Влето 6890 бысть некое проявление, по многы нощи являшеся таково знамение на небеси: на востоце, пред раннею зарею, звезда некая акы хвастата и акы копейным образом, овогда же в вечерней зоре являшеся, а овогда в ранней зоре являшеся, то многажды бываше. Се же знамение проявляше злое пришествие Тактамышево на Русскую землю и горькое поганых татар нахожение на християн; якоже се бысть, гневом божиим, за умножение грехов наших.
      Бысть в третие лето царства Тактамышева, царствующю ему в орде и в Сараи, и того же лета царства его посла татар своих в Болгары, еже есть град на Волзе, и повеле торговци русскыя избити и гости грабити, а суды их и с товаром отъимати и попровадити к себе на перевоз; а сам потщався с яростию, собрав воя многы и поиде к Волзе со всею силою своею, и перевезеся на сю страну Волгы со всеми князи своими и с безбожною силою татарскою, и поиде изгоном на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю Русскую землю: ведяше бо рать изневести внезапу, со умением и тацем злохитрием, не дающе вести пред собе, да не услышано будет на Русской земли устремление его.
      И то слышав великый князь Дмитрий Костянтинович Суздальский и посла два сына своя ко царю Тактамышю, князя Василия да князя Семена; они же, пришедше, не обретоша его, бе бо грядый борзо на Русь, и гнаша в след его неколько дний, и переняша дорогу его на месте, нарицаемом Серначе, и поидоша за ним со тщанием дорогою, и состигоша его близ предел Рязанскых. А князь Олег Рязанскый срете царя Тактамыша, преже даже не вниде в землю Рязанскую, и бив ему челом и бысть ему помощник на победу Руси, но и поспешник на пакость християном, и иная некая словеса изнесе о том, како пленити землю Русскую, и како без труда взяти камен город Москву, и како победити и изнимати великого князя Дмитрия Ивановича; еще же и царя обведе около своея отчины, земли Рязанскыя, хотяше бо добра не нам, но своему княжению помагаше.
      А в то время неколи си едва прииде весть великому князю Дмитрею Ивановичю, возвещающе рать татарскую; аще бо и не хотяше Тактамыш, дабы кто принесл вести на Русскую землю о его приходе, того бо ради вси гости русскыя поимани быша и пограблени и удержани, дабы не было вести Руси, но обаче суть неции доброхоты на пределех ординскых на то устроени, поборници суще земли Русской. Великый же князь Дмитрий Иванович слыша таковую весть, оже идеть на него сам царь во множестве силы своея, и нача совкупляти свои полци ратных, и выеха из города Москвы, хотя итти противу ратных татар; и начаша думати такову думу великий князь Дмитрей Иванович со всеми князи русскими, и обретеся разность в них, не хотяху помагати. Не помянуша Давыда пророка глатолюща: "се коль добро и коль красно, еже жити братии вкупе!" и другому приснопомнимому рекшю: "друг другу пособляя и брат брату помагая яко град тверд есть". Бывши же промежи ими неодиначству и неимоверству, и то познав и разумев великый князь Дмитрей Иванович и бысть в недоумении и размышлении, не хотя стати противу самого царя; но поеха в свой град Переяславль, и оттуду мимо Ростов, и пакы реку вборзе и на Кострому. А Киприян митрополит приеха на Москву.
      В граде же на Москве бысть замятня велика, бяху людие смущени, аки овца не имуще пастыря, гражанстии народи возмятошася: ови хотяху сести в граде и затворитися, а друзии бежати помышляху, и бывши распре промежи ими велице, овии с рухлядию вмещающеся в град, а друзии с града бежаху, ограблени суще; и сотвориша вече, позвониша во все колоколы и сташа суймом народи мятежници, крамольници: иже хотяху изъити из града нетокмо не пущаху из града, но и грабляху, ни самого митрополита не стыдешася, ни бояр великых не усрамишася, но на вся огрозишася, и сташа на всех воротех градских, сверху камением шибаху, а доле на земли со оружием стояху со обнаженым, не пущающе вылезти и едва умолены бывше, позде некогда выпустиша их из града, и то ограбивше. Граду же единаче мятущюся, акы морю в велице бури, ни откуду же утешения обретше, но паче больших зол ожидающе; потом же приеха к ним в город некоторый князь Литовскый, именем Остей, внук великого князя Ольгерда, и той окрепив народы и мятеж градный устави и затворися с ними в граде во осаде со множеством народа, с теми, елико ся их оста, и елико бе бежлян сбежалося с волостей, и от иных градов елико приключшихся в то время и от стран, бояре, и сурожане, и суконникы, и прочии купци, и архимандриты, и игумены, и протопопы, прозвитеры и дьяконы, и чернеци, и всяк возраст мужска полу и женскаго и со младенци.
      Князь Олег обведе царя около своея вотчины, земли Рязанскыя, и указа ему вся сущая броды на реце на Оце. Царь же перешед реку Оку и преже всех взя град Серпохов и огнем пожже; оттуду же прииде к Москве граду, напрасно устремися, наполнися духа ратнаго, волости и села воююще и жгуще, а народ християнскый секуще и убивающе всяческыи, а иныя люди в полон емлюще. И прииде ратию к городу Москве, а сила татарская прииде месяца августа в 23, в понедельник, и приидоша не вси полци к городу; и начаша кличуще вопрашивати, глаголюще: "Есть ли зде в граде великый князь Дмитрей?" - они же с града, с забрал, глаголаху им: "Нету". Татарове же отступиша и поехаша около города, обзирающе и разсмотряюще приступов, и рвов, и врат, и забрал, и стрельниц, и паки сташа зряще на град.
      Тогда же в граде добрые люди моляхуся богу день и нощь и пристояще посту и молитве, ожидающе смерти, готовящеся с покаянием и с причастием и со слезами. Неции же недобрии человеци начаша обходити по двором, и износяще из погребов меды господскыя и суды сребряныя и сткляници драгия, и упивахуся до великаго пияна, и к шатанию дерзость прилагаху, глаголюще: "не устрашаемся нахожения поганых татар, селик тверд град имуще, иже суть стены камены и врата железна; не терпят бо ти под градом долго стояти, сугуб страх имуще, изнутри града бойци, а внеуду града князей наших совкупляемым нахожения блюдутся". И паки взлазяще на град, пияни суще, и шатахуся, и ругающеся татаром, образом безстудным досажающе, и некая словеса износяще исполнь укоризны и хулы кидаху на ня, мняхут бо толико силы татарскыя и есть; татарове же прямо к ним на град голыми саблями своими машуще, образом аки тинаху, накивающе издалеча.
      И в той день те полци отступиша от града, наутрия же сам царь приступи ко граду со всею силою своею под град, гражане же узревше с града силу велику и ужасошася зело; татарове же паки поидоша к городу, гражане же пустиша на них по стреле, они же паче своими стрелами стреляху на град, аки дождь умножен зело, не дадуще ни прозрети, и мнози на градных заборолах стояху и от стрел падаху язвени, и одолевахут бо стрелы татарскые паче, нежели градскыя: бяхут бо у них стрелци горазди вельми, овии от них стояще стреляху, а инии скоро рищуще, изучени суще, а друзии от них на конех скоро ездяще, на обе руце, наперед и назад, скоро и улучно без прогрехи стреляху; а инии от них створиша лестници и присланяху ко граду и лазяхут на стену, гражане же воду в котлех варяще и кипятнею лияхут их, ти тако возбраняхут им.
      Отшедшим же им и паки приступлешим, и тако по три дни бияхуся промеж себе, пренемагающе; егда бо татарове приступаху близ стен градских, тогда гражане стрегуще града и супротивящеся им, овии стрелами стреляху с заборол, овии же камением шибаху на ня, друзии же тюфякы пущаху на них, а инии самострелы напинающе пущаху и порокы пущаху, а инии великими пушками. В них же бе един гражанин, именем Адам, Москвитин бе суконник, иже бе над враты Фроловскими, приметив единого татарина нарочита и славна, еже бе сын некоторого князя ординского, и напя самострел и испусти напрасно стрелу на него, ею же уязви его в сердце его гневливое и вскоре смерть ему нанесе; се же бе велика язва всем татаром, яко и самому царю тужити о нем.
      Сим же тако пребывающим, царь же стоя у города 3 дни, а на четвертый день оболга князя их Остея лживыми речми и лживым миром, и вызва его вон из града и уби его пред враты града, а ратем всем своим повеле приступити к городу со все стороны.
      Какова же бысть облесть князю Остею и всем гражаном, сущим в осаде: понеже царю стоявшу 3 дни около города, а на четвертый день наутреи в полъобеда, по повелению цареву, приехаша под город татарове большие, и князи ординстии, и рядци его, с ними же два князя суздальскыя, Василей да Семен, сынове великого князя Дмитрия суздальского; и пришедше под город близ стен градных по опасу и начаша глаголати к народу, сущему в граде: "царь вас, своих людей, хочет жаловати, понеже неповинни есте и ни есте достойни смерти; не на вас бо воюя пришел, но на великого князя Дмитрия Ивановича ополчился есть, вы же достойни есть милования, и ничто же иного не требует от вас, развие токмо изъидете противу ему в сретение с честию и с дары, купно же и с своим князем; хощет бо видети град сей и в онь внити и в нем побывати, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему врата градная отворите"; такоже и князи Нижнего Новагорода глаголаху: "имите нам веры, мы бо ваши есмя князи христианстии, вам то же глаголем и правду даем на том".
      Народи же християнстии веру яша словесем их, си помыслиша и прельстишася, ослепи бо их злоба татарская и омрачи я прелесть бесерменская, ни познаша, ни помянуша глаголющаго: "не всякому духу имите веры", и отвориша врата градная; и выидоша со князем своим и с дары многыми ко царю, такоже и архимандриты и игумени и лопове со кресты, а по них бояре и большие люди, и потом народ и черные люди.
      И в том часе татарове почали сечи напрасно, а князь Остей преже того убиен бысть пред градом, ту же почаша сечи архимандритов и игуменов и попов, аще и в ризах со кресты, и бояр и честных людей; и ту бяше видети святые иконы повержены на земли лежаща, и кресты честныя без чести небрегоми и ногами топчеми, ободраны и обоиманы. Татарове же такоже и поидоша в град секуще, а инии по лестницам на город взидоша, никому же бранящю им с города, ни забрал не имуще, не сущю избавляющю, ниже спасающю; и бысть внутрь града сеча велика и внеуду сеча, толико же сечаху, яко и рукы и плеща их измолкоша и сила их изнеможе, саблям же их острия притупишася. Людие християнстии, суще в граде, бегающе по улицам семо и овамо, скоро рыщюще толпами, вопиюще вельми и глаголюще, биюще в перси своя: несть где избавления обрести, и несть где смерти убежати, и несть где острия меча укрытися, оскуде князь и воеводы их, и все воинство их потребися, и оружия их до конца изчезоша; овии в церквах каменых затворяхуся, но и тамо не избыша, безбожний же силою двери разбиша церковныя и сех мечи изсекоша; везде же крик и вопль велик и страшен бываше, и яко не слышати друг друга вопиюща, множеству народу кричащю, они же крестиян изводяще, лупяще, изобнаживше сечаху. А церкви соборныя разграбиша, и олтаря овятая места попраша, и кресты честныя и иконы чудныя одраша, украшеныя златом и сребром и женчюгом и камением драгим, и пелены златом шитыя и женчюгом саженыя ободраша, и с святых икон кузнь содраша, и святыя иконы попраша, и сосуды святыя церковныя, служебныя и священныя, златокованыя и серебряныя многоценныя поимаша, и ризы поповския многоценныя расхитиша; и книг множество снесено со всего града и из сел, в сборных церквах многое множество наметано, сохранения ради спроважено, то все безвестно сотвориша. Что же изорчем о казне великого князя, яко и тоя многа сокровища скоро истощиша и велехвальное богатство и богатотворное имение быстрообразно разнесоша? Приидем же о взискании прочих и многых бояр старейших, их же казны долговременством обираеми и благоденством исполненыя, хранильница их исполнь богатства и многоценнаго имения неизчетна, то все взяша на расхищение; и паки другие суще в граде сурожане, суконници и купци, их же суть храми наполнени богатства, всякого товара, и та вся расхитиша; и многи монастыри разориша, и многи святыя церкви разрушиша, и много в них убийство створиша, и в священных олтарех много кровапролитие содеяша окаяннии, и святая места оскверниша. Якоже пророк глаголаше: "Боже! приидоша языци в достояние твое, оскверниша церковь святую твою; положиша Иерусалима яко овощное хранилище, положиша трупия раб твоих брашно птицам небесным, плоти преподобных твоих зверем земным, пролияша кровь их аки воду", окрест Москвы не бе погребая их; "девица их не осетованы быша, и вдовица их не оплаканы быша, иерея и священници их оружием падоша"; была бо тогда сеча велика зело, и безчисленое множество паде ту избиеных муж и жен мертвых лежаще непокровены. Ту же убиен бысть Симеон архимандрит Спаскый, и другий архимандрит Ияков, и инии игумени, и попы и дьякони, и черноризци и черници, от уна и до стара, мужеска полу и женска, те все посечени; а инии в воде истопоша, а друзии огнем сгореша, а инии в полон множайши поведоша, в работу поганьскую и в страну Татарскую пленени быша. И бяше тогда видети в граде плач и рыдание и вопль мног, и слезы и крик неутешимый и стонание много, и печаль горькая и скорбь неутешимая, беда нестерпимая, нужа ужасная и горесть смертная, страх и ужас и трепет, и дряхлование, срам и посмех от поганых християном. Си вся приключися за умножение грех наших.
      Тако вскоре злии взяша град Москву, месяца августа в 26, на память святого мученика Андрияна и Наталии, в 7 час дни, в четверг по обедех, и град огнем запалиша, а товар и богатство все разграбиша, а людие мечу предаша; и бысть оттоле огнь, а отселе меч, овии, от огня бежачи, мечем помроша, а друзии, от меча бежачи, в огне сгореша; и бысть им четверообразна пагуба, первое от меча, 2-е от огня, третие от воды, четвертое в плен поведени быша. Бяше бо дотоле видети град Москва велик и чюден, и много людий в нем и всякого узорочия, и в том часе изменися, егда взят бысть и пожжен; не видети иного ничего же, развие дым и земля, и трупия мертвых многых лежаща, церкви святыя запалени быша и падошася, а каменыя стояща выторевшая внутри и огоревшая вне, и несть видети в них пения, ни звонения в колоколы, никого же людей ходяща к церкви, и не бе слышати в церкви поющаго гласа, ни славословия; но все бяше видети пусто, ни единого же бе видети ходяща по пожару людей - и не един град взят Москва, но и прочии гради и страны попленения быша от поганых.
      Великий же князь Дмитрей Иванович и со княгинею своею и с детьми бысть на Костроме, а брат его, князь Володимер Андреевич, на Волоце, а мати его и княгини его в Торжку, а владыка Герасим Коломенскый в Новегороде.
      Ельма же царь распусти вои по всей земли Русской воевати княжение великое, овии шедше к Володимерю много людей посекоша и в полон поведоша, а инии ходиша к Звенигороду, а инии к Можайску, а друзии к Волоку, а инии к Переяславлю - и взяша его и огнем пожгоша, а гражане выбегоша на озеро в судех и тамо избыша, а град повергше, - а иные к Юриеву; мнози гради плениша, а християн посекоша, а иных в полон поведоша, а села и монастыри и церкви святыя огнем пожгоша, волости повоеваша, и много зла сотвориша земли Русской.
      Князь же Володимер Андреевич стояше ополчився близ Волока, собрав силу около себе; и неции от татар, не ведуще его туто, ни познаша его и наехаша на него, он же, о бозе укрепився, удари на них, и тако милостию божиею иных изсекоша, а иных живых поимаша, а инии побегоша и прибежаша ко царю Тахтамышю и поведаша ему бывшее. Он же оттоле поча помалу поступати от града Москвы; и оттоле приступи ратию к Коломне, и взя град Коломну, и отъиде. Царь же перевезеся за реку за Оку и взя землю Рязанскую и огнем пожже, а люди посече, а иные разбегошася, а иных в полон поведоша в орду многое множество рязанцев; князь же Олег Рязанскый, то видев, побеже. Царь же поиде к орде от Рязани и отпусти посольством на Русь своего шурина, Шихомата, ко князю Дмитрею Костянтиновичю Суздальскому, вкупе с его сыном, со князем с Семеном; а другаго сына его, князя Василия, поя с собою в орду.
      Отошедшим же татаром, и потом не по мнозех днех благоверный и великый князь Дмитрей Иванович и брат его, князь Володимер Андреевич, кыйждо с своими бояры старейшими, приехаста в свою отчину на Москву, и видеша град взят и пленен и огнем пожжен, а святыя церкви разорены, а людей изсеченых многое множество трупия лежаще мертвых, и о сем сжалился вельми великый князь Дмитрей Иванович, яко и расплакатися им вельми слезно. И кто не плачется таковыя погыбели градныя, или кто не жалует толика народа людей, или кто не потужит селика множества християн, и кто не сетует сицеваго пленения? И повелеша телеса мертвых хоронити, и даваста от осьмидесят человек мертвых по рублю тем, еже хороняху мертвыя; и сочтоша, того всего вдано бысть от погребения мертвых 300 рублев.
      Не по мнозех же днех великый князь Дмитрей Иванович посла рать свою на князя Ольга Рязанского; князь же Олег не в мнозе людей убежа, а землю его до останку пусту ратнии учиниша, пуще ему бысть и татарскые рати. А Киприяну митрополиту, тогда сущю на Тфери, тамо избывшю ему ратнаго нахожения, и приеха на Москву месяца октября в 7.
      Тое же осени прииде из орды лосол Карач к великому князю Дмитрею Ивановичю, от царя Тактамыша, еже о миру. Великый же князь Дмитрей Иванович повеле християном дворы ставити и городы рубити.



   назад       далее