции и райцентра Митрофановка, лично уничтожил 11 солдат и 3 офицеров противника. Награжден медалью «За боевые заслуги». Рядовой отд. разведроты Александр Иванович Петров - медаль «За боевые заслуги». Рядовой Николай Иванович Иванов - медаль «За отвагу». Рядовой Василий Федорович Кудимов, уничтожил 8 фашистов, 2 офицеров, - медаль «За отвагу». Сержант Николай Антонович Смола, командир отделения, уничтожил 1 офицера, 6 солдат, - медаль «За отвагу». Сержант Григорий Сергеевич Булаев, командир отделения, уничтожил 1 офицера и 9 солдат, - медаль «За боевые заслуги» .

В результате боев 16 января митрофановская группировка противника была полностью разгромлена. Разбитые части 387-й пд, 27-й тд, 10-го, 14-го, 15-го полицейских полков «СС» и полка «Великая Германия», прикрываясь сильными арьергардными частями, продолжали отходить в северном и северо-западном направлениях.

Командующий Воронежским фронтом генерал-лейтенант Ф.И. Голиков 16 января дал указание командованию 3-й танковой армии ускорить окружение противника с помощью выдвижения танковых корпусов в районы намеченного соединения с войсками центральной и северной ударных группировок. 15-й танковый корпус должен был овладеть Алексеевкой, 12-й танковый корпус - выйти одной группой в район Каменки и Карпенково, а другой - в район Татарино. При этом с целью воспрепятствовать отходу дивизий итальянского альпийского корпуса передовые отряды должны были занять важнейшие узлы дорог. В тот же день директивой Ставки ВГК 127-я и 160-я стрелковые дивизии 6-й армии Юго-Западного фронта были переданы в состав Воронежского фронта, а именно 3-й танковой армии.

Действовавший на левом фланге ударной группировки 15-й танковый корпус с 14.00 16 января главными силами выступил из Еремовки на Ольховатку и к утру 17 января овладел ею (город был занят к 22.00 16 января, а очистка продолжалась до 7.00 17 января). Эти события можно проиллюстрировать следующими эпизодами из воспоминаний Карло Вичентини:
   «Мне помнится, что, когда мы вышли из города (из Россоши. - С.Ф.), невзирая на сложность ситуации, я вздохнул с облегчением и сказал себе: на сегодня все хорошо. Однако вторая половина дня приготовила нам немало неожиданного.
  Первый сюрприз был преподнесен через каких-то полчаса. Мы беспечно шагали по дороге, когда услышали гул грузовиков, двигавшихся со стороны Россоши. С дороги нас, как ветром, сдуло, но, увидев в бинокль, что это немцы, мы успокоились. Они тоже проявили осторожность, остановились, чтобы, в свою очередь, рассмотреть нас в бинокль. Это оправдывалось тем, что во всей итальянской армии только мы носили белую маскировочную одежду, широко использовавшуюся русскими, да к тому же в начале зимы нам заменили альпийские шляпы на меховые шапки-ушанки. Однако у нас не было валенок и автоматов с круглыми дисками, по которым, без тени сомнения, можно было отличить русских от нас. Когда немцы проезжали мимо нас, мы их поприветствовали. Они отвечали снисходительно, как обычно бывает, когда люди, едущие на машинах, не могут или не хотят скрыть некоторого презрения по отношению к тем, кто идет пешком. На их лицах ясно читалось удовлетворение тем, что они убегали быстрее, чем мы.
  Немцы радовались явно преждевременно. Не прошли мы и двухсот метров, как последний грузовик их короткой колонны взлетел на воздух, разбрасывая по снегу обломки кузова и части человеческих тел. Передние грузовики, предположив, что дорога минирована, сразу остановились, но в следующее мгновение они также начали взрываться. Колонна, обогнавшая нас, наткнулась на засаду. За поворотом дороги в маленькой балке скрывался русский танк, который расстреливал всех удиравших по этой дороге. Получилось, что эти немцы спасли нас.
  Ламберти приказал атаковать этот танк, и мы приготовили к бою пулемет. Ночен-те с одной командой, а я - с другой должны были обойти танк и залечь на склонах, которые окружали овраг. Мы еще не успели добраться до намеченных мест, когда «тридцатьчетверка» ушла без единого выстрела. Может быть, у танкистов кончились боеприпасы или мы для них не представляли заслуживающей внимания цели и они не захотели тратить на нас снаряды.
  Пройдя еще несколько километров, мы добрались до небольшого села, где решили сделать остановку, чтобы отдохнуть и погреться. Перед закатом мороз усилился, а мы задержались с выходом, ожидая патруль, который пришлось послать назад, чтобы забрать ящики с патронами, оставленные нами на дороге перед попыткой атаковать русский танк.
  В теплой хате вместе с капелланом и врачом я с наслаждением пил чай, который по нашей просьбе приготовила хозяйка дома. В этой же комнате, пристроившись в углу, радисты пытались установить связь с итальянским или немецким командованием.
  - Танки!.. Танки!.. - послышались крики.
  Я выскочил на улицу и посмотрел на дорогу, идущую из Россоши, но не заметил на ней никакого движения. Кто-то из наших тут же показал мне танки. Они спускались с поднимавшегося за селом холма. По крутому склону машины двигались большими зигзагами. Около их башен и сзади поверх моторов сидело много людей в белой маскировочной одежде. За танками на буксире ползли большие сани, на которых тоже сидели солдаты.
  Русские находились в трехстах метрах, но огонь не открывали, намереваясь напасть неожиданно, и это им почти удалось - они появились с запада, откуда их не ожидали.
  Для организации хоть какой-нибудь обороны не было времени, и нам пришлось спешно покинуть это село.
  Мы уходили осторожно, сначала скрываясь за домами, а потом по льду Черной Калитвы, петлявшей между кустами, за которыми мы пытались укрыться. Но русские все равно нас заметили и открыли огонь из пулеметов и орудий. Наше положение было хуже некуда. От удара снаряда в ледяном покрове реки образовалась большая трещина, от которой пошли разветвления, сопровождавшиеся громким треском. Лед под ногами группы альпий-цев, тащивших сани с пулеметами, в мгновение ушел под воду, которая поднялась до щиколоток. Чтобы не утонуть, солдаты вынуждены были бросить оружие.
  Русские быстро прекратили стрельбу и не захотели нас преследовать. Мы остановились, чтобы дать возможность поменять носки тем беднягам, кому не повезло. Но обуваться им пришлось в промокшие ботинки. Через несколько дней они поплатились за эти неожиданные водные процедуры.
  Когда мы увидели первые дома Ольхо-ватки, уже совсем стемнело, хотя часы показывали только пять вечера. Нам очень хотелось согреться и отдохнуть. Здесь нас должны были ожидать колонна саней и автокарета с полевой кухней.
  Поселок будто вымер, над ним стояла странная тишина. В такую холодную ночь вряд ли кто из нас рассчитывал на теплую встречу, но мы не ожидали, что она будет такой жаркой. Не успели мы переехать мост, ведущий в центр села, как попали под бешеный огонь танковых пулеметов. Не все успели укрыться от пуль - первая пулеметная очередь убила двух альпийцев и одного ранила.
  Укрывшись в нескольких ближних домах, мы собрались, чтобы решить, что делать дальше, а в это же время врач Бианки пытался оказать помощь тяжелораненому, которому пуля попала в печень.
  Послали разведчиков выяснить, занята ли Ольховатка русскими. Оказалось, что в поселок вошли только танки противника, которые заняли главные перекрестки. Итальянских частей здесь не осталось, кроме отдельных солдат, отставших от своих подразделений. Наши сани и автокарета с кухней как будто испарились, и мы, после несостоявшегося обеда, остались без ужина. Оставаться ночевать здесь нам тоже было нельзя, и через час мы снова зашагали по холодной заснеженной степи.
  Дальше мы пошли березовым лесом в направлении Шелякино...»

Надо сказать, что впереди отступающих итальянцев ждал еще один сюрприз: дело в том, что часть сил 15-го танкового корпуса, двинувшись из населенного пункта Мартынцы, к утру 17.01.43 овладела Шелякино, отрезав путь отхода противника из Ольховатки. В результате боев в Шеля-кино и Ольховатке частями корпуса были захвачены большие трофеи. На шоссе Ольховатка, Шелякино была разгромлена отступающая колонна противника, в результате чего захвачено около 1500 автомашин и до 300 повозок с грузом. Командир танка Т-34 210-го тб 88-й танковой бригады лейтенант Леонид Михайлович Александров 16 января в районе Шелякино уничтожил до 40 автомашин противника с грузами, 30 гитлеровцев. В том же бою механик-водитель танка Т-70 той же бригады младший сержант Петр Алексеевич Виноградов гусеницами танка уничтожил 40 подвод, уничтожил 50 и взял в плен свыше 200 гитлеровцев.

За период боев в Ольховатке и Шелякино части корпуса нанесли противнику большие потери: было уничтожено до 950 солдат и офицеров, взято в плен 2100 чел. Захвачены трофеи: автомашин - 1200, различных складов - 12, винтовок - 1856, пулеметов - 75, орудий - 20, танков - 8, а также большой обоз с различными грузами. С выходом частей корпуса в район Ольховатка, Шелякино были отрезаны пути отхода противника по шоссе Рос-сошь, Алексеевка. В течение дня 17 января корпус продолжал наступление по дороге Ольховатка - Алексеевка; в р-не Гарбузово части корпуса вели бои с 385-м АП, 385-й пд и 318-м пп 219-й пд. 18 января к 9.00 передовые части 15-го танкового корпуса с боем овладели южной и юго-западной окраинами Алексеевки и весь день продолжали вести бой с перешедшим в контратаки противником (дело в том, что к Алексеевке подошли только 20 танков -остальные были частью повреждены, частью застряли на дорогах из-за технических неисправностей и снежных заносов). Только на следующий день, подтянув отставшие части, 15-й танковый корпус перешел в наступление и к исходу дня полностью овладел Алексеевкой, уничтожив до 2750 солдат и офицеров и захватив в плен до 3000. Были взяты трофеи: до 700 автомашин, 30 парных повозок с грузами, большие склады с ГСМ, продовольствием и другим имуществом и 9 ж.-д. составов; при этом было освобождено до 600 чел. русских военнопленных.

В боях за Алексеевку героически дрался экипаж Героя Советского Союза лейтенанта Евгения Алексеевича Кривого (88-я тбр), уничтожив 7 танков противника, 3 орудия, до 15 пулеметных точек, свыше 300 солдат и офицеров противника. Командир танка Т-34 210-го то лейтенант Леонид Михайлович Александров 20.01.43 в районе Осадчий уничтожил 40 гитлеровцев, взял в плен 200 солдат и офицеров, раздавил 2 миномета. Экипаж танка 209-го тб той же 88-й танковой бригады (командир танка - младший лейтенант Николай Борисович Козлов, механик-водитель - старшина Арсений Елисеевич Кришталь, командир башни - красноармеец Андрей Петрович Головкин, стрелок-радист -старший сержант Иван Константинович Мотус) 19 января 1943 г., выполняя боевую задачу, ворвались в тыл противника, разгромили обоз, уничтожили до 500 гитлеровцев. Из-за неисправности танк остановился в полосе огня противника. Командир танка послал Головкина с донесением, но тот погиб. Танк продолжал обороняться. При попытке завести танк командир был убит. Механик-водитель Кришталь и радист Мотус продолжали оставаться в осажденном танке, пробыв в нем с 19 по 23 января 1943 г. и оставили машину лишь с приходом наших частей.

На этом же направлении, что и 15-й танковый корпус, наступала 48-я гвардейская стрелковая дивизия, из состава которой были выделены гарнизоны для занятия Ольховатки и Шелякино; на следующий день в Ольховатку подошла 179-я ОТБР, имея задачей не допустить прорыва противника.

15-й тк двигался вперед так быстро, что для связи с ним приходилось задействовать авиацию. Найти танкистов и передать им приказ командующего фронтом - такая задача была поставлена командиру 208-й авиадивизии. Выполнение этого задания было поручено летчику Ш.В. Козаеву и штурману Е. Овчинникову. Это был один из лучших экипажей дивизии. Козаев, как и два его брата, в первые дни войны добровольцем ушел на фронт. 22 июня 1941 г. вместе с офицерами Оренбургского авиаучилища штурманов выехал на фронт и Овчинников. Через полгода он имел на своем счету 200 боевых вылетов, был принят в партию. В ночь на 17 января 1943 г. экипаж доставил пакет по назначению, но на обратном пути самолет был сбит. Им с трудом удалось посадить пылавшую машину. До последнего патрона отстреливался Козаев, прикрывая отход раненого штурмана. Он не сдался врагам и принял смерть в бою. Овчинников торопился на восток, чтобы доставить донесение, полученное в штабе танкового корпуса. Почти у линии фронта его настигла погоня. Свора овчарок бросилась на штурмана. Его допрашивал фашистский офицер. «Коммунисты не изменяют Родине!» - таковы были последние слова героя. Враги расстреляли отважного штурмана.

Но и вражеские летчики тоже попадали в плен, причем иногда в весьма необычных обстоятельствах. Так, летчик 715-го АП старшина Федоров, выполняя задание по связи, увидел спускающегося на парашюте летчика противника, сел около него, захватил в плен и доставил в штаб авиагруппы, где пленный итальянец дал ценные сведения. За отличное выполнение задания и проявленное при этом мужество Федоров был награжден орденом Отечественной войны I степени.

12-й танковый корпус основными силами наступал на Карпенково, в то время как понесшая большие потери при взятии Россоши 106-я танковая бригада наступала на Татарино. Опергруппа штаба бригады, имея при себе 1 танк Т-70 и 3 орудия ПТО, в ночь на 17 января двинулась в Ольховатку и к 2.00 18 января вступила в нее, но дальше вести наступление было уже нечем. Днем 18 января в Ольховатку подошли 3 танка Т-34, которые были исправлены. Имея при опергруппе 3 танка Т-34, 1 танк Т-70, 3 орудия ПТО и 1 броневик МСПБ, было принято решение двигаться на Татарино. По пути движения бригада заняла населенные пункты Буга-евка, Кулешевка, Ново-Харьковка, Ново-Караешник, Караешник, Андриановка, Юрасовка, хутор Новый Строй. В Юрасов-ке бригада атаковала движущуюся колонну противника, захватила в плен 50 гитлеровцев, которые были отправлены в Ольховатку в сопровождении местных граждан. В 17.00 18 января, подойдя к хутору Новый Строй, от местного населения поступили сведения, что в Татарине большое скопление войск противника, орудий, до 10 средних танков. И.о. комбрига капитан Ягодкин принял решение опергруппу оставить в Новом Строе, а 3 танка, 1 ПТО и 34 чел. десанта выдвинуть вперед по овладению Татарине Вся эта группа под командованием капитана Костерина двинулась на Татарине Танки, развернувшись в боевой порядок, ворвались в северо-восточную часть села, а один танк прошел через село на восточную окраину. Несмотря на численное превосходство противника, танки простреливали с ходу подходящие к селу колонны противника, который начал бежать. Танки своим огнем уничтожили до 3 колонн автомашин, отходивших от Ольхова Лога на Татарино, свыше 150 солдат и офицеров, подавили несколько огневых точек. Противник, подтянув орудия на окраину деревни, поджег несколько построек и, осветив подход к деревне, начал вести интенсивный артогонь и огонь из автоматов. В результате боя противник термитными снарядами поджег 2 Т-34 и 1 пушку ПТО с грузовой автомашиной. Группа, которая вела бой, понесла потери. Сил было крайне мало, и командование приняло решение всех способных носить оружие организовать и занять оборону, которую держали более суток. Только к утру 20 января эта группа вступила на окраину Татарино; к 10.00 подошли два танка Т-34 и четыре Т-70, и Татарино было занято.

Большую роль в боях за Татарино сыграли героические действия экипажа танка, который в начале боя прорвался вглубь села, но свалился в кювет и не мог выбраться. Это был Т-34 уже знакомого нам лейтенанта Дмитрия Сергеевича Фо-ломеева, который блестяще действовал в боях в районе совхоза «Красный Молот» и села Михайловского. Экипаж танка в составе: командир танка лейтенант Фоломе-ев, механик-водитель техник-лейтенант Бедарев, башенный стрелок старший сержант Гришанин, пулеметчик младший сержант Третьяков, танк не бросил и продолжал вести огонь, будучи в окружении автоматчиков противника. Стоял сильный мороз, но танкисты натирали руки жиром и продолжали вести огонь. Ночью 18 января башенный стрелок ст. сержант Гри-шанин выбрался из танка, переоделся в гражданскую одежду и пробрался к командованию с ценным донесением: «Товарищ командир, немедленно действуйте, - сказал он. - Около мельницы стоят 3 орудия, не доходя до церкви 500 м установлены 4 пулемета. Около церкви 2 средних танка, около мельницы 4 - 5. В глубине деревни автоматчики - хорошо было бы обойти деревню и ударить с тыла». Гришанин был послан назад с 4 стрелками для разведки и наблюдения. Еще почти сутки «тридцатьчетверка» продолжала вести бой в осаде, в ходе которого противник понес очень большие потери: если в начальный период боя за Тата-рино танк Фоломеева уничтожил 4 немецких танка, 4 мотоцикла и 2 полевых кухни, то за 20 часов осады герои-танкисты уничтожили еще 4 орудия ПТО, 15 автомашин, 8 пулеметов и до 100 солдат и офицеров. Экипаж вышел из машины после вступления наших войск; у всех танкистов были обморожены руки и ноги, они были отправлены в госпиталь. Командир танка лейтенант Фоломеев, который уже имел медаль «За отвагу», за этот бой был представлен к званию Героя Советского Союза (присвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 апреля 1943 г.).

Основные силы 12-го танкового корпуса (13-я мотострелковая, 30-я и 97-я танковые бригады) 17 января выступили из Россоши в общем направлении на Каменку, имея задачей соединиться с частями 18-го стрелкового корпуса, наступающими из населенного пункта Крутец на Каменку, окружить противника и не дать ему выйти в западном и юго-западном направлениях. 13-я мотострелковая бригада, в течение суток совершив в пешем строю 75-километровый марш совместно с танковыми бригадами, овладели Карпенково и отрезали пути отхода частей 2-й венгерской армии. На участке Постоялый - Карпенково частями корпуса было обезоружено и захвачено в плен до 15 000 солдат и офицеров, захвачены большие трофеи.

Ф. Чарупа, ветеран 30-й танковой бригады, рассказал в своих воспоминаниях о том, как было освобождено Карпенково. «Утром 18 января 30-я танковая бригада подошла к селу Карпенково, - пишет он. -Но с ходу овладеть им не смогла, так как находившийся там противник успел занять прочную оборону и оказал танкистам яростное, хорошо организованное сопротивление. Он прочно блокировал шоссе, ведущее в село с юга. Наступать же в обход, по бездорожью, танки не могли -мешал глубокий снег. Командир корпуса генерал М.И. Зенькович приказал комбригу во что бы то ни стало выбить врага из Карпенково и продолжать движение дальше, на Каменку. Соответственно боевой приказ пошел от комбрига вниз - в батальоны, роты и взводы.

На подступах к Карпенково завязался жаркий бой. В морозном воздухе звучно гремели танковые орудия, пушки истреби-тельно-противотанковой батареи бригады, минометы, дружно стрекотали станковые и ручные пулеметы, и автоматы, то и дело раздавались винтовочные выстрелы. На искрящемся от солнца снегу с треском рвались в боевых порядках подразделений бригады вражеские снаряды и мины, осыпая наступающих градом осколков.

Смело, решительно и напористо действовали танковые экипажи лейтенантов Анатолия Логачева, Алексея Целищева, азербайджанца Сабзали Бананиярского. Без промаха вели огонь по врагу пушки истребительно-противотанковой батареи, которую возглавлял старший политрук Василий Молчанов.

Вместе с танкистами, стрелками, артиллеристами настойчиво пробивали дорогу бригаде на Карпенково и Каменку также расчеты зенитно-артиллерийской батареи бригады во главе с коммунистом капитаном Иваном Барсуком. В этот день они переключились на стрельбу по наземным целям. Высокое боевое мастерство, умение разить врага наверняка показал командир батареи. Когда во время артиллерийского огневого налета противника был тяжело ранен наводчик одного из орудий, офицер И.П. Барсук немедленно стал на его место у прицела. Действуя спокойно, хладнокровно, но вместе с тем быстро, четко и энергично, он меткими выстрелами из зенитного орудия вывел из строя пять артиллерийских орудий врага вместе с их расчетами. А спустя некоторое время он подбил три зенитные установки врага и несколько его автомашин с военными грузами.

Стремительно атаковали танки обоих батальонов бригады, которыми командовали майоры Фильчаков и Борисенко. Активно поддерживая огнем из орудий и пулеметов атаку подразделений мотострел-ково-пулеметного батальона, танки подходили все ближе и ближе к Карпенково. Вот они уже ворвались на окраину села и полукольцом начали охватывать засевших там гитлеровцев.

И сопротивление врага было сломлено. Боясь оказаться в окружении, фашисты поспешно бежали, оставив в селе больше десятка грузовых автомобилей с различным военным имуществом, несколько артиллерийских орудий, а также трупы своих солдат и офицеров.

В бою за Карпенково отличились также и многие другие воины. Так, например, старшина Константин Иванович Кузнецов, командуя минометным расчетом в мотострелково-пулеметном батальоне бригады, вместе со своими подчиненными уничтожили метким огнем из миномета около двух взводов противника. Командир взвода зенитной батареи младший лейтенант Константин Степанович Бабенко - уроженец села Толопок Решети-ловского района Полтавской области, вместе со своим взводом заставил колонну вражеских войск остановиться, а затем расстрелял ее из зенитки, уничтожив при этом несколько артиллерийских орудий и автомашин противника.

Исключительно храбро сражался заместитель политрука татарин Карым Бакиро-вич Ахметов. Он истребил 10 гитлеровцев и 12 взял в плен. Два противотанковых орудия противника, 5 грузовых автомашин с военным снаряжением и 20 гитлеровцев истребил метким огнем из зенитного орудия сержант Карабед Богосович Исаев.

Свой посильный вклад в достижение победы над врагом в бою за Карпенково внесли также воины-радисты бригады уралец Николай Григорьевич Лобков и башкир старший сержант Муссалим Гарифул-лович Гарифуллин. Несмотря на сложностъ походно-боевой обстановки, снежные метели и сильный мороз, они обеспечивали командование бесперебойной радиосвязью с подразделениями бригады и штабом корпуса. Кстати, эти воины и передали сообщение в штаб корпуса о том, что упорное сопротивление врага в Карпенково сломлено и бригада овладела населенным пунктом.

...Как только экипажи пополнили боеприпасы и заправили танки горючим, вдоль колонны полетела команда: «Моторы! Вперед!» ...Впереди бригады находился ее передовой отряд - пять танков с десантом автоматчиков на броне. За танками неотступно двигались орудия истреби-тельно-противотанковой батареи.

Наступала ночь, мороз усиливался. Подул колючий северный ветер. Он срывал с земли снежную пыль, с силой бросал ее в лица сидевших на танках бойцов, слепил глаза. Но несмотря на резкое ухудшение погоды, бдительность воинов нисколько не ослабевала. Наблюдатель головного танка заметил неприятельскую колонну, с которой вступили в бой танки бригады.

Колонна остановилась. Уцелевшие машины стали неуклюже разворачиваться назад, но застревали в сугробах. В стане противника поднялась паника. Воспользовавшись этим, советские танкисты стремительно рванулись вперед. Стальные многотонные машины с ходу врезались во вражескую колонну, своей тяжестью давили автомашины, прицепленные к ним артиллерийские орудия, кухни, таранили бронетранспортеры.

Все это еще больше усилило панику среди гитлеровцев. Поспешно выпрыгивая из автомашин и бронетранспортеров, они бежали в открытое поле, а вдогонку им неслись пулеметные очереди из советских танков. В считанные минуты заняла огневую позицию и развернулась к бою истребительно-противотанковая батарея Василия Молчанова. Она дружно ударила по бронетранспортерам противника, пытавшимся удрать по проселочной дороге к роще, видневшейся вдали. Артиллеристы с первых же выстрелов подбили два бронетранспортера.

Особенно дерзко, смело и решительно действовал во время того боя экипаж танка, командиром которого был лейтенант Васильев. Механик-водитель той «тридцатьчетверки», старший сержант Сергей Дема - уроженец Черниговщины, протаранил одну за другой несколько вражеских автомашин, раздавил гусеницами три противотанковых пушки.

Меньше двух часов продолжался бой. Он закончился тем, что вражеская колонна, в составе которой находилось более полусотни автомашин и бронетранспортеров, пять артиллерийских и три противотанковых орудия, несколько минометов, была полностью разгромлена. Десятки фашистских солдат и офицеров были истреблены. Те же, что остались в живых, вынуждены были поднять руки вверх и сдаться в плен.

Когда главные силы бригады подошли к месту боя, он уже закончился. Не задерживаясь здесь и не теряя времени, бригада двинулась дальше к Каменке. По пути она разгромила вторую вражескую колонну, которая тоже двигалась в южном направлении - в Карпенково. У второй колонны, как и у первой, тоже не было впереди боевого охранения.

Вскоре выяснилась и причина такого неожиданного появления тех вражеских колонн и, прямо скажем, полнейшей беспечности противника. Не дойдя километра полтора до Каменки, 30-я танковая бригада встретилась с передовым подразделением одной из частей 18-го отдельного стрелкового корпуса, полки и дивизии которого наступали на юг с северо-востока, с Щучьенского плацдарма. Под уничтожающими ударами этих частей так поспешно и удирали в южном направлении, на Карпенково, вражеские колонны. Фашисты считали, что отступают в свой тыл. Поэтому-то они и не высылали впереди своих колонн боевого охранения. И попали, как говорится, с корабля на бал -под удары 30-й танковой бригады».

В Карпенково разместились штаб 13-й мотострелковой дивизии и штаб 12-го танкового корпуса, которые чуть было не попали под удар подразделений 1-й венгерской танковой дивизии, отходившей под ударами частей 18-го стрелкового корпуса. Бывший офицер штаба Я. Н. Иванов вспоминал: «Только мы остановились в одном доме у пожилой женщины, чтобы позавтракать, как прибежал связной и вызвал меня в штаб. Было получено сообщение разведки, что со стороны п. Каменки движется мадьярский мотомехкорпус. Срочно организовали маневренную группу из командиров танков, чтобы выступить наперерез корпусу. Во главе этой §руппы стал подполковник Фесин. Мне ыло приказано организовать оборону с. Карпенково, а вернее, штаба корпуса и бригады. Примерно через час мы увидели, как на нашу оборону двигаются полчища фашистских оккупантов. Наш артиллерийский дивизион и минометный батальон открыли по ним огонь. Подоспел и танковый батальон. Наступил скоротечный бой. Через час началась массовая сдача неприятеля в плен».

1-я венгерская танковая дивизия была не единственным соединением противника, с которым пришлось иметь дело 12-му танковому корпусу в районе Карпенково. К участку от Карпенково до Постоялого протяженностью свыше 25 километров отходило до четырех дивизий противника (часть сил 26-й пехотной дивизии немцев, 23-й и 19-й пехотных дивизий венгров и 2-я пехотная дивизия итальянцев), многократно превосходивших по своей численности силы выдвинувшихся к Карпенково бригад 12-го танкового корпуса. Командир 13-й мотострелковой бригады подполковник И.И. Фесин принял решение: на каждом направлении движения колонн противника выслать навстречу им по два парламентера, которые должны на удалении 3-4 километров от наших гарнизонов передавать противнику ультиматум с предложением сложить оружие. «На пути вашего отхода все занято советскими войсками, - говорилось в ультиматуме. -Мы предлагаем вам плен вместо смерти». В случае принятия ультиматума, бригада должна была продолжать наступление в северном направлении, а если враг не будет сдаваться, она прекращает наступать и всеми силами обрушивается на отходящие колонны противника.

Командир корпуса предоставил командиру бригады полную инициативу. К 12 часам 18 января отходившие колонны противника начали приближаться к линии наших гарнизонов. Поднимая облако снежной пыли, им навстречу помчались наши броневики, автомашины и два танка с парламентерами. Советские броневики и танки не стреляли - они имели белые флаги. Противник тоже не стал стрелять. Наши парламентеры устно на немецком языке передали ультиматум о сдаче в плен и потребовали ответить на него. В результате значительная часть солдат сложила оружие и сдалась в плен.

Январские события 1943 г. в Карпенко-во навсегда остались в памяти свидетелей и очевидцев - местных жителей. В 1993 г. в газете «Светлый путь» были опубликованы воспоминания одного из них:
  «Мои детство и юность прошли в Карпенково. В год оккупации мне исполнилось 14 лет. В один из дней пошел со сверстниками по ягоды. Вдруг мы увидели вражеские самолеты. Единственным местом, где можно было укрыться, были заросли огромных лопухов. А потом и солдат увидели. Подошли те поближе, видим - немцы...
  На следующее утро в наше село въехали вражеские танки, ломают, рубят деревья, маскируют технику, располагаются на постой. Были и у нас в хате незваные постояльцы. Вспоминаю такой эпизод. Уходили они, видно, на передовую, а когда возвращались, то жаловались, что, дескать, сильно стреляют русские. В одну из ночей покинули они насовсем нашу хату.
  Морозы тогда стояли трескучие, снегу много было. И непривычной нам казалась такая тишина. И вдруг опять послышался шум, говор, но это были уже наши солдаты.

  Остался в памяти еще один эпизод. С крыльца родительского дома Николая Семеновича Мошурова хорошо просматривался яр. И вот прямо с этого крыльца наши солдаты вели прицельный огонь по убегающим оккупантам».

Стрелковые соединения армии продолжали выполнять поставленные перед ними боевые задачи. Левофланговая 184-я стрелковая дивизия 17 января вышла на рубеж Новоалександровка, Кучугуры, Ай-дар. В течение следующего дня дивизия находилась на марше и к исходу дня, пройдя 20 км, вышла в район Николаевич, ведя 297-м сп бой с мелкими группами противника, засевшими в населенном пункте Попасный. Гарнизон противника до 100 чел. солдат и офицеров был полностью уничтожен. 19 января 184-я сд сосредоточилась в р-не Малакеевка, Грицинин, Дегтярная, где и находилась в течение нескольких последующих дней.

Правофланговые 180-я стрелковая дивизия и 37-я стрелковая бригада после разгрома противника в Митрофановке преследовали отступающие немецкие части 385-й и 387-й немецких пехотных дивизий, которые вместе с полками дивизии «Юлия», занимавшими до этого оборону между Новой Калитвой и селом Первомайским, стремились, обогнув Россошь с юго-востока, выйти в расположение итальянского альпийского корпуса. 17 января 37-я стрелковая бригада вела бои по ликвидации разрозненных групп противника в районе Граково, Колбинское, Мо-розовка фронтом на северо-восток, имея задачей не пропустить окруженные части противника восточнее Россоши. 180-я стрелковая дивизия одним полком вела бой за очистку от противника восточной части ст. Россошь, остальные части продолжали наступление в направлении Бе-резняги, Куреный и в направлении Ан-новка, имея задачей соединиться с частями 270-й сд, наступающими из района Русская Буйловка, окружить и пленить противника. В течение 18 января 37-я ОСБр вела бой с противником, пытающимся выйти в юго-западном направлении из района Анновка, а 180-я сд продолжала вести бои по уничтожению окруженного противника в районе восточнее и северо-восточнее Россоши и к исходу дня вышла на рубеж: Ясная Поляна, Иван-ченков, Бабки, уничтожила до 3000 и взяла в плен 900 человек солдат и офицеров противника.

Действовавшая в центре 48-я гвардейская стрелковая дивизия после занятия Ольховатки и Шелякино, оставив там гарнизоны (а также в Осадчем), двумя полками сосредоточилась в Варваровке, в бою за которую было взято в плен 1500 солдат и офицеров противника и большое количество автомашин и орудий.

Действовавший далеко на левом фланге ударной группировки 7-й кавалерийский корпус 16 января вышел в район Стар. Райгородок, Ровеньки, Нагольная, после чего командующим фронтом была поставлена задача максимально быстро овладеть Валуйками. На следующий день остановившиеся на дневку кавалерийские соединения подверглись удару авиации противника, и только ночью смогли выступить в направлении Вейделевки. Совершив 50-километровый марш, к 5.00 18 января кавалеристы вышли в район Вейделевка, Благодатный, Шевцов. Действовавшая вместе с кавалерийскими дивизиями 201-я танковая бригада под командованием полковника Ивана Афиногеевича Таранова (по итогам операции он 9 февраля 1943 г. был награжден орденом Суворова II степени) в ночь на 19 января приступила к осуществлению разработанного последним плана по освобождению Валуек и к 4.10 19 января сосредоточилась в исходном положении, в то время как части 11-й кавалерийской дивизии генерал-майора М.И. Суржикова заняли позицию в районе Масловки и леса севернее Валуек.

Противник сильно укрепил город. Подступы к Валуйкам с востока прикрывались системой огня из приспособленных к обороне окраинных зданий, с юга был отрыт противотанковый ров, на северовосточной и юго-восточной окраинах были установлены сплошные проволочные заграждения; вдоль улиц были сооружены дзоты. Командир корпуса генерал Соколов решил овладеть городом стремительным ударом с хода, а чтобы не дать возможности противнику подтянуть резервы и вывезти имущество, связался с действовавшим в этом районе партизанским отрядом и дал ему задание взорвать железнодорожное полотно на участках Валуйки - Уразово, Валуйки - Волоконов-ка, что и было сделано.

В 5 часов утра 19 января танкисты 201-й тбр вместе с десантом спешенных кавалеристов атаковали Валуйки в направлении юго-восточной окраины, а кавалеристы 11-й кавдивизии одновременно ударили с севера. Ошеломленный внезапным ударом противник не смог оказать упорного сопротивления и к 12 часам дня город был полностью освобожден. В эти же часы разворачивался бой за соседнее Уразово, в котором спешенным кавалеристам 83-й кавдивизии полковника Е.П. Серышева, не имевшим достаточных средств усиления, пришлось штурмовать улицу за улицей и дом за домом. Полностью овладеть Уразово удалось только 20 января, а 21 января был захвачен располагавшийся поблизости вражеский аэродром вместе с самолетами.

После овладения Валуйками был организован передовой отряд в составе 33-го кавполка, усиленного ротой танков, арт-батареей и эскадроном зенитных пулеметов, который в ночь на 21 января ворвался в Волоконовку, овладел населенным пунктом и занял круговую оборону, которую держал до подхода основных сил. При этом было уничтожено до 500 и пленено до 1000 солдат и офицеров противника, захвачено 7 танков.

Всего за время рейда 15-23 января 7-й кавалерийский корпус разгромил 387-ю пд, 246-й пп 88-й пд, 24-й и 219-й стройбаты, 318-й пп (номер дивизии не установлен), 283-й пп и до 2 батальонов 26-й пд. Полностью взят в плен штаб 3/541-го пп 387-й пд со всеми оперативными документами. Уничтожено 3280 солдат и офицеров противника. Взято в плен 1798 чел. Трофеи: самолетов - 27, дирижабль - 1, танков - 8, паровозов - 39, вагонов - 800, автомашин - 938, складов с продовольствием, фуражом и боеприпасами - 135. Полностью захвачен аэродром (восточнее Уразово) со всем оборудованием. Потери корпуса: убито 210 чел. (в том числе зам. командира корпуса по политической части гвардии полковник Полегин и замполит 161-го минометного полка гвардии полковник Соколовский, которые были торжественно похоронены 21 января в городском саду г. Валуйки), ранено 355 чел. За умелые боевые действия в сложных зимних условиях, смелость и доблесть личного состава 7-й кавалерийский корпус 19 января 1943 г. приказом НКО был переименован в 6-й гвардейский кавалерийский корпус.

В результате захвата частями 7-го кавалерийского корпуса Валуек и Уразово командование противника лишилось возможности маневрировать своими войсками по железнодорожному участку Каеторное - Валуйки; был образован внешний фронт окружения, удаленный от внутреннего в районе Алексеевки на 75 км.

Итак, к 18 - 19 января 1943 г. острогож-ско-россошанская группировка противника численностью до 13 немецких, венгерских и итальянских дивизий оказалась в «котле» - точнее, в двух больших «котлах». В своем отчете об операции командующий Воронежским фронтом генерал Голиков писал о том, что: «было создано два больших очага окружения противника: один в районе Острогожск, Иловское, Алексеевка, Татарино, Карпенково из войск немецкого корпуса генерала Крамера, 4-го и 7-го венгерских корпусов, и второй - в районе Подгорное, Ольховатка, Россошь в составе итальянского альпийского корпуса.

Главные силы наступающих 40-й и 3-й танковой армий и часть сил 18-го отдельного стрелкового корпуса оказались впереди - западнее этих окруженных масс противника. Меньшая, но значительная часть сил 3-й ТА и 18-го СК в составе 219-й сд, 161-й сд, 270-й сд, 37-й сбр, 127-й сд, 160-й сд и 180-й сд - оказалась восточнее окруженного противника. Противник не сдавался, шел с боями, упорно стремясь прорваться на запад.

Он сильно «мешал» календарному плану выполнения нашей операции, так как неизбежно приковывал к себе наши войска, а нам необходимо было по плану быстрее, чем это проходило (хотя шли и так быстро) вывести каждую дивизию на намеченное место, занять намеченные рубежи и сгруппировать резервы.

Из-за борьбы с окруженным противником потерялась «стройность» боевого порядка наступающего фронта и задерживалось завершение операции; осложнялась наша готовность к встрече противника с запада и юго-запада, так как в направлении Старый Оскол, Новый Оскол, Воло-коновка и к югу в направлении Купянск и Сватово нельзя было выставить ничего серьезного, ибо все было связано борьбой с окруженными массами противника.

...Для того чтобы ускорить выход своих войск в конечные районы операции и в то же время покончить с окруженным противником, мы дивизиям давали задачи так, чтобы они шли через районы сосредоточения окруженных войск противника и по пути их ликвидировали» .

Таким образом, уничтожение окруженных группировок противника происходило одновременно с передислокацией войск Воронежского фронта, занимавших исходное положение для проведения предстоявших Воронежско-Касторненской и Харьковской наступательных операций, что значительно усложняло поставленную задачу. По сравнению с острогожской группировкой и группировкой, блокированной в районе Алексеевки, россошанская группировка окруженных войск противника была самой крупной, поэтому ликвидация ее затянулась с 19 до 27 января.

Основную часть этой группировки составляли итальянские дивизии альпийского корпуса, боеспособность и моральных дух которых стали резко снижаться буквально уже с первых часов отступления. Свидетельства этого массово представлены в дневниках и мемуарах уцелевших аль-пийцев, изданных после войны. В частности, военный капеллан 618-го полевого госпиталя дон Марио Лерда так описывал события первых дней отступления:
  «15 января 1943. Приказ отступать в Подгорное.
  К счастью, мало больных, и в основном, легкораненые, и их положат на санки. Я прощаюсь с ними любезно и по-братски.
  Я пойду на кладбище с несколькими альпийцами. Я хочу еще раз посмотреть то место, в котором несколько дней в тридцатиградусный мороз мы провели много часов, чтобы дать нашим героям достойное последние пристанище. Я их приветствую по одному: слезы обильно текут, потому что мысли об их гибели и их близких, которые напрасно будут ждать их дома, не оставляют меня.
  ...Я относительно спокоен. Мы поддерживаем друг друга. Маленькая стопка коньяка и поедем в направлении Италии, которая сейчас очень, очень далеко от нас!
  В Подгорном начинаем понимать, что такое отступление. Подразделения уже дезорганизованы, находятся в стадии распада.
  Холод делает нас все более нервными.
  Все говорят о последних событиях, мы мало что знаем из последних известий.
  Поднимается волна отвращения к немцам, которые бросили нас в опасности и обрекли нас на верную гибель. В течение первой декады января немцы, которые жили недалеко от нас, уже оставляли свои позиции, говоря, что отправляются закрыть брешь в линии фронта на севере от Воронежа, занимаемой венграми. Мы узнаем сейчас, что они не поехали в Воронеж, а отправились в Харьков, оставив нас погибать здесь одних.
  Хирург получает приказ вернуться на линию фронта для дела. Он хочет отказаться, а операции надо еще выполнять. Он грустный, жует сигареты, ругается. Задаю ему вопрос: «Хочешь, я буду с тобой?» Мелькает улыбка: «О, да, дорогой капеллан! Это будет большой подарок для меня!» И вот, то на санках, то пешком мы, воюя против холода, проехали 25 - 30 км, и снова вернулись в наш поселок. Как он изменился за несколько часов! На улице альпийцы передвигаются на санках, они кричат, ругаются. Я захожу в избы, и сердце у меня болит. Многие альпийцы уже умерли, некоторые просят оказать помощь, и слабые или громкие крики «мама» срываются с губ погибающих, другие воюют напрасно в их последнем бою. Я дам причастие всем, кому смогу, и пытаюсь исполнить свой долг священника, друга и офицера. Возможно, в дальнейшем я вынужден буду служить на территории, захваченной русскими. 17 января, когда наше задание было выполнено, мы узнаем, что батальон начинает отступать, и возвращаемся в свое подразделение. В пути несколько альпийцев описывают наступление врага.
  В Подгорном другой капеллан приближается ко мне: он плачет. Он получил приказ оставаться с больными. Не хочет, говорит, остаться в России; он хочет в Италию, чтобы встретиться снова с любимой мамой. Я смотрю на него, я прихожу в возбуждение. «Слушай, ты такой счастливый, что у тебя еще есть мама: моя живет уже в раю. В Италии у меня только братья. Я останусь вместо тебя, ты иди спокойно». В его глазах блестит радость. К сожалению, я смог подменить его на короткий срок, так как получил приказ идти со своим подразделением. Я сильно мучился, думая о той старухе, которая, наверное, никогда не обнимет своего сына.
  20 января.
  Из-за нехватки еды столько умерли!
  Ветер, буря все сильнее. По словам русских, зима не была столь жестока уже десятилетия. Мало снега, а сибирский мороз. Короткие накидки бесполезны. Мороз значительно увеличивается и достигает -48 градусов. Мы забываем об опасности из-за мороза. Везде зажигаем огонь ночью, чтобы согреть ноги и руки».

Вот еще один дневник - дневник Гуидо Кастеллини:
   «16 января. Получен приказ отступать от командования полка. Офицеры пытаются нас успокаивать, говорят, что мы только переедем в другое место, а мы ждем самого страшного. Приказы следующие: «мастерить санки, грузить как можно больше, включая соломенные тюфяки».
  Делаем санки самостоятельно, местные жители исчезли: кто-то закрылся дома, кто-то покинул поселок.
  17 января. В 16 часов, когда раздают пишу, уже темнеет, раздаются крики: «пошли, пошли, а куда - не знаем». Хаос, аль-пийцы ругаются, недовольные перерывом в приеме пищи, но есть все-таки не хочется.
  К нам приезжают солдаты из Карабута и обозы из Кантемировки. Двинулись. Идем целую ночь.
  18 января. Вдруг русские самолеты обстреливают колонну, кровопролитие, мы разбегаемся по степи. Начинается полный разброд. Собираем раненых солдат до вечера.
  Следует приказ выбросить все лишнее из санок, оставить раненых и обмороженных в степи, чтобы двигаться быстрее. Страшные моменты: раненые и обмороженные солдаты кричат и просят не покидать их. А здоровые солдаты выкрикивают: «Вперед, вперед, мы прорываем мешок», и так происходит каждую ночь...»

Начало отступления дивизии «Кунеен-зе» описывается в воспоминаниях Фран-цина Эдижио:
   «17 января 1943. Закат. Вечерние часы, фронт, отступаем уступами к центру 1-го альпийского полка.
  У Торило, 4 км от линии, встречаю колонну санок и солдат братских подразделений.
  Трасса несвободна, запружена. Крики водителей, приказы, проклятия. Холод сильный: за 30 градусов мороза. А мы не чувствуем его, мы слишком возбуждены. Чем дальше мы едем, тем больше чувствуется общее возбуждение. Подразделения дисциплинированы и еще не устали, а мулы начинают шататься, потому что уже 8 дней они работали на разных участках нашего фронта. Как мне говорят погонщики, животные почти ничего не ели. Мы должны освобождать санки от лишнего груза, от ненужных вещей. Трасса потихоньку заполняется ящиками, рюкзаками и бочками.
  Только вперед. Мы едем к Новой Калит-ве, где находится командование дивизии, там нас встречает генерал Баттисти.
  Встречаются первые мертвые на пути нашего отступления. Одни лежат неподвижно на обочине трассы, другие сидят, как будто они дремлют. Когда я попытался сдвинуть одного из них, я ощутил холод его безжизненного тела, упавшего на бок без звука. Замерз насмерть. И другие тоже. Без болезней, без ран. Они заснули, и холод убил их».

В свою очередь, в воспоминаниях Нуто Ревелли начало отступления дивизии «Тридентина» описывается так:
   «16 января. Мы были уже одни, в огромном море снега, покинутые всеми: русские перед нами, за нами, везде.
  Я ушел из Белогорья последним на заре 18 января с маленьким подразделением. Большая часть «Тридентины» была уже в Подгорном, в 40 км от Дона.
  Помню, что мы шли, почти бежали, часами, за нами была пустыня, с надеждой в сердце: присоединиться к нашему подразделению. К вечеру, когда появилось Подгорное, наши иллюзии пропали. Подгорное в густом дыму разгоралось. Люди с ума сошли, кричали, плакали. Колонны входили, уходили, мешались, проклинали. Немецкие, венгерские, итальянские. Колонны мужчин, санок, телег, машин. Ужасный беспорядок. Ночью получили приказ оставить неподвижные орудия, сжигать архивы, выбросить липшее, спасти солдат. Это было начало конца. Уже тоже в госпиталях оставляли раненых. С ночи 19 января мы дошли до Скорорыба. Ужасный холод, 30 градусов мороза. За 2 дня отступления наше оружие было уже ржавое, наши санки были уже полны обмороженных и раненых. Все подразделения были более или менее практически разрушены. Пехотная дивизия «Ви-ченца» - «Брамбилла», как ее назвали аль-пийцы, состояла из слабейших и пожилых, после трагедии в Подгорном она больше не существовала, была разрушена, уничтожена, сейчас в ней были только тысячи дезорганизованных людей. Венгры, все без оружия, бродили по трассам. Немцы на 4 танках, с 2 противотанковыми пушками, одним реактивным минометом и несколькими колоннами санок, входили в наши колонны и командовали.   ...Постоянно был ужасный мороз, 30 - 40 градусов».

Следует отметить, что сведения о морозах, встречающиеся в дневниковых записях, мемуарах, некоторых официальных отчетах военных ведомств и работах зарубежных историков, где фигурируют цифры в -30°, -40° и даже -50°, так что «русский мороз» выступает в качестве одной из основных причин тяжелого поражения войск противника в Острогожско-Россошанской наступательной операции, далеко не всегда являются достоверными. В журнале боевых действий войск 6-й армии за январь 1943 г., наступавшей всего в нескольких десятках километров южнее 3-й танковой армии и других соединений Воронежского фронта, приведены следующие метеорологические данные:
  13.01.43 - сплошная облачность, ветер 3-5 м/с, температура 10 - 14° мороза.
  14.01.43 - облачность, ветер северовосточный 2-3 м/с, температура 18 - 20° мороза. Дороги проходимы для всех видов артиллерии и транспорта.
  16.01.43 -ясно, ветер северо-восточный 1-2 м/с, температура 15 - 20° мороза. Дороги проходимы для всех видов транспорта и артиллерии.
  18.01.43 - сплошная облачность, ветер юго-западный 7 м/с, температура 15-18° мороза. В результате поземки дороги по отдельным участкам трудно проходимы.
  20.01.43 - сплошная облачность, с утра слабый снег, температура 6-8° мороза. Дороги проходимы для всех видов транспорта и артиллерии.
  21.01.43 - сплошная облачность, ветер северо-восточный 2-3 м/с, температура 4-7° мороза. Дороги проходимы.
  23.01.43 - сплошная облачность, временами слабый снег и туман, температура 6-8° мороза. Дороги проходимы.
  25.01.43 - погода ясная, ветер 3-5 м/с, поземка, температура 18 - 22° мороза. Дороги на отдельных участках трудно проходимы для автотранспорта.
  26.01.43 - ясно, ветер 2-3 м/с, температура 15 - 20° мороза. Дороги на отдельных участках трудно проходимы для автотранспорта.
  27.01.43 - ясно, ветер 1-3 м/с, температура 27 - 15° мороза. Дороги проходимы.
  28.01.43 - переменная облачность, ветер слабый, температура 25 - 12° мороза. Дороги проходимы.

Таким образом, в течение более чем половины периода проведения Острогож-ско-Россошанской наступательной операции температура воздуха не опускалась ниже -20°, и ни о каких арктических температурах, столь красноречиво описываемых зарубежными авторами, не может быть и речи; в поражении немецких, венгерских и итальянских войск климатический фактор не играл и не мог играть одну из главных ролей.

Отходившие с Дона в общем направлении на Валуйки альпийские дивизии в районе Подгорного встретились с отступавшими от Россоши подразделениями 24-го танкового корпуса; начались перемешивание частей, беспорядочные столкновения и дезорганизация, усиливаемая отсутствием связи и потерей общего управления (в частности, командир дивизии «Кунеензе» генерал Батгисти, попавший в плен, показывал: «С 17 января никаких приказов я не получал. Связи как с корпусом, так и с другими дивизиями не было»518). О том, что творилось в Подгорном, где сходились пути отступления, командир полка из дивизии «Виченца» рассказывал: «17-го утром в Подгорном царил хаос. Пожары, грабежи, беспорядочное и лихорадочное движение автомашин... Понемногу ручейки частей, отходящих с фронта, сливаются в одну реку, образуя огромную колонну; это увеличивает опасность и затрудняет марш... Сколько стычек, сколько яростных схваток, чтобы заставить слабого уступить! Все лихорадочно спешат, стараются уйти от опасности»519. Командир той же дивизии генерал Пасколини на допросе показывал то же самое: «Порядок движения при отходе, указанный в приказе командира корпуса, фактически был нарушен. Все перемешалось. Создавались «пробки», получались перекрещивания. Не знаю, в каком пункте, но 2-я дивизия, а за ней и 156-я сбились с дороги. В одном пункте мне преградила путь движения немецкая часть (не знаю, откуда она появилась), и, чтобы очистить дорогу, я был вынужден открыть огонь по этой немецкой части, чтобы, наконец, продолжать беспорядочное движение. После 19 января я потерял связь со штабом корпуса и не получал от высшего командования ни приказов, ни распоряжений. На железной дороге в районе Подгорное был полнейший беспорядок и дезорганизация. Железнодорожная линия была забита немецкими танковыми подразделениями и обозами».

18 января в районе севернее Россоши скопилось около 8 немецких, итальянских и венгерских дивизий, которые на следующий день были заблокированы в районе Подгорного. Соединения и части 3-й танковой армии 19 января приступили к выполнению задачи по уничтожению и пленению обороняющегося противника. 37-я ОСБР совершила марш в направлении Ольховатка, Алексеевка и к исходу дня достигла Ольховатка, Шелякино. 180-я сд вела бой с отходящими частями противника на рубеже Анновка, Вакулов-ка, Смирнов и с наступлением темноты выступила на запад. 48-я гв. сд продолжала совершать марш из Варваровка в Алек-сеевское, уничтожая по своему маршруту движения разрозненные группы противника. В состав армии из 6-й армии вошли 62-я гв. сд и 160-я сд, которые к тому времени занимали положение: 62-я гв. сд -вела наступление по уничтожению противника в северном направлении с рубежа Крещатый, Анновка на Куреный; 160-я сд после боев с противником на рубеже Иголкин, Иванченков выступила в направлении Ольховатка через Россошь и в дальнейшем в район Валуйки.

Пытавшийся выйти из окружения противник подвергался ударам со всех сторон, неся большие потери. Гуидо Кастел-лини записал в своем дневнике 19 января: «В Поповке, на рассвете, русские танки нас атакуют. Артиллеристы 12-й батареи хорошо воюют, наши орудия стреляют и блокируют некоторые танки. Потом наступил конец, погибли почти все артиллеристы 12-й батареи и 2 или 3 офицера. Капитан Каланги, опытный и любимый солдатами юрист, был смертельно ранен и умер через 2 или 3 часа»522. Здесь были разгромлены батальон «Борго Сан Далма-цио» и 72-я батарея «Вал ди По» дивизии «Кунеензе».

Беспощадно били врага пехотинцы 180-й стрелковой дивизии и 195-й танковой бригады. Лейтенант Семен Яковлевич Шулаков, командир роты 86-го сп 180-й сд, под Новой Кочеванью уничтожил 5 автоматчиков, ведя бойцов в атаку. В боях за совхоз «Политотделец» во главе группы бойцов в 36 чел. участвовал в разгроме полка противника, где было уничтожено до 140 солдат и офицеров и взято в плен 2700 чел. Он лично захватил до 17 гитлеровцев, в том числе 2 капитана и 4 офицера. В этом бою Шулаков лично захватил знамя противника. Награжден орденом Красной Звезды.

Лейтенант Николай Федорович Гришу-тин, командир взвода 86-го сп, в боях за Россошь уничтожил из своего автомата 4 автоматчиков противника. Под ураганным огнем вынес тяжелораненого командира роты лейтенанта Янушкина. При блокировке совхоза «Политотделец» уничтожил более 12 солдат и офицеров противника и взял в плен 30 гитлеровцев. Награжден медалью «За отвагу».

195-я танковая бригада получила задачу овладеть деревней Скорорыб, являвшейся для противника воротами при отходе их главных сил на запад. Для овладения деревней из состава бригады были выделены 4 танка Т-34, 1 танк Т-60, 3 76-мм орудия и одна рота мотострелкового батальона. Получив приказ, пехота и танки с хода атаковали село, уничтожили 200 солдат и офицеров противника и 150 пленили. Только незначительные группы фашистов, бросив вооружение, отступили. Не имея других путей для отступления, гитлеровцы с рассветом 18 января начали наступление на наш небольшой гарнизон с целью сделать проход для окруженных в этом районе частей 6-го и 7-го итальянских корпусов и 24-го немецкого танкового корпуса. Два дня длились бои за деревню Скорорыб. Шесть атак одна за другой были отбиты с большими потерями для противника. Не добившись никаких успехов, потеряв до 450 солдат и офицеров убитыми и 9 орудий ПТО, фашисты предприняли крупную 7-ю атаку, бросив в наступление 2 пехотных полка, 4 минометных и 1 артиллерийскую батарею. Наш небольшой гарнизон стойко держал оборону и только на 3-й день боя, потеряв 1 танк, 2 орудия и расстреляв все боеприпасы, организованно вышел из боя на второй рубеж.

18.01.43 силы бригады вели бой в районе совхоза «Политотделец». Совхоз был полностью очищен от немцев, уничтожено 150 солдат и офицеров, 1860 взято в плен.

20 января часть окруженной группировки противника попыталась пробиться из района Вакуловки на Россошь с тем, чтобы вернуть город и отступать на Валуйки. Сделать им это не удалось, так как дорогу преградили подразделения 180-й стрелковой дивизии, бойцы и командиры которой доказали в бою свое превосходство над противником. Младший лейтенант Геннадий Тимофеевич Кабов, командир взвода ПВО 86-го сп, во время боя 20 января за деревню Копанки, когда превосходящая во много раз пехота противника перешла в контрнаступление, оказался со своим взводом в 12 чел. на передовой линии. Кабов не растерялся и не покинул поля боя, а наоборот, быстро перестроил свои зенитные установки и открыл огонь по противнику прямой наводкой. В результате наступающие колонны противника были частью уничтожены, частью рассеяны и окончательно уничтожены подошедшими нашими подразделениями. В этом бою было захвачено в плен 1370 солдат и офицеров противника. Г.Т. Кабов был награжден орденом Красной Звезды.

Старший лейтенант Василий Кузьмич Тарасов, замполит взвода конной разведки 86-го сп, за период наступления неоднократно получал боевые задания на разведку и доставлял ценные сведения о противнике. В боях за г. Россошь он получил задание пройти в тыл противника и разведать его силы и расположение огневых средств. С группой бойцов он проник во вражеский тыл и доставил командованию ценные сведения, что помогло отразить 3 контратаки противника. В боях за Копанки он также успешно проникал в тыл противника, установил наличие и расстановку его огневых средств. 21 января с группой бойцов из 4 чел. в районе деревни Копанки Тарасов вторично проник в тыл противника, успешно закончил переговоры и привел 186 пленных итальянских и румынских солдат.

В течение дня 20 января части 180-й стрелковой дивизии в районе Ново-Постояловки отразили три контратаки противника, пытающегося выйти из окружения. В боях было уничтожено до 1000 и захвачено в плен 2500 солдат и офицеров противника. Здесь была фактически разгромлена дивизия «Кунеензе»: меньше чем за 24 часа (с 22 часов 19-го до 18 часов 20-го января) дивизия потеряла 4 альпийских батальона («Чева», «Борго Сан Дал-мацио», «Салуццо», «Мондови»), пехотный батальон (Ш/277), группу артиллерии 75/13 («Мондови»), батарею 105/11, т.е. 5/6 пехоты и больше половины артиллерии. В дивизии остались батальон «Дро-неро», артгруппа «Пинероло» 75/12 и остатки разбитых подразделений. Боеспособность и моральный дух личного состава окруженных итальянских частей опустились ниже критической отметки, о чем свидетельствуют, в частности, записи в дневнике Гуидо Кастеллини:
  «Может быть сегодня 20 или 21 января. Мы у двух холмов, которые встречаются у нас на пути. Мы под постоянным обстрелом «катюши». С вершины холмов партизаны стреляют по нам. Нас теснят танки. Днем самолеты часто обстреливают нас. Катастрофа. Это катастрофа мертвых альпийцев.
  Атака за атакой пытаемся достичь «катюши». Говорят, что нас было 7.000, сейчас осталось меньше 1/3. Хорошо, что «катюша» израсходовала весь свой боезапас и отошла.

Типовой приказ военного коменданта, отпечатанный в г. Россоши, после его освобождения. Январь 1943 г. Обращение командования 3-й танковой армии к населению освобожденных районов. Январъ1943г.

Наши орудия были совсем бесполезны, и только наши офицеры продолжали призывать нас к атаке. Некоторые солдаты отказались идти на верную гибель, некоторые шли с усердием. Офицеры приказали собраться в группу, а никто не выполнил приказ. Альпийцы очень сильно устали, они обессилены, многие из них были даже без оружия.
  После такой большой катастрофы продолжаем марш. Мороз - 35 - 40 градусов, бесконечная метель. Альпийцы босы, их ноги черны, как уголь. Ходьба без обуви сделала их ноги деревянными.
  Еще оставляем раненых и обмороженных, каждый день наши санки становятся легче. Иногда бросаем санки и раненых, собрав их в степи в группу. У меня нет слов, чтобы вспомнить крики раненых и обмороженных, которые продолжают звучать у меня в ушах. Все это мне кажется невероятным, покидать наших товарищей, но такова война...
  Дальше мы останавливаемся в степи все чаще и чаще, остановки коротки, только 2 минуты. Многие из нас больше не встают, они лежат на земле, сидят как будто на диване. Мы трогаем их, кричим: «Вперед, пошли!», а они остаются там навсегда, без сил, они мертвы».

48-я гвардейская стрелковая дивизия 20 января вела бой с противником в районе 3 км севернее Шелякино и Осадчий, уничтожив до 500 и захватив в плен до 1100 солдат и офицеров противника. Командир 2-го огневого взвода ПТО 138-го гв. сп лейтенант Н.Д. Девятилов при отражении вражеской атаки 20.01.43 под деревней Н. Дмитриевка вместе со своим боевым расчетом дрался до последнего снаряда и патрона. В самую критическую минуту, когда кончились боеприпасы и фашисты приблизились на расстояние 50 - 70 м, он был ранен в ногу. Превозмогая бой, с возгласом «Умрем за Родину, но в плен не сдадимся!», Девятилов бросился в атаку, увлекая за собой бойцов. Командование дивизии представило его к ордену Красного Знамени посмертно532. В том же бою гвардии сержант Георгий Семенович Виноградов, командир орудия 138-го гв. сп, когда противник ворвался в село и стал окружать батарею, расстреляв все снаряды, бросился в рукопашную схватку и в неравном бою был ранен. Немцы схватили его и повели на расстрел. Собрав последние силы, он вырвал винтовку у конвоира и прикладом убил его, а сам ушел к своим. Награжден орденом Отечественной войны II степени.

Красноармеец Александр Ильич Сель-ченков, наводчик 7-й батареи 98-го АП в бою 20.01.43 в районе Осадчий прямой наводкой уничтожил до взвода пехоты противника. Расстреляв все снаряды, он продолжал вести огонь из винтовки. Несмотря на ранение в плечо, не ушел с поля боя, пока противник не был разгромлен.

Гв. сержант Георгий Дмитриевич Селин, автоматчик комендантской роты, мужественно сражался с врагом; был ранен, но не покинул поля боя. Несколько раз участвовал в танковом десанте по уничтожению крупной группировки противника в районе Варваровки.

Гв. лейтенант Константин Васильевич Захаров, командир пульроты 143-го гв. сп, в ответственный момент боя, когда весь пулеметный расчет вышел из строя, сам лег за пулемет, скосил более 100 фашистов и тем самым дал возможность нашей пехоте окружить и уничтожить противника. Награжден орденом Красной Звезды. Гв. младший лейтенант Степан Павлович Ковтунов, командир огневого взвода 98-го АП, выкатил свое орудие на прямую наводку и уничтожил 15 повозок и 2 автомашины с пехотой противника. Награжден орденом Красной Звезды.

Отличился в боях гв. красноармеец телефонно-кабельной роты батальона связи Виктор Федорович Свешников. Линия, которую он обслуживал, работала бесперебойно. Не раз под огнем противника он ликвидировал повреждения. В бою за Осадчий убил 3 немцев и взял в плен 9 солдат и офицеров. Красноармеец 143-го гв. сп М.С. Садыков в бою в районе Ше-лякино - Осадчий уничтожил свыше 15 немецких солдат и офицеров и захватил в плен большую группу солдат. Награжден медалью «За боевые заслуги».

62-я гв. сд продолжала вести бой с противником на прежнем рубеже. 160-я стрелковая дивизия по достижению Ольховатки вступила в бой с отходящими на юг частями противника численностью до 6000 чел. Частями дивизии было уничтожено до 1500 и захвачено в плен 330 солдат и офицеров противника. 12-й танковый корпус частью сил вел бой по очистке оставшихся мелких групп противника в районе Карпенково и севернее, где и соединился с частями 18-го стрелкового корпуса, наступавшими с севера из района Каменки, окончательно окружив противника, находившегося в районе северо-восточнее Подгорное и Карпенково.

Блокировавшая Подгорное с севера 219-я стрелковая дивизия 18-го стрелкового корпуса вместе с 96-й танковой бригадой приступила к уничтожению окруженной группировки противника. 20 января исключительно показали себя 2-й тб 96-й тбр в бою за овладение Степановкой и 1-й тб в бою за овладение Подгорным. 2-й тб во взаимодействии с 375-м сп принял неравный бой с венгерскими и итальянскими частями в деревне Степановка. 710-й сп встретил сильный огонь пехоты противника в Степановке и сначала вынужден был отойти. Прибывшие на помощь 5 танков Т-34 из 2-го тб (командир - старший лейтенант Янкевич) и 2-я рота мотострелков мотострелкового батальона быстро развернулись и деморализовали противника. В результате боя противник потерял свыше 1000 чел. убитыми и более 3000 чел. пленными. Почти полностью была истреблена 3-я итальянская горнострелковая дивизия. Противник оставил свыше 400 транспортных и легковых автомашин. Батальон в этом бою потерял 2 танка (1 сожжен и 1 вышел из строя), 1 чел. убит; мотострелковая рота потеряла 6 чел. убитыми и 20 ранеными.

1-й тб (4 танка) во взаимодействии с 710-м сп 20.1.43 овладел Подгорным. Было уничтожено до 1000 гитлеровцев, захвачен госпиталь и 400 раненых. Одними танкистами было взято в плен 350 чел. Захвачено около 500 автомашин, 4 легких немецких танка. Батальон потерял 1 танк Т-34, который вышел из строя, но мог быть восстановлен; было ранено 4 танкиста, убитых не было.

Потерпев неудачу вырваться через Вакуловку на Россошь, окруженные части противника пошли в обход города с северной стороны, пытаясь в течение 21 - 23 января прорваться через Новую Постояловку и Постоялое; однако сделать это удалось лишь отдельным небольшим группам, сумевшим выйти к дороге Россошь - Алексе-евка, по которой они двинулись дальше, пробиваясь через заслоны 48-й гв. сд. 180-я сд в течение 21.01.43 продолжала вести бои с противником, пытающимся выйти на юго-запад - на рубеж Николаевка, Но-вопостояловка; частями дивизии было уничтожено свыше 100 и взято в плен 2500 солдат и офицеров противника. 22.01.43 части дивизии с 113-й и 195-й ТБР вели бой с противником в районах Мулявый, Самойленков. В р-не Самойленков взято в плен до 2500 солдат и офицеров и захвачено 540 мулов. 23.01.43 дивизия вела бой по уничтожению и пленению противника в р-не Самойленков, Бол. Скорорыб, Каша-рис. По окончании ликвидации противника в р-не Николаевка, Самойленков, Постоялый, дивизия выступила маршем в район Алексеевки, в распоряжение командира 18-го стрелкового корпуса и вышла из состава 3-й ТА. 37-я ОСБР к исходу 21.01.43 сосредоточилась в Алексеевка и в течение 22.01 и 23.01 вела бой с отходящими группами противника на рубеж Подсе-редное, Ильинка. С 23.01.43 по приказанию комфронтом бригада вышла из состава 3-й ТА и поступила в распоряжение командира 18-го СК. 62-я гв. сд в период с 21.01 по 24.01 прочесывала районы Николаевка, Самойленков, Евграфовский, Бещи, Соловьев и Нов. Постояловка. Части дивизии захватили в плен до 3000 солдат и офицеров противника.

В этих боях солдаты и офицеры соединений 3-й танковой армии показали множество примеров мужества и героизма. Военинженер 3-го ранга Леонид Флориа-нович Макаревич, командир 2-й роты 33-го отдельного саперного батальона 180-й сд, при выполнении задания командования при обороне села Новопостояловка с подразделением в 40 чел. вел бой на левом фланге обороны с превосходящими в 14 - 15 раз силами противника,,Благодаря правильной расстановке огневых сил и средств натиск противника был отражен огнем небольшого подразделения саперов на расстоянии 60 - 70 м. Не ожидая такого сопротивления на столь близком расстоянии, противник смешался, потерял боевой порядок и отступил, оставив на поле боя 97 убитых и 100 сдавшихся в плен. Личным примером стойкости и выдержки в бою Макаревич воодушевлял подразделение на боевые подвиги; лично уничтожил 18 гитлеровцев. Награжден орденом Красной Звезды.

Младший сержант Иван Иванович Егоров, командир отделения того же 33-го отдельного саперного батальона, при обороне Новопостояловки показал образец храбрости и самоотверженности. В момент боя он был окружен группой гитлеровцев под командованием 2 офицеров, которые предлагали сдаться и, зайдя в тыл, забрасывали подразделение гранатами. На это предложение Егоров ответил огнем из автомата, убил 2 офицеров и рассеял группу, просочившуюся в тыл. Награжден медалью «За отвагу».

Лейтенант Георгий Семенович Крюков, командир ср 86-го сп 180-й сд, с прибытием в роту готовил бойцов настойчиво и повседневно, и в результате хорошей подготовки рота показала в первом бою организованность, дисциплину и стойкость. Он умелым руководством обеспечил хорошую оборону в деревне Есауловка и рота выдержала 8 атак. Во время атаки он хладнокровно отдавал приказания и своим личным примером увлекал бойцов на разгром врага. В районе Новая Кочевань он обходом с фланга уничтожил 1 миномет противника и крупнокалиберный пулемет, который не давал возможности 2-й и 3-й ротам продвигаться вперед. В районе Новопостояловки благодаря его стойкости и умелому руководству была отбита атака 100 автоматчиков, половина которых легла на поле боя. Награжден орденом Красной Звезды.

Маргарита Федоровна Козлова, младший врач 86-го сп 180-й сд, участвуя в боях на Воронежском фронте с 14 января 1943 г., проявила исключительную самоотверженность. В бою за станцию Россошь 16 января она, несмотря на сильный минометно-пулеметный огонь противника, все время находилась в боевых порядках полка и оказывала медицинскую помощь раненым непосредственно на поле боя. В бою за Новопостояловку 20 января она, несмотря на болезнь при температуре 38,3 и на то, что пехота противника при поддержке авиации пошла в контрнаступление, продолжала работу при ПМП по оказанию помощи раненым и эвакуации их в 50 - 60 метрах от поля боя. Награждена медалью «За отвагу».

Всего с 19 по 24 января 180-я стрелковая дивизия, ведя бои на окружение и уничтожение противника в районе северо-восточней, северней и северо-западней Россоши (Иголкин - Новопостояловка -Поповка - Соловьев - Евграфский - Царевский), захватила в плен до 11 тыс. солдат и офицеров противника.

Упорные бои в Новопостояловке вела 195-я танковая бригада. После деревни Скорорыб она являлась вторым рубежом, который преграждал дорогу отходящим группам противника. Село было занято 6 танками, противотанковой батареей и стрелковым батальоном (без 1-й роты). Два дня до 3 тыс. гитлеровцев 6 раз атаковали Новопостояловку, но все их атаки были отбиты с большим для противника уроном. Ночью 20 января до 5 тыс. гитлеровцев вновь повели наступление на Новопостояловку. Имея большое преимущество в живой силе и огневых средствах, немцы потеснили наши части и заняли почти все село. Только в нескольких домиках на окраине наши бойцы и командиры стойко оборонялись, ожидая подхода наших частей. С прибытием роты МСПБ из совхоза «Политотделец» и 3 танков 113-й ТБР и ее мотострелкового батальона бойцы бригады повели наступление на противника, очистили от него село и далеко отбросили его. В этом бою противник потерял только убитыми 1700 солдат и офицеров, 568 гитлеровцев было взято в плен.

21 января, совершая марш из Новопостояловки на хутор Постоялый, бригада встретила колонну противника в 4 тыс. чел. В бою было уничтожено 130 солдат и офицеров противника, 3200 чел. были пленены. При совершении марша слева от колонны было замечено скопление большой группы фашистов и их транспорт с боеприпасами и продовольствием. Для уничтожения этой группы командир бригады выделил 2 танка под командованием капитана Ковалева. Преодолев по глубокому снегу овраг, танки разгромили колонну. Возвращаясь, они увидели вторую колонну из 2 тыс. солдат и 60 повозок с боеприпасами. Капитан Ковалев решил разгромить и эту колонну. Танк под командованием лейтенанта Задорожнего решительным броском разрезал колонну на 2 части и гусеницами начал давить ее головную часть. За несколько минут было уничтожено более 100 солдат и офицеров и 40 повозок с боеприпасами.

С 22 по 27 января 1943 г. бригада вела бои по уничтожению отдельных групп противника в районе Постоялый - Варва-ровка - Поповка. В этих боях было уничтожено 270 и взято в плен 454 солдат и офицеров противника.

Не хуже воевала и 179-я танковая бригада. Лейтенант Ткаченко смело вступил в бой с окруженной группой противника и принудил сдаться в плен более 1 тыс. гитлеровцев. Исключительное мужество и бесстрашие показал мотострелковый батальон под командованием капитана Ста-вицкого. Лейтенант Костюков огнем миномета приостановил наступление группы противника силой до 1500 чел. Замечательно дрался 391-й танковый батальон, командовал которым гв. капитан Финар-ский (он и его замполит Солодков были представлены к правительственным наградам; всего же после январского наступления в 179-й ОТБР было представлено к наградам более 150 чел.). За период с 14 по 26 января 1943 г. 391-й тб вел бои по прорыву линии обороны в районе Кащеев -Кленовый с выходом на Куликовку, в районе Куликовка - Н. Харьковская по обороне г. Ольховатка и в районе Шелякино -Варваровка по разгрому крупной группировки противника, пытавшегося выйти из окружения. За время боевых действий батальоном было уничтожено 13 пушек, 5 автоматов, 1 пулемет, 1 миномет, 5 дзотов, 560 повозок с военным имуществом, убито 2700 солдат и офицеров противника, взято в плен 870 чел. Всего в районе действий батальона совместно с другими частями было убито более 5 тыс. солдат и офицеров противника, взято в плен только в районе Варваровка - Шелякино 6700 чел.

Старший сержант Михаил Григорьевич Алымов, командир отделения батальона автоматчиков 37-й ОСБР, служил в Красной Армии с июля 1941, имел одно ранение. 22 января 1943 г. рота автоматчиков батальона получила от командования задание овладеть аэродромом противника вблизи населенного пункта Евстратовка. Он со своим отделением вступил в неравный бой с противником, который от сильного огня автоматчиков оставил аэродром, где были взяты большие трофеи: 15 исправных самолетов, автомашины и склады с вещевым довольствием. Награжден медалью «За отвагу». Батарея 76-мм пушек 37-го ОИПТД в наступательных боях уничтожила 26 огневых точек противника, 6 минометов, подавила огонь 4 артбатарей и уничтожила до 200 солдат и офицеров противника. Лейтенант Павел Андреевич Морозов, замполит батареи, был награжден орденом Красной Звезды.

С воздуха пытающегося вырваться из окружения противника громили летчики соединений 2-й воздушной армии, основные усилия которых были направлены на разгром отходящих колонн противника, уничтожение окруженных гарнизонов и срыв железнодорожных перевозок.

291-я ШАД бомбардировочными и истребительными действиями уничтожала отходящие войска противника по дорогам Ось-кино - Синие Липяги, Репьевка - Буденное, Коротояк - Острогожск. Уничтожала окруженные гарнизоны противника в Острогожске, Карпенково и в лесу, что в 1 км северо-восточнее Алексеевки. Особенно большие потери штурмовики нанесли противнику на дороге Успенское - Буденное, где была атакована большая колонна автомашин и повозок длиной до 12 км. После атаки в четырех местах колонны были созданы пробки из горящих автомашин и повозок. При действиях штурмовиков по отходящим колоннам противника все атаки были весьма успешными и деморализованный противник почти не оказывал противодействия с земли. Кроме того, движение противника плотными колоннами позволило штурмовикам весь боекомплект использовать с максимальной эффективностью.

208-я дивизия ночных бомбардировщиков действовала по отходящим колоннам противника на дорогах: Острогожск -Алексеевка, Буденное - Новый Оскол, Бу-денное - Волоконовка, Каменка - Подгорное. Бомбили железнодорожную станцию и перегоны на участке Острогожск - Зоси-мовка, а также блокированные гарнизоны в Острогожске, Иловском.

Всего с 15 по 24.01.43 ночными бомбардировщиками было произведено 465 самолето-вылетов.

205-я ИАД во взаимодействии с 3-й ТА штурмовыми и бомбардировочными действиями уничтожала отходящие колонны противника на дорогах: Подгорное, Большой Скорорыб, Постоялый - Новая Харь-ковка. Прикрывала 7-й кавкорпус в направлении Валуйки - Уразово. С 15 по 31 января произвела 129 самолето-вылетов.

229-я ШАД с 15 по 21.01.43 произвела 41 самолето-вылет.

Части 269-й АД с 14 по 22 января сбили 6 самолетов противника, уничтожили и вывели из строя значительное количество автомашин, при этом сами за это время не имели боевых потерь. Боевыми действиями частей 291-й АД было уничтожено и выведено из строя 245 автомашин, свыше 400 подвод, свыше 1500 солдат и офицеров, несколько орудий.

11 января 1943 г. начал свой боевой путь на Воронежском фронте в составе 826-го авиаполка летчик-штурмовик А.И. Миронов. Он производил налеты на укрепленные рубежи гитлеровцев под Воронежем, штурмуя отходящие войска противника в районах Острогожск - Латная, Ореховая роща - Землянск. 25 января летал на штурмовку эшелонов противника на железнодорожной станции Латная. Прямым попаданием бомб взорвал 5 вагонов с боеприпасами. На следующий день штурмовал эшелон противника на станции Кузи-ха. На цель произвел 3 захода, поджег 3 вагона и расстрелял 30 солдат и офицеров. В конце января 1943 г. при первом заходе над целью самолет Миронова был подбит и загорелся. На горящем самолете он еще два раза заходил и штурмовал цель, а затем направил свой самолет в гущу колонны противника. За бои на Воронежском фронте он был награжден орденом Красного Знамени. Но это было только начало боевого пути. До 1945 г. им было сделано более 100 боевых вылетов. 44 раза пришлось пробиваться ему к цели через разрывы снарядов, 13 раз вести воздушный бой с истребителями противника. 3 раза на подбитом самолете падал он на территорию противника. И каждый раз, отбиваясь от врагов, скрываясь в лесах, он изнеможенный, но крепкий духом приходил домой, а через несколько дней уже снова водил грозные «Илы» на штурмовку врага. Своими штурмовыми ударами А.И. Миронов уничтожил и повредил 10 танков, 150 автомашин, 60 повозок, 200 орудий, взорвал 4 эшелона, 5 складов с боеприпасами и горючим, создал 20 очагов пожаров, подавил огонь 20 огневых точек, уничтожил до 300 солдат и офицеров противника. Вся боевая жизнь этого героя богата образцами отваги, героизма и мастерства. Скромный, тихий и спокойный на земле, он преображался в воздухе. Дерзость воина, храбрость и отвагу летчика-штурмовика он сочетал с разумными действиями, мастерским владением своим самолетом, отличным знанием тактики противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

В отличие от советской, авиация противника в период проведения Острогож-ско-Россошанской наступательной операции большой активности в воздухе не проявляла, в основном ограничиваясь ведением войсковой разведки и полетами мелких авиагрупп в 2 - 3 самолета. Наиболее активно авиация противника действовала на фронте 3-й танковой армии, и здесь же она понесла наибольшие потери: за период январского наступления средствами ПВО ВФ было сбито самолетов противника по армиям: 38-я армия - 3, 60-я армия - 5, 3-я танковая армия - II.

Уничтожение частями 3-й танковой армии остатков окруженной группировки противника продолжалось вплоть до 27 -28 января. Основные события развернулись 21 - 23 января в районе Шелякино -Варваровка и 27 - 28 января в районе Ни-китовка - Николаевка. В промежутке между этими решающими боями произошло еще одно крупное боестолкновение, в котором приняли участие подразделения 160-й стрелковой дивизии: 160-я сд 22 января по окончании разгрома частей противника, пытавшихся выйти из окружения из района Подгорное в юго-западном направлении, выступила из Ольховатка в новый район сосредоточения по маршруту: Мал. Базы, Грилы, Ржевка, Ново-Алексан-дровка, Жабское, Вейделевка, Валуйки. 23 января противник численностью до 4000 прорвался из р-на Шелякино, Матвеевка и продолжал движение на юг. Для уничтожения противостоящих частей противника дивизия была остановлена и к утру 24 января заняла оборону на рубеже: Харьковская, Александровка, Калашников, Дра-новка фронтом на северо-восток, имея задачей не пропустить противника в южном направлении. В течение 24 и 25 января части дивизии вели бои по уничтожению прорвавшейся группировки противника, уничтожив до 1300 и захватив в плен до 2000 солдат и офицеров противника.

Прорыву остатков группировки противника в районе Шелякино предшествовали тяжелые трехдневные бои под Варва-ровкой, в которых ее численность сократилась более чем вдвое. В 15.30 21 января противник силою до 8 тыс. пехоты с 6 танками и артиллерией занял Шелякино, уничтожив местный гарнизон - 2-ю роту 138-го гв. сп. В Шелякино началась резня. Противник вырезал буквально все местное население, беззащитных женщин, стариков и детей, не успевших укрыться в подвалах и погребах. В 16.30 21 января колонна пехоты до 500 - 600 человек с 3 орудиями ПТО и минометной батареей вытянулась из Шелякино по дороге на Осадчий - Варваровку. С севера у района Кривая Береза, Олейниково, Новоселовка, Волков двигались на Варваровку и Осадчий большие колонны противника с обозами и артиллерией. Позднее в ходе боя было установлено, что в состав группировки противника входили части итальянских альпийских дивизий «Триденти-на» и «Юлия», а также дивизий «Челере», «Виченца», 385-й и 38й-я немецких пехотных дивизий, всего численностью до 13 тыс. чел. Противник отступал через Варваровку на Валуйки и далее на Харьков. Во всех дивизиях было небольшое количество немцев, в том числе офицеров, которые имели приказ немецкого командования: во-первых, по пути отхода работать на основных коммуникациях, отрезая тылы Красной Армии от передовых действующих частей, во-вторых, оставляя в отдельных местах прикрытия, двигаться в основном направлении на Валуйки - Харьков в составе всей группировки, не допуская ее дробления на мелкие группы, в-третьих, для поддержания дисциплины и порядка немцы проводили широкую пропаганду среди солдат венгерских и итальянских дивизий, заключавшуюся в том, что якобы по выходу из окружения в районе Валуек их отправят домой на родину. Смутная надежда вернуться на родину придавала разбитым и деморализованным частям известную устойчивость.

В связи с создавшейся обстановкой начальник войск Варваровского гарнизона зам. начальника штаба 48-й гв. сд гв. майор Захаров решил всеми силами организовать оборону Варваровки как основного пункта на данных коммуникациях. Для организации обороны были использованы следующие части: имевшийся Варваровский гарнизон - 6-я рота 2-го сб 143-го гв. сп 48-й гв. сд (55 чел., 1 45 мм пушка, 1 станковый пулемет, 3 ручных пулемета, 3 ротных миномета), командир роты младший лейтенант Быстряков; батарея 53-го ОГИГТГД 48-й гв. сд (2 45-мм пушки), командир батареи гв. старший лейтенант Смирнов; две роты отдельного батальона автоматчиков 37-й ОСБР (69 чел.), командир батальона старший лейтенант Манек; 391-й танковый батальон 179-й ТБР (Г-60 - 1, Т-34 - 4, в том числе один неподвижный), командир батальона капитан Финарский; 1-я рота 182-го отдельного армейского саперного батальона (40 чел.), командир роты лейтенант Трубицын; 2 броневика 390-го БАБ, командир лейтенант Сергеев; 206-й ГАП в составе 3 гаубичных орудий. Кроме того, был создан штурмовой отряд из местных партизан, добровольцев-колхозников в количестве 45 чел. Все эти подразделения в разное время с 21 по 25 января 1943 г. принимали участие в обороне Варваровки.

Сначала наши войска заняли оборону на сравнительно широком фронте вокруг населенных пунктов Варваровка, Осад-чий, перекрыв основные дороги, ведущие к Варваровке. В 16.30 21 января из Шеля-кино на Варваровку вышла колонна до 500 - 600 пехоты противника с 3 пушками ПТО и минометной батареей. Для уничтожения колонны противника три 45-мм пушки были выкачены на открытые позиции и расстреливали противника прямой наводкой, две гаубицы 206-го ГАП также вели огонь по колонне. Она была частично уничтожена, частично рассеяна. 1 пушка противника была уничтожена огнем батареи Смирнова, а другая раздавлена танком Т-60, который был послан в сопровождении броневика Сергеева на разведку в Шелякино.

В 17.25 21 января из Шелякино снова вышла колонна пехоты до 1 тыс. чел., развернулась в три цепи и начала наступать на Осадчий - Варваровка. Атака была отбита 6-й ср 143-го гв. сп, танками Т-34 и артиллерией. Тогда противник, не прекращая боя за Осадчий, большими колоннами начал двигаться из юго-западной части Шелякино по шоссейной дороге на Горященков, отдельными группами занял Калитву и Николаев-ку (южнее Осадчий) и начал просачиваться по болоту и кустарнику к юго-восточной части Варваровки. Вместе с этим разведка донесла, что с севера из Олейниково - Но-воселовка - Волков движутся на Варваровку большие колонны противника. Создавалась опасность, что силы гарнизона могут быть разрезаны на две части в Варваровке и Осадчем и уничтожены по частям. Майор Захаров решил оставить Осадчий и занять оборону на подступах к Варваровке с тем, чтобы создать более плотный кулак для отражения атак противника. Командиру 6-й роты 143-го гв. сп младшему лейтенанту Быстрякову была поставлена задача уничтожить просочившиеся по болотистой низине к юго-восточной части Варваровки отдельные группы противника, очистить эту лощину и прикрыть отход артиллерии на новый рубеж обороны. Рота выполнила эту задачу, но потом была отрезана и в течение трех дней вела бой в окружении, уничтожив холодным оружием (ножами) 55 чел. и взяв в плен 160 солдат и офицеров противника.

Всю ночь с 21 на 22 и весь день 22 января защитники Варваровки отбивали атаки больших групп противника. Противник, несмотря на большие потери, двигался к Варваровке, где по показаниям пленных должны были быть штабы 2 итальянских дивизий. Не имея достаточно пехоты, Захаров отражал атаки противника артиллерией и танками, отдельными штурмовыми группами автоматчиков, стрелков и партизан, которые отрезали отдельные группы противника, уничтожали его и брали в плен. За ночь с 21 на 22 и за день 22 января было взято в плен около 2 тыс. солдат. 23 января с 10.00 до 16.00 шел бой северо-западнее Варваровки. Противник, пользуясь пургой, большими колоннами с обозами стремился по целине обойти Варваровку. Наши танками и броневиками пересекали пути движения противника, уничтожали и пленили его. В 13.00 23 января в лощине северо-западнее Варваровки была зажата большая колонна противника в составе разбитых ранее дивизий «Тридентина» и «Виченца». Один наш танк Т-34 (командир танка младший лейтенант Панин), отрезав путь движения противника на Ковалев, стоял замаскированным в засаде. Другой танк Т-34 (командир лейтенант Афонин) под прикрытием броневика Сергеева с десантом автоматчиков пошел в обход с севера; он зашел в хвост колонне с тыла, перемял все обозы и загнал противника в лощину. Противник стал продвигаться к западной части Варваровки и напоролся на танк Панина, стоявший в засаде, который был поддержан танком Т-34, стоявшим в селе на высотке как неподвижная огневая точка. В этом положении бой продолжался около полутора часов. Боеприпасы были на исходе, а группировка противника еще не была полностью уничтожена. Тогда майор Захаров взял 10 пленных итальянцев, знающих русский язык, и на броневике отправил агитировать сдаваться в плен. Командир 278-го гш дивизии «Виченца» через переводчика попросил встречи с командиром, который ведет здесь бой. Захаров с младшими командирами комендантской роты старшим сержантом Ливановым и сержантом Селиным подошел к итальянскому полковнику. Через переводчика Захаров обратился с короткой речью и предложил немедленно сложить оружие. Через полчаса было построено 1200 пленных, в том числе 40 офицеров, 2 полковника, несколько подполковников. Из Алексеевки к защитникам Варваровки прибыла поддержка в количестве 45 автоматчиков 5-го разведбата штаба армии. Но торжествовать было еще рано. В 21.00 23 января противник силою до 1000 чел. начал наступать на Варваровку. Замполит танкового батальона 179-й ТБР капитан Солодков повел автоматчиков и партизан в атаку. Термитными снарядами противник зажег танк Т-34 и несколько зданий, расстрелял экипаж танка. Командир танка младший лейтенант Артамонов, пулеметчик Г.П. Юдин погибли в горящем танке, а механик-водитель старший сержант Г.С. Паланин и командир башни сержант П.Н. Бугачев были тяжело ранены и обожжены. Их эвакуировали в госпиталь.

За период боев под Варваровкой с 21 по 25 января было уничтожено 3 тыс. солдат и офицеров противника, взято в плен 6 тыс. чел. Партизаны отконвоировали пленных, в числе которых были 70 офицеров, 3 полковника и 4 подполковника, в Ольховатку и Россошь.

Трехдневные бои под Варваровкой наглядно показали, сколь высоким было боевое мастерство и моральных дух советских воинов и сколь низко упали они у противника: двести с небольшим человек, четверть из которых составляли гражданские лица и партизаны, с шестью орудиями, в том числе тремя малокалиберными «соро-капятками», пятью танками, в том числе одним неисправным и одним легким, и двумя броневиками смогли разгромить неизмеримо превосходящие их силы противника. На одного нашего бойца пришлось здесь по 60 - 65 итальянских и немецких солдат, и в этих условиях мы победили, наголову разгромив противника!

Альберто Креспи, лейтенант альпийской артиллерии, в своих записках оставил описание этого боя:
  «Через несколько километров марша по трассе других батальонов «Триденти-ны», мы были в их тылу, по неизвестным мне причинам, батальон повернул к северу в направлении поселка Варваровка.
  Еще пару километров, и начался ад. Силы врага, наверное, полк, атаковали нас. Их поддержали танки Т-34, огромные и тяжелые, так что наши ручные гранаты и наши орудия, в том числе и противотанковые и минометы, даже не трогали их.
  Я могу сказать, что мы хорошо воевали и защищали военную честь, враг понес потери в пехоте, а в течение нескольких часов, вместе с другими итальянскими подразделениями, которые маршировали за нами и которые соединились с нами, мы были уничтожены. В последние минуты боя было настоящее кровопролитие. Те, которые выжили, в группах или по одному, шли по казавшейся им лучшей дороге, когда большинство русских сил пошли на юг несмотря на выживших. Некоторые наши подразделения остались в одиночестве, без оружия, они попали в плен и пошли на восток под конвоем».

Таким образом, защищавшие Варваров-ку бойцы, которых всего было около роты штатной численности, показались итальянцам целым полком, а три «тридцатьчетверки» повергли их в ужас: поистине, у страха глаза велики!

Многие участники героических боев за Варваровку получили заслуженные награды. Николай Евстафьевич Захаров, заместитель начальника штаба 48-й гвардейской стрелковой дивизии по политической части, был награжден орденом Красного Знамени. Ту же награду получил гвардии лейтенант Иван Иванович Целигородцев, командир батальона 138-го гв. сп 48-й гв. сд. Гвардии старший лейтенант Валентин Васильевич Смирнов, командир батареи 53-го гвардейского отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, был награжден орденом Красной Звезды, а гвардии капитан Александр Андреевич Черняк, зам. командира дивизиона 53-го ОГИПТД 48-й гв. сд, был награжден орденом Отечественной войны II степени .

Особо следует отметить участие в боях за Варваровку партизан вместе с регулярными частями. В этих заключительных боях Острогожско-Россошанской наступательной операции, равно как и на более ранних ее стадиях, партизаны оказали большую помощь регулярным войскам в освобождении территории Воронежской области. В Алексеевском районе зав. отделом агитации и пропаганды райкома ВКП(б) Ситник был оставлен в качестве секретаря подпольного райкома партии. В течение полутора месяцев он из местной молодежи, командиров и бойцов Красной Армии, выходивших из окружения, создал 4 партизанских группы в количестве 48 чел. До 1 января 1943 г. ими было уничтожено 3 старосты, 52 солдата противника, несколько автомашин, взорван мост. В связи с начавшимся наступлением наших войск эти группы были объединены в один отряд, который впоследствии вырос до 260 человек и проводил активные боевые действия по уничтожению отступавших частей противника. В ходе Острогожско-Россошанской операции этот отряд уничтожил 463 гитлеровцев, в том числе 41 офицера, взял 309 пленных. Были захвачены значительные трофеи, в том числе обоз с военным имуществом в количестве 45 подвод.

Неплохо проявили себя сформированные партизанские отряды, вывезенные на линию фронта в момент прорыва вражеской обороны. Ольховатский партизанский отряд провел несколько боевых операций, из них две самостоятельные и одну, довольно значительную, совместно с частями Красной Армии. Этот отряд уничтожил 650 оккупантов, свыше 500 чел. взял в плен, захватил 3 обоза, 20 автомашин и 15 подвод с военным имуществом. Командир этого отряда, бывший начальник политотдела Ольховатской МТС И.И. Панченко, погиб в бою. Бывший секретарь Ладомирского РК ВКП(б) Прокопенко руководил партизанским отрядом, разбившим карательный отряд и несколько мелких подразделений противника, уничтожив при этом несколько сот гитлеровцев. Этот отряд принял участие в разгроме группировки отступавших войск противника в районе Шелякино - Варва-ровка. Партизанский отряд, действовавший в Никитовском районе, уничтожил около 300 гитлеровцев. Вейделевский отряд пришел в район, когда он уже был освобожден нашими войсками, однако принял участие в боях с отходившими частями противника, попавшими в окружение. Бывший председатель колхоза имени Кирова Божковского сельсовета Алексеевско-го района Василий Семенович Чичиль во время оккупации активно боролся с фашистами. У него осталась колхозная печать, с помощью которой он снабдил документами десятки бойцов, выходивших из окружения. 16 января 1943 г. через деревню начали отступать войска противника, и Чичиль организовал отряд самообороны из 13 комсомольцев. Они взяли в плен несколько сот фашистов.

В ходе Острогожско-Россошанской наступательной операции гитлеровцы пытались силой оружия заставить местное население выводить из окружения остатки разбитых частей. Но советские люди, не страшась смерти, отказывались помогать врагу, неоднократно повторяли подвиг Ивана Сусанина. Колхозник из села Красный Яр Ольховатского района Воронежской области М.Т. Скоробогатько был взят гитлеровцами в качестве проводника для выхода в район Алексеевка - Валуйки. Но он повел вражескую танковую колонну к хутору Ламырев, зная, что он уже занят нашими войсками. Немецкие танки, попав под сокрушительный огонь «катюш», были уничтожены; так русский патриот ценой своей жизни погубил танковую часть противника. Яков Евсеевич Доровских из села Вязноватовка в первую мировую войну был в плену у немцев, знал немецкий язык, поэтому гитлеровцы заставили его сопровождать полк дальнобойных орудий, выходивший из окружения. Доровских завел этот полк в непроходимое болото, где колонна противника была уничтожена нашей авиацией; самому Доровских удалось скрыться.

Следует также отметить тот факт, что жители очищенных от оккупантов территорий вливались в состав боевых частей и с оружием в руках продолжали борьбу с врагом. Дело в том, что в течение всего января 1943 г. Воронежский фронт получил пополнения со стороны Главупраформа лишь 2016 чел. тылового обслуживания, поэтому командование прибегло к мобилизации военнообязанных на освобожденной территории; за тот же период здесь было мобилизовано 6288 чел. Значительной части этих призванных из-за нехватки обмундирования пришлось первое время воевать в собственной гражданской одежде, но это вовсе не снижало их желания самоотверженно драться с врагом.

После боев в районе Шелякино - Варва-ровка прорвавшиеся части противника двинулись на юго-запад через Николаевку и Никитовку. 25 - 26 января подразделения 48-й гвардейской стрелковой дивизии разгромили часть вражеской группировки, уничтожив и взяв в плен более 5 тыс. солдат и офицеров; в бою 26 января был убит начальник штаба альпийского корпуса генерал-майор Мартинат. Советские воины дрались с исключительной смелостью. В бою под Никитовкой агитатор гв. младший сержант Виктор Дмитриевич Каменев, командир взвода ПВО 138-го гв. сп, вступая в бой, собрал бойцов, разъяснил им задачу, а потом сказал: «А сейчас будем показывать свою преданность Родине не на словах, а на деле». С этими словами он открыл огонь из своего крупнокалиберного пулемета. В ходе боя он отразил 6 контратак противника, уничтожил 2 огневые точки и около 20 фашистов. Награжден орденом Красной Звезды. Гв. сержант Василий Митрофанович Ващенко, командир отделения 53-го гв. саперного батальона, 26.01.43 в бою за деревню Ни-колаевка организовал стойкую оборону деревни. Отбил все атаки численно превосходящего противника, уничтожил лично 4 фашистов.

Прорвавшиеся на Валуйки остатки итальянских войск были ликвидированы в районе северо-западнее Вейделевки частями 7-го кавкорпуса (к этому моменту уже 6-го гвардейского кавалерийского корпуса); было уничтожено около 3 тыс. и взято в плен более 6 тыс. итальянских солдат и офицеров. В том числе 27 января были взяты в плен командиры дивизий «Юлия» (генерал Реканьо), «Кунеензе» (генерал Батгисти) и «Виченца» (генерал Пасколини) вместе со штабами. Только дивизии «Тридентина», после боя под Никитовкой повернувшей на северо-запад, удалось прорваться из окружения через Николаевку на Новый Оскол; потом к ней присоединились отдельные группы из других дивизий альпийского корпуса.

Последний прорыв дался недешево -вот как пишет об этом итальянский историк Дж. Бокка: «Батальоны «Тридентины» готовят дорогу, устраняют препятствия. Николаевка - последнее самое тяжелое препятствие. Все вместе идут в атаку, чтобы преодолеть это препятствие. Это грандиозный пеший штурм, река людей, которые атакуют русские позиции. У Никола-евки погибают 5000 солдат»565. В записках Бруно Дзавальи об этом бое рассказывается: «Проходят часы, а ситуация не разрешается, как и в прошлые разы. Наоборот, кажется, что противостояние сильное и появляется риск, что после стольких страданий не будет спасения. Это самый жестокий бой нашего отступления. Раненые приходят на перевязку и рассказывают, что в Николаевке настоящий всепоглощающий огонь, который сжирает все вброшенные в него силы. Там ад- Бой идет уже несколько часов, а все безрезультатно. Страх и нервозность распространяются среди солдат».

Надо сказать, что страх и нервозность к этому времени овладели не только солдатами, но и высшим командованием отступающей группировки противника. Петер Гостони в своем исследовании приводит такой факт: 27 января в расположении частей альпийского корпуса приземлился немецкий парашютист - обер-лейтенант, который должен был доставить личное поручение командующего группой армий «Б» генерал-полковника фон Вейхса и был отведен к старшим по рангу генералам. Вот что представилось его глазам: «Шлеммер и Наши апатично сидят в старой итальянской радиостанции. Кажется, что они попрощались с жизнью. «Что вы еще хотите? Все кончено. Мы проиграли! Из этой заварухи нам уже не выбраться!» -«Тем не менее, мы должны попытаться!» -ответил я. - «Господин генерал, получаете приказ еще сегодня прорваться в общем направлении северо-запад на Никитовку. Генерал Крамер получает сейчас приказ поддерживать этот прорыв всеми силами извне». Шлеммер встает, смотрит на меня, смеется громко, почти пронзительно: «Вы дураки!.. Все, это конец. Это безумие!»

Даже сумевшие выйти из окружения остатки итальянских частей полностью утратили боеспособность - это были неорганизованные группы людей, у которых осталась лишь одна цель - выжить. Бывший альпиец Ригони Стерн описывает свое состояние в те дни: «Это было 26 января 1943 г. Было еще темно, но в деревне стоял шум. Раненые стонали на снегу и в избах. Я теперь ни о чем не думал, даже о родном доме. Я был как камень в горном потоке и, как камень, двигался вместе с водой... Ничто меня не трогало и не волновало, мои ботинки развалились, и я скрепил их проволокой и обрывками тряпок. Кожа на ногах потрескалась, и образовались открытые раны... Я шел вперед, не говоря ни с кем ни слова».

Распад, разложение частей началось задолго до 26 января - уже с самых первых дней отступления, которое стало не организованным отходом воинских подразделений, а беспорядочным судорожным движением атомизированных масс объятых страхом и паникой людей. «Картина отступления такая, - описывал это Бруно Дзавальи, - впереди идут батальоны «Три-дентины», которые расчищают дорогу и воюют. Потом идут генералы альпийского корпуса с солдатами и командованием дивизий и корпуса. Рядом с нами идут маленькие группы немцев с артиллерией, броневиками, затем итальянские, немецкие, румынские, венгерские солдаты.

В большинстве своем они без оружия и без приказов. Они только следуют за головой колонны. Они хвостик, который живет без вопросов о будущем. Разрыв снаряда их пугает, голоса их или бодрые или огорченные. Это солдаты корпуса и служб, солдаты разбитых частей. Часто они были только обузой для тех, кто воевал, а иногда они сами вступали в бой. Они просили кусочек галеты и не находили его, а иногда находили еду в самых неожиданных местах и раздавали ее всем. Они падали замертво на дороге или собирали раненных из любых частей, тащили их, пока те были живы...»

Тяготы отступавших усугублялись сознанием того, что они фактически брошены на произвол судьбы и немецким, и своим собственным командованием. Франческо Валори, подводя итоги в своем описании отступления итальянского альпийского корпуса, указывает на то, что «со стороны командования 8-й итальянской армии также ничего не было сделано, чтобы облегчить отступление итальянских войск. Командование армии только отправило депешу, в которой содержалось требование к войскам оказывать упорное сопротивление, но этот приказ уже совсем не имел смысла.

Командование армии только пассивно ожидало приказы вышестоящего начальства, которое в свою очередь также ожидало распоряжений генерального штаба. Фюрер заявил, что только он сам может дать разрешение отступать. Конечно, он думал обо всем, но только не о нуждах нашего альпийского корпуса.

И когда дали приказ отступать, командование 8-й армии не приняло практически никаких контрмер с использованием наземных войск и авиации, чтобы облегчить отступление. Не было отдано никакого приказа или распоряжения, координирующего отступление итальянских дивизий. Каждая из них поэтому была вынуждена действовать самостоятельно, совсем не зная общую картину.

Несмотря на то, что много летчиков и офицеров-наблюдателей добровольно вызвались обследовать районы отступления наших войск, чтобы дать итальянским солдатам хотя бы моральную поддержку через присутствие в воздухе нашей авиации, ни один итальянский самолет не летал в те дни над опустошенной степью. Хотя не составляло особого труда организовать несколько опытных офицеров, которые приземлялись бы в районах дислокации отступающих войск и доставляли новые приказы, распоряжения или использовали для этой цели парашюты. Это позволило бы прояснить ситуацию командирам дивизий «Тридентина», «Юлия», «Кунеензе» и уклониться от самых кровавых боев или вступать в бой в лучших условиях».

Еще большее недовольство итальянских (равно как и венгерских) солдат и офицеров вызывало поведение немцев, которые вынудили союзников отдать все имевшееся у них топливо, вследствие чего им пришлось бросить автомашины и тяжелое вооружение и двигаться пешком. «Немцы, часто отдавая все силы в боях, систематически демонстрировали абсолютное непонимание элементарных нужд итальянцев, - пишет Франческо Валори. - Слишком часто они брали себе львиную долю всего необходимого, первыми пытались получить жилище, автотранспорт, недостающую еду. Слишком часто мы видели пустые или полупустые немецкие машины, которые отказывались брать итальянских солдат, даже раненых или обмороженных». «Немцы всегда свиньи, - писал офицер «Тридентины», - я познакомился с ними в эти ужасные дни бегства. В стремлении спасти свою жизнь они готовы размозжить наших погибших под их санками, тех погибших, которые готовили дорогу и для них. Насильники, немцы уверены, что могут считать нас низшими, уверены в себе, потому что у них было несколько танков, самоходок и шестиствольный миномет. Если они иногда открывали огонь, то он был неэффективен, а аль-пийцы воевали в пехоте каждый день против русских стрелковых частей, партизан и других подразделений и пожертвовали 2/3 альпийского корпуса». В бою при Николаевке, свидетельствует Бруно Дзава-льи, «Немцы, за исключением нескольких орудийных расчетов, исчезли. Они спрятались и ждут, пока им дадут дорогу. Они уже не воюют и следуют за итальянскими войсками». Следует сказать, что немцы действительно часто стремились использовать своих союзников в самых опасных местах, в авангарде и арьергарде, за счет чего пытались сохранить свои силы, вооружение и технику. В докладе о боевой деятельности артиллерии Воронежского фронта с 1 по 30.01.43 за подписью командующего артиллерией ВФ генерал-лейтенанта артиллерии Варенцова констатировалось: «Новое в тактике противника: интересен факт широкого использования германским командованием для прикрытия отходящих немецких войск частей своих вассалов и стремление за счет венгров, итальянцев сохранить от окружения и уничтожения основные немецкие силы. При угрожающих положениях немецкие части отводятся на новые рубежи на 2 - 3 дня раньше, оставляя арьергарды из венгерских или итальянских частей. Этим объясняется такой низкий процент немецких пленных».

«Немецкий солдат - самый хороший с точки зрения дисциплины, применения оружия и использования военных знаний, - утверждал Бруно Дзавальи. - И он же самый жестокий и эгоистичный, самый ненавидимый солдат. Его эгоизм настигал и друзей и врагов. Совершал действия под влиянием страха, который походил на безумие». Некоторые «действия» немецких солдат, действительно, решительно выходили за пределы разума и морали - вот, например, один эпизод эпопеи совместного отступления немцев и итальянцев, описанный Ригони Стерном: «Все русские танки сейчас в огне и в снегу, видно, что воевали. Вокруг мертвые солдаты, те русские солдаты, которые вышли из танка и сразу упали на землю. Немецкий солдат полз к одному и стрелял им в голову, другие немцы чуть дальше снимали фотографии и смеялись, махали руками, говорили, показывали на снегу движения бойца». Конечно, не следует думать, что подобные преступления совершали только немцы, однако для итальянских солдат и офицеров, в меньшей степени пропитанных идеологией фашизма и нацизма, и тем более в дни отступления, когда повсеместно раздавались проклятия пославшему их на войну фашистскому правительству Муссолини и фашистские добровольцы-чернорубашечники чувствовали себя очень неуютно среди солдат регулярной армии, такие примеры служили лишним поводом для выражения своей неприязни и даже откровенной ненависти к «союзникам». Вот характерная для таких настроений запись в дневнике итальянского офицера, сделанная им в конце отступления: «Немчура проклятая! Выродки! Подлые ублюдки! Мы вас хорошо узнали в эти дни, толстые свиньи! Вы плевали в лицо тем, кто пробивал вам дорогу, вы бросали в снег раненых, чтобы вам было удобнее разместиться в избах... В далеком октябре на станции Ясиноватая я впервые понял, что ненавижу вас, что не могу за вас сражаться и всегда готов драться против вас! Тогда я устыдился этих мыслей. Теперь - это мое твердое убеждение, которое навсегда вошло в мое сердце». Надо сказать, что этот офицер - Нуто Ревелли, сдержал свое слово: вернувшись в Италию, он отправился к партизанам и вскоре возглавил отряд «Память павшим», девизом которого было «За каждого ^итальянца, погибшего в России, убить десять фашистов и десять немцев». Командирами партизанских отрядов стали и другие солдаты и офицеры альпийских дивизий, вернувшиеся из России, так что даже возникло понятие - «фронтовой антифашизм».

Таким образом, жестокое поражение, понесенное итальянскими войсками, открыло глаза многим солдатам и офицерам на то, кто является истинным врагом их родины, помогло осознать свою неправоту, вину перед советскими людьми. При этом и очевидцы событий, и историки отмечают гуманное, человечное отношение гражданского населения к отступавшим итальянцам. Один из вновь назначенных командиров, приехав в расположение вышедших из окружения остатков итальянских частей, написал об увиденном своему знакомому, новому министру иностранных дел Бастиани, а тот сразу передал Муссолини письмо, в котором констатировалось: «Гостеприимное и милосердное отношение местных жителей во время отступления часто оттеняло нетоварищеское поведение союзников. Теперь наши солдаты, включая, как я уже говорил, большинство младших офицеров, инстинктивно не считают более русских главным противником. Доказательства тому мы находим в письмах, отправляемых родным».

«...Местное население в самые ужасные моменты отступления было милосердным по отношению к погибающим нашим солдатам, - отмечает Франческо Валори. -И многие из них смогли выжить только благодаря самоотверженности и гуманному духу тех русских семьей, которые дали кров, хлеб, тепло умирающим во время отступления».

Ригони Стерн на вопрос «Как можно есть кашу с врагами в избе?» отвечал: «Просто. Я стучал в дверь, спрашивал разрешение войти, и они принимали меня. Тогда я не был для них врагом, я был голодным беднягой». «Наша война была агрессией. Мы нападали на других, и они просто защищали себя, - пишет он. -...Русские были правы и воевали, чтобы защищать свою землю, свои дома и свои семьи. На другой стороне немцы воевали в честь Великого Рейха. Мы же, итальянцы, воевали ни за Муссолини, ни за Короля, мы пытались просто спасти себя».

Но спастись удалось немногим: под ударами советских войск почти десяток итальянских и немецких дивизий были буквально стерты с лица земли. 3-й танковой армией под командованием генерал-майора' П.С. Рыбалко в результате Осгрогожско-Россошанской наступательной операции было уничтожено: танков - 28, бронемашин - 13, легковых автомашин - 70, грузовых автомашин - 655, спецавтомашин - 29, тракторов - 1, мотоциклов - 99, орудий -78, из них 9 зенитных, пулеметов - 273, винтовок - 2194. Взято в плен 73 176 солдат и офицеров, из них 3 генерала, 52 штаб-офицера, 157 обер-офицеров. Захвачено: лошадей обозных - 3431, артиллерийских -72, верховых - 26, танков - 44, бронемашин - 13, грузовых автомашин - 4517, легковых автомашин - 196, спецавтомашин - 83, тракторов - 6, мотоциклов - 272, самолетов - 39, орудий - 196, из них зенитных - 8, винтовок - 15 482, пулеметов разных - 605. Также были захвачены большие запасы продовольствия, боеприпасов и ГСМ.

Секретные документы алъпийцев, захваченные войсками Воронежского фронта в январе 1943 г.

«Летом 1942, 200 поездов привезли альпийский корпус на русский фронт, весной 1943 только 13 маленьких поездов отвезли в Италию счастливых уцелевших», -писал Нуто Ревелли. Этому свидетельству можно верить: к моменту выхода из окружения 31 января 1943 г. в дивизии «Тридентина» осталось 6500 чел., в дивизии «Юлия» - 3200, дивизии «Кунеензе» -1300, дивизии «Виченца» - 1000. Из всего альпийского корпуса спаслось лишь 13 350 чел. (по большей части из тыловых подразделений и интендантской службы), из них 7571 раненых и обмороженных.

Разгром альпийского корпуса стал последним звеном в бесславной судьбе итальянской 8-й армии, отправленной Муссолини в «Восточный поход». Когда в конце февраля остатки АРМИР собрались в Гомеле, на перекличке выяснилось, что потери составили 84 830 человек личного состава, в том числе ЗОЮ офицеров из 7130, 81 820 солдат из 221 875. Всего же за период боевых действий в России 8-я армия потеряла 132 875 человек. Потери АРМИР достигали половины личного состава и подавляющую часть вооружения и техники: 98% артиллерии и минометов, 2000 из 2850 ручных пулеметов (70%), 1017 из ИЗО тягачей (90%), 13 360 из 16 700 автомобилей (86%), 80% лошадей. Это были самые большие потери Италии за время войны.

Острогожско-Россошанская операция продолжалась 15 дней. За это время советские войска окружили и уничтожили вражескую группировку на Дону между Воронежем и Кантемировкой. Советские войска вышли на рубеж р. Оскол, продвинувшись на запад на 140 км. Были полностью разгромлены 14 вражеских пехотных дивизий, немецкая дивизионная группа «Фогеляйн», 700-я немецкая танковая бригада. Кроме того, шести пехотным и одной танковой дивизии противника было нанесено тяжелое поражение. Уже к 23 января войсками Воронежского фронта было захвачено 71 450 пленных, из них венгров - 38 650, итальянцев - 27 000, немцев - 5800, и уничтожено до 52 000 солдат и офицеров противника. Всего в ходе операции в советском плену оказалось 86 тыс. вражеских солдат и офицеров. Захвачены следующие трофеи: орудий различных калибров - 1400, пулеметов - 2650, минометов - 1270, винтовок и карабинов - ок. 30 тыс., противотанковых ружей - 294, огнеметов - 18, танков - 92, самолетов - 32, автомашин - 6200, тягачей и тракторов -ок. 300, мотоциклов - 250, велосипедов -2500, лошадей - 2500, радиостанций -136, телефонного кабеля - 700 км, патронов - 21,5 млн, снарядов - 2 169 000, мин - 255 000; складов с различными запасами - 277, а также большие запасы продовольствия, фуража, технического имущества.

Однако эти впечатляющие цифры не являются окончательными, ибо характеризуют результат боевых действий только Воронежского фронта, в то время как составной частью Острогожско-Россошанской наступательной операции были также боевые действия 6-й армии Юго-Западного фронта.



Назад| Оглавление| Вперёд